Найдем. Рано или поздно – обязательно найдем. *** – Почему ты не хочешь к нам, в Ивернею? Не то, чтобы Лидия была против Уэльстера. Но… насолить Ричарду она не отказалась бы. Ирония ситуации – он предпочел ей другую девушку, а брат Лидии увел у Ричарда невесту. Разве это не изящно? С точки зрения Лидии – весьма и весьма. Вот она и старалась, капала на уши Марии. Получалось плохо. Принцесса невозмутимо расчесывала волосы и убеждаться не хотела. – Я слово дала. – Твой отец. А знай он, как жизнь повернется, может, и выдал бы тебя замуж за Мигеля. – Сейчас об этом говорить смысла нет, – отмахнулась Мария. – И не стоит меня уговаривать. Я никогда ни на что подобное не соглашусь. Это подлость. – Это военный маневр! – возмутилась Лидия. Увы, безуспешно. Мария вздохнула… – Лидия, я признаюсь честно, хорошо? – Да? – Мне просто Мигель жутко не нравится. Он совершенно не в моем вкусе. Лидия едва не возмутилась, но вовремя заметила веселые искорки в карих глазах. Ах, ты еще шутить изволишь? – В браке один любит, а второй позволяет себя любить. Лучше быть той стороной, которая позволяет. – Кто это сказал? – заинтересовалась Мария. – Лилиан Иртон, моя подруга. Принцесса резко помрачнела. – Граф так и не знает, что с ней, с ума сходит от беспокойства… он жену любит. – Он? Да Джерисон Иртон не умеет любить! – Ты на него посмотри, весь черный. – Это он умыться позабыл. Мария невольно хихикнула. Да, яда у милых дам хватило бы на отряд королевских кобр. Жаль, нельзя было поменяться, кобры сейчас оказались бы как нельзя более к месту. *** – Дамы и господа, позвольте представить вам ее величество Альбиту. Дворянское собрание. То, что есть везде и всегда. Просто иногда короли забивают на него большой гвоздь кувалдой и правят сами, а иногда дворянское собрание умудряется подмять под себя короля. А уж как оно там называется… Сейм, палата пэров, парламент… Это уже никому не нужные детали. Но в Уэльстере не морочили себе голову. Дворяне собрались для решения вопросов? Отлично. Быть – дворянскому собранию. Сказать честно, при Гардвейге господа собравшиеся играли чисто декоративную функцию, дружно аплодируя любым королевским словам и одобряя любые решения его величества. И попробовали бы они что-то вякнуть. Особо умных Гардвейг моментально укорачивал на голову или развешивал в художественном беспорядке. Его это не спасло, но Альсин, кстати, в дворянском собрании и не числился. Оно ему и даром не надо было. Отняли привилегию? Подавитесь! Сейчас он тоже не входил в собрание, он им руководил. Именно он дал приказ – собрать всех по домам. Именно он распорядился – доставить вежливо, а не бить ногами. А мог бы приказать и обратное. И исполнили бы, и никто не посмел бы пискнуть. Робер почти физически ощущал вкус власти на языке. Острый, пряный, чуть горчащий и невообразимо пьянящий. Именно он остаток ночи сортировал бумаги, разыскивая компромат на тех, на кого у него еще ничего не было. И копии отдельных бумаг вручались сейчас дворянам при входе в зал. А зачем приставлять к горлу нож? Проще пообещать отнять кошелек или извалять в грязи репутацию. Иногда это ничуть не хуже, но куда как доходчивее. Если уж на то пошло… Признать-то они могут и из-под палки. Но потом ими еще и править! Альсин хотел усесться надолго. Навсегда. Это будет достойная месть Гардвейгу. И следа его в Уэльстере не останется, твари! Аристократы входили, занимали свои места, переглядывались и перешептывались. Потом на возвышение, на котором стоял королевский трон, медленно вышел Робер Альсин. Под руку он вел женщину в алом и белом. Королевский пурпур – и белая, как снег, ткань. И – бриллианты. На голове Альбиты сияла королевская корона. Запястья, шея, пальцы – все было унизано бриллиантами так, что новогодняя елка застыдилась бы своей бедности. Альбита вознаграждала себя за годы и годы в шкурке загнанной крысы. И ее узнавали. Она не сильно изменилась, да и ситуация способствовала. И первым встал маркиз Эшар. – Ваше величество, позвольте выразить свое почтение. Первая и самая сообразительная крыса была поощрена благосклонным кивком. Остальным достанется меньше, делайте выводы, господа дворяне. Альбита медленно уселась на трон и улыбнулась краешками губ. А хотелось заорать в голос, выплескивая свое торжество. Дикое, бешеное, неудержимое, как лава вулкана. Альдонай, сколько лет она об этом мечтала! Сколько. Долгих. Лет. – Я вижу, маркиз, вы узнали меня. – Да, ваше величество. Позволено ли мне будет узнать… подробности? – маркиз постарался подобрать подходящие слова. А может, и заранее договорился с Альсином, кто знает? Альбита в такое вникать не собиралась, это – мужские игрушки. – Тогда вы прекрасно понимаете, что происходит. Когда Гардвейг развелся со мной и приказал казнить меня, я была беременна. И родила сына. Моего Генри. Альбита выдержала паузу, наблюдая за лицами людей. Шок, понимание, ненависть, злость – ни одного равнодушного лица. Что ж, будет время додавить врагов и поблагодарить союзников, будет… – Мой сын сейчас с надежными людьми. А я – здесь. И я считаю, что после гибели моего бедного безумного супруга, он достоин занять трон. Намек был прозрачен, как стекло. Не убийство – гибель.