Это их земля, их клан, случись что – позора не оберешься. Кто-то и был бы не против, но зато против был Олав. А кулак, размером с дыню, подсунутый под нос, наглядно иллюстрировал его правоту. Кто-то успел понести потери. Но… Чтобы не спутать друг друга, нападающие нацепили на руки белые повязки, и это сыграло против них. Из окон летели стрелы, звенели мечи и топоры, кричали раненные… Джейми, видя из окна своего дома Ричарда, плюнул на безопасность. Схватил арбалет и выбрался наружу. А вдруг? Тиру он знал, ну неужели… Благо, дома-то были друг от друга в двух шагах. Джейми гигантским прыжком метнулся в тень, оттуда разрядил арбалет, и пригибаясь, бросился к Ричарду. Это же принц! Случись что… Он сам себе никогда не простит. *** Сначала десант неплохо проредили еще на кораблях. Потом засыпали стрелами, пока они высаживались на берег. Потом встретили мечами и топорами. И тут уж пощады не было никому. Сарагр, Драэн и Адраг знали, на что идут, и дрались с яростью обреченных. Только и Эрквиги, и все остальные, кто был на пристани, понимали – не пощадят никого. Никого вообще. А значит – рази без пощады! Лейф крутил топор, словно соломинку, и мысль была лишь одна – бить! Он не думал, что оказался прав, что надо идти в поселок на подмогу, что… Здесь и сейчас он просто убивал. И горе тому, кто становился на его пути. Его люди прикрывали ему спину, гордясь своим вождем. С таким хоть к Олайву – бог оценит. Хоть к Холошу! Хоть… Лейф даже не сразу понял, когда кончились враги. Только что он рубил, принимал удары на щит и пробивался вперед, и вот… кто лежит, кто бежит в надежде спасти свою жалкую жизнь… ха! Жалкие трусы! – Поселок! – крикнул кто-то. Оттуда тоже доносились крики, звон клинков… Долго думать Лейф не собирался. С моря вряд ли кто еще придет. А значит… – Два десятка – здесь, охранять и разбираться с ранеными. Остальные – за мной! И Лейф гигантским прыжком сорвался с места. Битва еще не кончилась! *** Ричард так и не понял, что произошло. Только что он сидел с Тирой на руках, и вдруг лежит на спине. И затылок ноет, и вообще ему плохо. Джейми, некогда Мейтл, а теперь барон Донтер, осторожно коснулся жилки на шее девушки. Покачал головой. – Она мертва. – Джеймс! Джейми осторожно взял девушку на руки. – Нет… я ничего не могу сделать… Глаза лекаря были тоскливыми и печальными. И не принц сейчас перед ним стоял, а мужчина, который только что потерял самого дорогого человека. – Джейми! То ли стон, то ли мольба… Ричард и сам не знал, что он хочет сказать. Ну сотвори же ты чудо! Ты докторус! Ну!!! Да доктор, увы, не бог и не маг. – Прости. В этот раз смерть выиграла вчистую. Джейми видел рану и понимал, что даже если сразу бы… нет, ничего он не смог бы сделать, разве что еще пару минут подарить… Сволочи. Оставалось спасать то, что еще можно было спасти. К примеру, самого Ричарда, которого в таком состоянии тараканы бы лапами запинали. – За мной! В критических ситуациях лекари умеют командовать не хуже генералов. А потому Джейми пинком открыл дверь в дом и внес туда тело Тиры. Положил на кровать, хотел втянуть Ричарда, но принц и сам зашел. Кажется, он плохо понимал, что происходит и на каком он свете. Понятное дело, шок. Единственное, на что хватало его разума – не расставаться с Тирой. Ни в коем случае не расставаться… Ричард опустился на пол рядом с кроватью, на которую лекарь положил тело девушки, и крепко сжал ее руку в своих ладонях. Больно… как же больно. Джейми что-то накапал в стакан, поднес к губам Ричарда. – Залпом. – Что это? – Пей, – рыкнул докторус, окончательно забывая про субординацию. – Так надо! Ричард кивнул и опрокинул стакан. Джейми с удовольствием проследил, как его глаза становятся туманными и сонными. Хорошая штука – опиум, учитель Тахир лично из Ханганата выписывал. Дозировку он знает, а несколько часов сна Ричарду не повредят. Что там за окном? Джейми выглянул, и понял, что можно не беспокоиться. С двух сторон поселка друг к другу пробивались два гиганта. Олав Хардринг вращал над головой здоровущий топор и ревел, как бешеный медведь, обещая врагам все кары земные и небесные. Лейф Эрквиг обходился мечом. Но в его руках длинная полоса стали казалась невесомой, так легко она летала по сторонам. И оставлять живых врагов мужчины не собирались. Непозволительная это роскошь, живой враг.