Горе, поделенное на двоих, не становится вдвое меньше, нет. Но нести его чуточку легче. Это Джейми точно знал, навидался всякого. Слезы будут. И много чего еще будет. А вот убивать себя Ричард не станет. Хотя Джейми этого серьезно боялся. Любовь, такое дело горькое… Как она в человеке отзовется, какие струны затронет, никто заранее не скажет. Кто-то может запить, кто-то загулять, а кто-то и уйти. Но не так. Не на двоих, это точно. И яда там нет. Кинжал? Нет, вряд ли. Не тот настрой. Но далеко Джейми не ушел. Устроился возле двери, чтобы все слышать. Мало ли что? Вначале он слышал только голос Ричарда. Потом к нему присоединился голос Труди. А потом и всхлипывания послышались. Ну, все в порядке. Джейми заглянул в щелочку. Плакал Ричард. Рыдал, уткнувшись лицом в подол Труди Эллейг, а та гладила его по волосам. Только сама не плакала. Плохо. Для Ричарда не страшно, если горе прорвалось слезами, если нашло хоть какой-то выход, то изнутри его уже не сожрет. А вот для Труди плохо. Но чем можно утешить мать, которая потеряла единственного ребенка? Тут никакие слова не справятся. Никогда. И не надо говорить, что ответственность Джейми – это Ричард, первым делом Ричард и в основном Ричард. Не надо! Докторус обязан помогать всем. И не выделять богатых и бедных, своих и чужих… или вообще не берись людей лечить! Иди, коз паси! Только вот как помочь Труди, Джеймс просто не знал. Оставалось делать то, что он мог сделать – помогать раненым вирманам. С ними проще, это уж точно. Вирма, земли клана Оронстег. – Ты грустишь. Анжелина рисовала пальцем сложные узоры на груди любовника. То, что произошло, стало для нее открытием. Вот так, странно… Одна душа на двоих, одно тело, одно дыхание Немножко больно, но не страшно. И… это как будто тебе крылья подарили. Огромные, невероятные, словно ты летишь к солнцу – и больше ничего тебе не надо. Только вы вдвоем – и небо! Вечное небо влюбленных. Несмотря на молодость, Анжелина не была глупа. Да и книжки просвещающие почитывала, и Лилиан Иртон, кстати, расспросила, понимая, что графиня не станет скрывать от нее ничего. Они с Джоли вместе расспрашивали. Краснели, мялись… А с кем еще посоветоваться? Матери-то нет, а отец или брат… это – мужчины. Не поймут. Или наоборот, слишком хорошо поймут и не одобрят. С кем тут посекретничаешь о самых важных вещах? Не с фрейлинами же? Чтобы все по дворцу разнеслось! Лилиан описала все точно. И в главном она тоже была права. Когда любишь, это стихия. Когда не любишь – всего лишь физиологический акт. Приятный, воодушевленный, но акт. Не любовь, нет… Анжелина не собиралась проверять ее слова на практике. Она и так понимала, что Лилиан полностью права. Стихия? Да, наверное, это и так можно назвать. Словно захватившая тебя волна, которая несет на остров влюбленных. Туда, где вы только вдвоем. И никого больше нет в целом мире. Да и не надо. – Мы совершили ошибку, – Бран гладил ее по волосам. – Я совершил ошибку. – Ты много на себя берешь, – Анжелина не пожелала перекладывать ответственность на любимого мужчину. Пусть Бран вдвое старше нее, это она приняла решение. Что бы там мужчина о себе не возомнил, в этой игре всегда участвуют двое. И выбирает – женщина, и решение принимает женщина, и очень часто мужчина до последнего остается в неведении. Но – не сейчас. Бран и так корит себя. Женской мудростью Анжелина понимала главное. Он не может отказаться от ее любви. Но и принять ее тоже не сможет. Как там Лилиан рассказывала? Красавица и чудовище? Есть сказка намного грустнее. О принцессе – и простом воине. Даже главе клана, неважно, титула принца у Брана все равно нет и никогда не будет. И эта сказка не закончится свадьбой. Но взваливать ответственность за все на Брана? Ну уж – нет! – Ты не сможешь остаться. Я не смогу уехать. И не могу оставлять тебя беззащитной. Анжелина вздохнула. Перевернулась, оперлась на локти, серьезно посмотрела в глаза любимому. – Я все это знала изначально. Довольно, Бран. Помни, я принцесса. – А я всего лишь вирманин? Женщина недовольно фыркнула. Кто бы объяснил, почему из всех возможных вариантов, мужчины всегда выбирают самый неудобный и неподходящий к ситуации? Ужасное качество! – Нет. Ты единственный, кто мог бы жениться на мне по любви. Взаимной и искренней. Бран поднял брови. Женская логика, знаете ли, будь ты хоть трижды глава клана и четырежды жрец Холоша, а в тупик тебя ставят регулярно. Раз в две минуты. – Кто отдаст тебя в жены вирманину. И я женат. – Знаю. Но пойми, все остальные, кто может стать моим мужем, женятся не на Анжелине. На принцессе. Деньги, связи, земли, политика… все это будет в браке. А меня там не будет. И моя девственность не будет важна… оххх! – Что? Тебе больно? – Нет. Я только надеюсь, мы ребенка не сделали. Бран покачал головой. – Не сделали. На это его самообладания еще хватило. Хотя каким чудом? Не иначе, как Флейна смилостивилась. – Тогда все в порядке, – выдохнула Анжелина. Бран так не считал. Но и спорить не стал. Вместо этого он притянул к себе покрепче девушку и коснулся губами ее губ. Потом щек, кончика носа… – До утра у нас еще есть время. А утром я провожу тебя, чтобы никто не видел. Пойми правильно… Анжелина кивнула. Все она понимала, есть репутация – она и будет. Все могут догадываться, могут даже точно знать, но это НЕ ПОВОД афишировать свои отношения. Бравировать ими, выставлять напоказ… да и просто – гадко. Личная жизнь на то и личная, чтобы ее никому не показывать.