Замолкла, стиснула кулаки. Першило от горечи в горле, жгло в груди. – Ты на нас злишься? От того, что нам повезло больше? – Нет, Марго, на вас – не злюсь. Извини. Линда с силой провела ладонями по лицу, от носа к вискам, встряхнула кистями. Встала резко, едва не задев Марго. – Все это пустое, забудь. Я как-нибудь справлюсь. И с разочарованием своим, и со всем прочим. Живы, пока живем, да? И, Паш, пожалуйста, не говори ничего магу. Знаю, ты ему доверяешь, но я – нет. Он может быть сколь угодно хорош в своем деле, но это человек, который меня едва не убил. И слишком быстро с этим смирился. И знаешь, доверять ему свою ценную тушку после этого я не намерена. – Но он… – начал Павел, но Линда шагнула ближе и закрыла ему рот ладонью, от чего парень замер, а потом начал мучительно краснеть. – Ни слова больше. Спасибо, что выслушали, ребят. И не пойти ли вам спать? Ночь на дворе. Она выразительно огляделась. Сумерки стали гуще, казалось, их влажную серость можно цедить сквозь пальцы, но до темноты было далеко. Рита уперла руки в бока. – А сама куда собралась? – Прогуляюсь. – Тэн Рейнар будет против, – подал голос Павел, отходя от Линды подальше. Она хмыкнула. – Пусть. Посмотрю, как он меня остановит. Развернулась и ушла, затылком чувствуя взгляды. И оттого еще ровнее держала спину. Как-то не так разговор прошел. Ни понятней, ни легче не стало, лишь разбередило старую рану – обиду на невесть кого, обделившего магией. До сна этого она и не знала, что в ней столько злости. А тут словно поманили обещанием волшебства, открыли дверь в чудесный мир, а потом захлопнули перед носом, спихнув с порога. – Чертовы девы! – прорычала Лин. – Вот зачем вы ко мне приходили, а? Она уставилась на ладонь, ожидая, что зачешется вновь, возвращая тактильное воспоминание о холоде или огне. Но нет. Ничего. Ладони сами собой стиснулись в кулаки. – Ищешь кого? Знакомый голос прозвучал за спиной, и Линда, вздрогнув, ответила: – Нет. И лишь потом развернулась. Рейнар, куда ж без него! Лишь помянула – явился. Подкрался, словно кот лесной. Наглея, она уставилась прямо в лицо, а он лишь ухмыльнулся, не мешая разглядывать. Светлые волосы в сложной косе и голубые, словно лед, глаза. Бугристый шрам, перечеркнувший лоб, густые брови, прямой нос северного типа – у каждого второго джеррца такой. Короткая борода, широкие плечи, высокий, даже для местного, рост. Большой сильный мужчина. Красивый – для тех, кому нравятся матерые северные волки. – Бить кого собралась? Он выразительно глянул на ее кулаки, и девушка скрестила руки под грудью. – Я еще не решила. – Ночь. – И что? – Спать ночью надо, вот что. Она вздернула подбородок. – Меня вчера чуть не убили. Сейчас жить хочется, а не спать. – Жить, значит… И опять эта невозможная усмешка в бороде, не улыбка даже, а так, намек на нее. Развернулся и прочь пошел. Линда смотрела на его широкую спину, пока не рявкнул через плечо: – Дьярх тебя задери, Лин! Ты там долго стоять собираешься? За мной! Вздрогнула вновь и, злясь на себя и него, поспешила следом. Сумерки стали густыми и вязкими, даже небо потемнело, но Линда знала, что это ненадолго. Летние ночи в Джерре короткие, и южной темноты, теплой и бархатной, здесь не бывает вовсе. – Держи. Он остановился у стены недалеко от северной смотровой вышки и подал ей меч в ножнах. Девушка заколебалась. Оружие – настоящее, боевое. Она хотела его и тянулась, училась именно для того, чтобы заполучить однажды в руки звонкую сталь. Но сейчас ее одолели сомнения. – Будь ты девой в беде, я предложил бы иное средство от грусти. Намек? Или почудилось? – А я, значит, не дева? И не в беде? – Ты гьярравара. Станешь ею однажды. Держи. – Перебудим ведь всех. – Тебя это волнует? – Не очень, – соврала Линда. Все это волновало, и еще как! Особенно то, что она не понимала гьярвена. И что он задумал? Отчитать и отправить спать было бы логичным ходом, но все это… Она приняла меч в простых затертых ножнах, и тут же раздался приказ: – Нападай. Девушка задавила в себе неуместный вопрос. Спорить с тэном бесполезно, не любит он этого. Взялась за оружие – готовься к бою. И никак иначе. Рукоять удобно легла в руку, клинок тихо скользнул из ножен. Линда не удержалась от ворчания: – Ты хоть щит возьми, а? Рейнар наклонился и выпрямился уже с прутиком в руках. Она закатила глаза. Мужик почти под два метра ростом. С хворостиной, ага. Издевается, не иначе. Левое предплечье ожгло болью. Девушка охнула и отпрянула, уходя от очередного хлесткого удара. – Выпорю, – пообещал тэн, и как-то разом перестало быть неудобным атаковать безоружного человека. Это был странный бой. Рейнар не нападал толком, лишь хлестал ее по рукам и ногам да отводил гьяррой удары, и меч то задирался вверх, то чиркал о землю, такой же бесполезный, как если бы был палкой. Как если бы его вообще не было. А еще джеррец двигался, быстро, так, как ей ни за что не успеть. «Так нечестно!» – хотелось завопить, но Линда лишь крепче стискивала зубы. Оружие тут у нее, а что сил и опыта маловато – дело второе. – Зачем тебе это? Прутик зацепил левую щеку, та загорелась болью. Лин поморщилась, тронула ее ладонью, чувствуя влагу на пальцах. Кровь, что ли? Вот же… – С Виктором спелся, да? – прошипела девушка. – Он тоже порой мастером дурацких вопросов бывает. – Так зачем? – Я уже говорила. В живот ударило воздушным потоком и так приложило о стену, что едва меч не выронила. – Ну? Линда оскалилась, прорычала на выдохе: – Нравится мне ваша гьярра, сил нет! И гьярравары нравятся, и мир этот ваш гребаный… Ох! В один удар сердца тэн Рейнар надвинулся, схватил за руку, и меч вывернулся из ее ладони. Мужчина сгреб за волосы, дернул назад, и хрустнуло в шее. На глаза навернулись злые слезы. – У тебя может быть дом! – рыкнул он ей в лицо. – Муж. Дети. Жизнь, достатка полная. Ты женщина, твоя сила в другом. Так зачем тебе это все? Что ведет тебя – страх или страсть? – Упрямство ослиное, – раздалось за спиной гьярравара. – Рейнар, ты решил добить ее? Доделать то, что Лусару не удалось? – Не лезь ко мне и моим людям, Снур, – пророкотал тот, и тихая ярость в голосе заставила Линду вздрогнуть.