Рейнар отпустил ее, и девушка неловко потерла шею. Обидно и больно. И чего он добиться хотел? Что услышать? Впору Снуру спасибо сказать, что прервал, но что-то не тянет. – Я и не лезу. Провожу только. Ночь. Девицам одним ночью гулять не стоит. Он смотрел на Линду так, что хотелось отряхнуться и спрятаться за широкую спину Рейнара. Но девушка лишь вздернула нос, отвечая на наглый взгляд своим пренебрежительным. – Она и сама доберется. – Да? Снур оскалился, и она подумала вдруг, что не хотела бы оказаться с ним один на один, ни в поединке, ни светлой северной ночью на задворках домов. Что там Рейнар говорил? «Страх или страсть»? Огня в ней столько, что на двоих хватит. И насчет гьярры она не врала, как и насчет восхищения умелыми воинами. А страх… Не признаваться же, что она боится слабости. Быть мягкой и бессильной, покорной воле мужчины… Да от одной этой мысли она вздрагивает и стискивает кулаки. И обещает себе: никогда, ни за что. Лучше не жить вовсе, чем жить так. – Спасибо, помощь мне не нужна. Рейнар кивком указал направление. Она качнулась, переминаясь с ноги на ногу, и, бросив последний взгляд на гьярраваров, пошла в дом. Боевой настрой будто ветром сдуло. Накатила усталость, девушка вяло порадовалась, что продолжать внезапную тренировку нет нужды. Поскребла левую щеку. Кровь на ней спеклась в корочку, крошащуюся под пальцами. А сколько, должно быть, следов по телу! «Главное, Марго не показывать, а то снова отчитывать будет», – подумалось вдруг. И пусть. Зато она сама выбирает свой путь. Что бы ее по нему ни вело. Глава 10 Маргарита Поездка в город опять сорвалась. Марго уже и не знала, то ли злиться на это, то ли признать, что выпускать их из деревни пока никто не собирается. Лишь обещаниями кормят. А так хотелось увидеть хоть что-то еще, кроме домов однотипных, забора, леса, камней и ручьев. У нее, одной из немногих, даже деньги на покупки имелись. С утра в дом на краю деревни явилась беременная жена Одрика. Уже не такая серая лицом, но, как и прежде, усталая. Она ждала у порога, нервно сминая край застиранной шоллы, явно смущенная от мужских взглядов: общий зал дома ребят никогда не пустовал. Не сказать, что она обрадовалась Рите, когда та наконец вышла в ответ на переданную просьбу, но – выдохнула. Пробормотала невнятную благодарность за спасение мужа и пихнула в ладонь маленький тряпичный сверток. Развернулась, чтобы уйти, но Марго перехватила за запястье. – Подожди. Женщина вздрогнула всем телом. Свободная рука прикрыла живот, кругло обрисовывающийся под передником, пальцы быстро зашевелились, рисуя знак разделенного круга – символ защиты Тория Всеблагого. Маргарита вздохнула. – Неужто ты думаешь, что я стану тебе вредить? Судя по взгляду, визитерша думала именно так. – Глупо. Практикуй я темное колдовство, это бы тебя не спасло. Но я помочь хочу. – Мне не нужна помощь. – Ой ли? Тебя тошнит каждый день, хотя давно пора чувствовать себя хорошо. И ты уже теряла детей. – Откуда… Беременная отпрянула, выдирая наконец руку из захвата. Выдохнула мрачно: – Ведьма. Маргарита устало улыбнулась. – Ты не первый день об этом знаешь. И мужа твоего не Торий спас, а я. Держи. Она шагнула ближе, не дав собеседнице шарахнуться вновь, и вложила в силой разжатую ладонь амулет. – Носи не снимая. Не хочешь потерять и это дитя – береги себя. Я распоряжусь о помощнике. Ты можешь не верить мне, но подумай о ребенке. Другого шанса выносить может и не быть. Это какой, второй? Третий? На миг показалось, что жена Одрика выкинет дар, в таком смятении она была. Но тут глаза молодой женщины наполнились слезами, она вцепилась в пальцы Риты, сжав их до боли. – Четвертый, – прошептала она. – Уже три лета жена я мужу своему и никак не могу… Она прерывисто вздохнула, и Марго пожала ее пальцы. – Вам нельзя вместе спать, пока не родится ребенок. Бледное лицо собеседницы обрело краски. – Но… – Нельзя, – резко повторила Рита и замялась, думая, готова ли она заняться просвещением местного населения, или ее за подобное на вилы поднимут. – Хорошо, гренна Рита. Но Одрик… – Я ему объясню, – выдохнула девушка, понимая, что просвещать все же придется. И пусть потом вспоминают как распутную ведьму – а в торианстве все ведьмы именно такие, – но это будет потом. Этой нервной усталой девочке лет девятнадцать, она беременна в четвертый раз, и ей нужна помощь. Здесь. Сейчас. А она врач и просто не может пройти мимо. Амулет для нее Рита задумала еще в свой первый визит к больному Одрику. Основу вырезал Ваня, ему, как никому другому, удавались работы по дереву, материал словно льнул к рукам парня. Руны помогла подобрать Хильда, а вот заговор нашептала сама Маргарита. Ведьмой ее хотела видеть бабка, Нинель Марковна, магом – грены и местные. Что же, она готова была принять свою суть и стать и той и другой. Уже позже, в комнате, она развернула клочок ткани, что всучила ей молодая женщина. В разговоре забыла про него, пихнула в карман шоллы, чтоб не мешался. А сейчас вспомнила. В свертке оказались деньги. Три полновесных серебряных тала. Явно джеррских, с портретом сурового мужика на одной стороне и рунной вязью на другой. Богатство и удача в делах. Были бы вручную резаны да силой наполнены – сошло бы за слабенький амулет. А так – всего лишь платежное средство. Выпущено таких, по слухам, немало, но здесь, на юге Джерра, больше в ходу другие «серебрушки». Имперские толлены и полутоллены с ликами властителей, в профиль так похожими меж собой и на грена Лусара. Из золота – солы и солены. Медные терки и коши – совсем мелкие, для повседневных покупок. Много это или мало – три тала, Рита не знала, но сам факт наличия денег радовал. Пусть ей пока и некуда их было тратить. Монеты убрала под матрас, усмехаясь про себя банальности укрытия, и вспомнила наконец про главное событие вечера – баню. И вовремя: в дверях спальни мелькнула рыжая шевелюра Линды, девушка окликнула Риту: – Марго, ты долго еще? – Иду. – Они всю воду горячую выльют, – проворчала подруга. Рита хотела возразить, но вспомнила, что сегодня с ними моется Лера, и лишь качнула головой. Эта может, да. Душа нормального у них не было – ни в доме, ни во дворе, ни вообще хоть где-то в деревне. Парни взялись сооружать, но все уперлось в отсутствие материалов. Из чего лейку сделать? А кран? В результате устроили кабинку, а сверху установили широкую емкость с заслонкой. Девчонки ворчали, что все не то: и заслонка корявая, то не откроешь ее, то вся вода разом вытекает, и воду эту для начала нагрей и натаскай, а греть не хочешь – мойся холодной. Ворчали, но душ посещали регулярно. Это не над ведром тряпочкой обтираться, поливая друг друга из ковшика, как было вначале. Зато у них была баня. Пусть небольшая и низенькая, но горячая! Конечно, об уединении речи не шло, мылись по три-четыре человека, частенько друг другу мешая. Раньше многих это смущало и злило. Потом привыкли. Как привыкали ко всему. – Марго, ты просто кладезь талантов, – промурлыкала Линда, взбивая густую пену на новеньком, лишь день как застыл, мыльном бруске. – Вот откуда ты все умеешь? Как успеваешь? – Расслабься, Лин, она ведьма, – лениво сказала Лера. – Нам не дано. Смирись. Блондинка сидела на лавке, вся обмазанная медом, блестящая, словно статуэтка. – Ведьма, да. Но в следующий раз не откажусь от лишних рук. Лера лишь улыбнулась и прикрыла глаза, отказываясь понимать намеки. Рита вздохнула. Этих девчонок к домашним работам палкой гнать надо, а как отвернешься – улизнут сразу, будто и не было их. Рядом зашипела намыленная Линда, плеснула на себя резко из ковшика, и Маргарита лишь сейчас заметила красные полосы у нее на руках. – Что это? – Ни-че-го, – отозвалась рыжая и отступила назад, оглядываясь, куда бы скрыться. Прятаться в бане было негде.