Тим замер, не зная, то ли соврать ей, то ли просто послать. С назойливыми малолетками общаться не привык, обычно они никак не пересекались. Но тринадцатилетняя Лиза, казалось, была повсюду. Лезла куда не надо, ныла, ябедничала, доносила. В чем здесь выгода или кайф, Тимур не понимал и Лизку недолюбливал, как и многие другие. Хорошо относилась к ней разве что сестра Марина, Юркина ровесница. Девушка спокойная и рассудительная, она со всеми была добра. Они казались такими разными, что, если бы не внешнее сходство: невысокий рост, тоненькие фигурки, темные волосы, острые личики, светло-карие глаза, – никто б не поверил в родство. Девочка меж тем высунулась за угол, лицо ее просияло. – А я все знаю, – едва не пропела она. Тимур схватил ее за плечи и прижал к стене, так резко, что она лишь ахнуть успела. – Ай, больно же! – Молчи. – Еще чего! Не отпустишь – я заору. – Ты никому ничего не скажешь. Девочка задрала нос. – А то что? Тимур, хмурый донельзя, одарил ее тяжелым взглядом. – Прибью, – выдохнул он, понимая, что ничего ей не сделает. Знала это и Лиза. Она лишь фыркнула в ответ на угрозу. Тимур медленно убрал ладони, она передернула плечами и скользнула мимо. Отбежала подальше и, прежде чем скрыться за углом, бросила: – И все равно я не забуду, как ты за Сонечкой наблюдал. Тим с полминуты смотрел на то место, где только что была Лиза, пытаясь понять, о чем она говорила. Обернулся. Точно, она. Соня. Подоткнув платье, ползает по земле, чертит что-то. Коротенькая коса распушилась, темные кудри падают на лицо, девушка убирает их за уши. И Лиза решила, что он за Сонькой следил?! Не, ну бред же… Она и старше, и комплекцией крупновата, и вообще не в его вкусе! Но пусть лучше так думает, чем… – Тренировку прогуливаешь? – промурлыкали за спиной. Тимур, шипя, выдохнул сквозь сжатые зубы: – Линда! – Да-да? Она улыбалась, задорно и чуточку насмешливо. – Лизка сказала, где я, да? Эта маленькая… – Тим! Не говори того, о чем пожалеешь. Девочек ругать неприлично и вредно для кармы. – Но если она дура! – И что? Это не повод обзываться, – сказала Линда строго и глянула с укоризной. – Значит, Рите можно, а мне нет? И не смотри на меня как училка. Она рассмеялась. – Ладно уже, пойдем. А то Рейнар нас прибьет. Мальчишка скривился и первым двинулся к дому эрла. Ребята давно были на месте и, разбитые на пары, отрабатывали какие-то связки. Сам гьярвен сидел, привалившись к стене, и, казалось, спал. Но стоило подойти ближе, пронзил взглядом льдисто-голубых глаз, обронил: – Тридцать. Оба. Тим открыл рот, чтобы возразить, но Линда дернула за рубаху, и он рот закрыл. Со вздохом опустился на землю, принял упор лежа и начал считать про себя. Идея с отжиманиями была Витькиной, но Рейнару так понравилось, что он наказывал ребят по поводу и без. – Тридцать, – выдохнул мальчишка и прыжком встал. Девушка уже отряхивала ладони. Голос ее звучал ровно, когда спросила у наставника: – Фей тха варен кун Тимур, тэн Рейнар? – Йо. По губам ее скользнула улыбка, а Тим невольно нахмурился. С джерром у Линды было неплохо, лучше, чем у него самого, но хуже, чем у новоявленных магов. Малышня болтала легко, даже считалочки придумали «рыкающие», Пашка с Ритой тоже сошли бы за местных, если б не внешность. Еще Лера была хороша, эта высокая худая блондинка и выглядела, и говорила как северянка. Способности к языкам оказались сильно завязаны на магический потенциал. Чем сильнее дар, тем легче давалось новое. Многое, как и прежде, зависело от мозгов и упорства, но все же им, «отряду Рейнара», приходилось сложнее, чем остальным. Еще одна монета в копилку несправедливостей. И Витька, раз уж путь магов оказался для них закрыт, особо напирал на военное обучение. Виктор. С ним у Тимура всегда были сложные отношения. Умный, сильный, увлеченный и увлекающий, правильный, но без перегибов. Идеальный «старший брат», пример для подражания. Их нет-нет, да и сравнивали, и сравнение это всегда выходило не в пользу Тимура. Бабушка и дедушка, родители Витьки, Тима любили, и он отвечал им тем же, благодарный за все. Но в редкие моменты он их сторонился и, кажется, почти ненавидел – всех скопом. И за сравнение это, и за любовь, такую привычную, теплую, и за семью, в которой, несмотря на все старания, чувствовал себя чужим. С сестрой, матерью Тима, у Виктора было одиннадцать лет разницы, с самим Тимуром – шесть. Мать родила его рано, едва закончив школу, и отец мог присесть за совращение, он-то был сильно старше. Не бросил их, хоть на него и давили. Родители позже даже поженились, но вместе прожили совсем мало. Отца Тимур помнил смутно, больше по фотографиям. Невысокий татарин с темными глазами и приятной улыбкой. Говорили, что Тим на него очень похож, но сам парень сходство замечать не хотел. Иногда он думал, что было бы проще, если б отец умер – у него, как у военного, прошедшего горячие точки, были все шансы. Но он был жив, алименты платил исправно. Просто не хотел общаться с семьей. Ни с женой, с которой по юности «не сошлись характерами», ни с сыном, который… оказался лишним. Лишним он был и для матери. Он жил то с ней, то, в периоды очередной ее страстной влюбленности, бывал отправлен к бабушке с дедушкой, чтоб не мешал личную жизнь устраивать. Те вздыхали, называли дочь непутевой и принимали внука на месяц-другой, а то и на полгода. Личная жизнь у матери никак не хотела устраиваться, и Тимур возвращался к ней, усталой и разочарованной. А потом, года полтора назад, она нашла свой идеал – американца Роберта, большого и шумного, лет на пятнадцать ее старше, и укатила к нему в Штаты. Жена его то ли померла, то ли еще куда испарилась, оставив на мужика двоих мальчишек десяти и пятнадцати лет. Новую «маму» дети приняли, хоть и называли ее по-простому – Ларой. А Тимур не прижился. Будь он чуть более контактным, все могло сложиться иначе, но… языковой барьер, мерзкие дети с их глупыми шутками, громкий Роберт с его отеческим похлопыванием по плечу, знойная Аризона, похожая на раскаленную печку. И мать, как-то по-дурацки счастливая в этом сумасшедшем доме. А Тим опять оказался лишним. Он прожил там пять долгих месяцев, а потом вернулся обратно. К Виктору, такому идеальному, и его не менее идеальной семье. Завидовал ли он? Да, конечно. И все же был благодарен за многое. В том числе и за совместные походы в клуб исторической реконструкции и фехтования. Но у Витьки было мало времени, а у Тима еще меньше желания, потому походы эти были больше похожи на редкие набеги. Но свою пользу они принесли. Само фехтование Тимур как в том мире, так и в этом полюбить не смог. Годящийся ему в братья дядя говорил, что это как любой спорт – тяжело поначалу, потом привыкаешь и втягиваешься, но Тим в этом сомневался. Невысокий и жилистый, он был легче всех, не считая Линды, и мог оказаться на земле после мало-мальски сильного тычка щитом. Тэн Рейнар, разбирая ошибки каждого боя, рычал и ругался, и говорил, что мальчишка должен быть быстрее их всех и недостатки свои обращать в преимущество. Он пытался, но выходило плохо. То ли дело стрельба из лука. Да, в клубе он больше с арбалетом возился, но и с луком успел познакомиться. И пусть Тим не очень силен, но все же достаточно, чтобы научиться сносно стрелять. А в меткости он даже Виктора переплюнул, причем давно, чем заслужил одобрительный хлопок по плечу от Рейнара. А Линда любила ножи. Местные частенько собирались посмотреть, как она их метает, а малышня, что крутилась неподалеку, рты раскрывала. Девушка краснела и говорила, что все это – заслуга трех старших братьев и ее упрямства, но видно было, что похвала ей приятна. Оттого и устраивала из тренировки шоу, поражая те части мишени, на которые ей указывали. Но сегодня ни до лука, ни до ножей с топорами не дошли. Гьярвен гонял ребят в спаррингах, пока не начали шататься и пропускать обидные удары, а затем отправил за запасными вещами и одеялами. – К озеру пойдем, – соизволил объяснить он. – А как же обед… – начал Дэн, но под взглядом наставника быстро заткнулся. Обед, лепешки, пахнущие рыбой, тоже взяли с собой. Мальчишки недовольно переглядывались: без горячего тоскливо – но ворчать никто не решался. Отжиматься больше не хотелось. Вышли за частокол, Тимур окинул взглядом дорогу. Та часть, что вела от ворот на юго-восток, выглядела наезженной. Где-то там лежали поля, зажатые невысокими горками и лесами, проезжий тракт, но никто из ребят в ту сторону дальше реки не ходил. Возле моста жил неприветливый мужик, заросший волосами, здоровый, будто медведь. У его дома всегда крутились два пса, не более добрые, чем их хозяин, и гулять там не хотелось. Да и не пускали их гулять где хочется. Дорога, что вела на север, плавно забирая западнее, к горам, казалась едва заметной тропой. Вылазки в ту сторону случались чаще, но сегодня тэн Рейнар увел их на юг. На подходе к реке из кустов выскочили собаки, их глухое рычание заставило волоски на руках встать дыбом, а сердце ухнуть в пятки. Тэн рыкнул в ответ, лохматые создания замерли и тут же, услышав свист, умчались по направлению к дому. Хозяин вышел навстречу Рейнару, две горы стиснули друг другу предплечья, похлопали по спинам. Местный буркнул что-то в рыжую бороду и отступил, провожая их процессию взглядом. – Как думаешь, он джерриятец? – спросил Денис у Ивана. – Вон какой рыжий. Парень оглянулся, усмехаясь, и тут же опять уставился под ноги: их догнал хмурый Рейнар. – Не всякий рыжий – выходец из Джер-рията, – сказал мужчина. Дэн оглянулся на Линду, девушка фыркнула. – Но всякий джерриятец – рыжий? – спросила она. – Что ты знаешь о них? Тэн смотрел на нее пристально, словно ждал чего-то определенного. Девушка погрызла губу, выдала, глядя в одну точку: – Волосы словно пожар, глаза будто сажа… и еще что-то там про «холод последних пристанищ». Не, ну а что? Марго так говорила. Рейнар смотрел строго, и Линда тряхнула головой.