Противник ударил по голени, правое колено прострелило болью, парень качнулся, но устоял. Ткнул мечом наугад, и еще. Промазал. – Зря не убил, – раздалось со спины. Олег развернулся резко, ударил в смутный силуэт, что виднелся в той стороне. Клинок врезался в дерево, и от отдачи вздрогнуло все тело и заныли зубы. Раздался смех, похожий на карканье – вновь позади. – Плохо тебя гьярравары учили. Джерр его был понятен, но не чист, со странным акцентом, чем-то похожим на говор Авилы. Но главным было не это. Главное – гьярра, о которой ториец столь любезно напомнил. Олег скользнул в себя непривычно легко, пробежался по телу, стараясь не обращать внимания на глаза, которым было очень и очень плохо. Еще беспокоило то, что дышать становилось все трудней, будто накинули на голову пакет, в котором с каждым вздохом оставалось все меньше кислорода. Он сконцентрировался на ощущениях кожи. Мельчайшее движение воздуха, тепло, касание контура другого человека, когда он подходит слишком близко. И – слух. Бой гремел, по ощущениям, еще дальше прежнего. Значит, река и мост там. А тут… приглушенный стук меча о щит, чей-то болезненный вскрик – не рядом, но неподалеку. И ближе – шорох, тихий, на пределе слышимости. Хруст ветки. Тяжелое дыхание – неужели и торийцу порошка досталось? Олег замер, определяя направление. Сзади и слева. Ну конечно, там раненая рука, а оружие у него в правой. Он ждал, что противник еще что-нибудь сболтнет перед нападением, но тот не стал. Хрустнула еще одна ветка, скрипнула раздавленная шишка, и на Олега дохнуло неясным теплом. Шагнул в сторону, уходя от удара, и в развороте полоснул мечом. Отдача и болезненный вскрик возвестили: достал! Сблизился и, морщась от боли, схватил за грудки, ударил в лицо навершием меча, как кастетом. Почти наощупь, не видя ничего, скрутил противника на земле и заломил ему руки. Жестко, сожалея лишь о том, что не сделал этого раньше. – Что со мной? – зарычал Олег. – Говори! Как это исправить? Ну! Ториец закашлялся, смеясь, и парень, схватив его за волосы, ударил лицом о землю. – Ну! Враг продолжал кашлять, все более влажно, булькающе, пока наконец не дернулся всем телом и не затих. Помер, что ли? Олег, покачиваясь, поднялся на ноги. Тишину утреннего леса вновь прорезал низкий звук рога. Пора уходить. Давно пора. Но как? Казалось, что лицо, включая глаза – сплошная жесткая корка. Не жжет, не болит, но и не видит, не чувствует. И дышать все сложней. Медленно, нашаривая мечом препятствия, он двинулся к реке – туда, где, как он думал, она была. Прошел немного, споткнулся и едва не упал. Решил отдохнуть – самую малость – и привалился к сосне. Сполз вниз, уселся, удивляясь тому, как удобно сидеть меж корней. Немножечко отдохнуть. Самую малость. Глава 24 Марина «Проснись, проснись, проснись!» – гудело набатом в голове. Марина подскочила, развернулась и охнула: в ее подбородок с силой врезался затылок Сони, которая до того спала рядом. Она отпихнула девушку от себя, переползла через нее и рванула полог палатки. Рот полнился кровью из прикушенного языка, в голове будто молотками стучали, а в лагере… в лагере проснулись все. Взрыкивал, раздавая приказы, тэн Снур, гьярравары, быстрые и решительные, подхватывали оружие и щиты. Из тумана вынырнули и промчались мимо лошади, так близко, что девушка вздрогнула. Кто-то бросился их ловить, и красивая гнедая кобылка поднялась на дыбы, топча копытами потухшие угли костра. У соседней палатки стоял, поддергивая штаны, босой и взъерошенный Дань. – Мари-ин, ну что такое? – заныла Лиза, подползая ближе. – Я спать хочу… Она осеклась и замерла, вцепившись в край палатки. – Обувайся, – бросила ей Марина и первая же показала пример: натянула кожаную обувку, шнурки дернула так, что едва не порвались. Пальцы, обычно такие ловкие, тряслись, и девушка с силой сжала их в кулаки. – Ну объясни наконец… – Лизка, да замолчи ты! – одернула сестру так резко, что та даже рот открыла. – Обулась, быстро! И от меня ни на шаг. И вы все тоже! Оля с Юлей испуганно закивали, принялись шарить в поисках обуви. Темные глаза Сони казались огромными, она шепнула еле слышно: – Марин, это… они? Они… Вспомнилась книга ученого мага и несколько страниц мерзостей, которые могли творить – и творили – Псы Тория. Марина тряхнула головой. Дрожащими пальцами завязала пояс, поправила нож. Схватила наугад рюкзак с вещами, своими или нет – не время проверять. – Идем. Надо магов найти. Выходить было страшно. Казалось, что, пока они остаются внутри, «в домике», с ними ничего не может случиться. Глупая иллюзия безопасности: тонкая ткань их не спасет. Выбралась и, схватив за руку Лизу, потащила ее к соседней палатке. Мимо свистнула стрела, девушка шарахнулась в сторону, обернулась на остальных и влетела в грудь Пашке. Тот придержал за плечи и тут же отпустил. – Где грен Лусар?! Что нам делать?! Слова истерически рвались с языка, и Марина прикусила губу. Парень хотел что-то ответить, но тут его лицо дернулось, как от удара. За спиной взвизгнула Соня, судорожно сжала ладонь Лиза. А потом и Марину скрутило болью. В груди будто огненный шар зажегся. Он пульсировал и прорастал – в легкие, в селезенку, катился по позвоночнику и бил в ноги. Она согнулась, едва дыша. На миг стало будто бы легче, но тут же боевую молитву подхватил другой голос. Едва слышный, но явственный всему телу, он звучал, накидывая новые витки огненной боли, заставлял корчиться и сгибаться пополам. А затем что-то промчалось мимо лица, опаляя жаром, грохнуло за спиной, и голос смолк. Марина со всхлипом втянула воздух и заморгала, смахивая слезы с ресниц. – Сюда, бегом! – заорал грен Иртен. Пальцы его шевелились, сплетая новое огненное заклятие. Девушка, не выпуская ладони сестры, рванула к магу. Налетела, едва не сбив, Алина, схватила за рукав Хильда. Марина огляделась, пробегая взглядом по лицам ребят. Испуганные, недовольные, злые – но тут, с ними! Хватаются друг за друга, что-то галдят. Вдруг показалось, что все, ничего им больше не страшно, но… вскрикнула Оля, завизжала Алина, Снур рявкнул: щиты! По дереву что-то стукнуло, и еще раз. Ребят стиснули со всех сторон, кто-то наступил Марине на ногу, она упустила ладошку Лизы и тут же поймала ее вновь. Грен Иртен размахнулся, словно кидал мяч для фитбола, и поодаль опять что-то грохнуло. Лишь тогда она увидела Оленьку с перекошенным от боли лицом и Фина, который сноровисто переламывал древко стрелы, застрявшей в плече у девочки. – Вперед, вперед! – рычал Снур. – К реке, к мосту! Быстро! Марину понесло, будто горным потоком – лишь успевай на плаву держаться. Пыхтел рядом с ней Макс, повизгивала от ужаса Соня, а Лиза все спотыкалась и падала, словно разучилась нормально ходить, и раз за разом приходилось вздергивать ее на ноги и тащить, тащить вперед. Совсем близко зазвенели мечи. Лязгала сталь о сталь, глухо ударяла в щиты, впивалась в плоть, вырывая из груди крики. Марина старалась не думать о том, что творится по ту сторону спин гьярраваров, всех прикрывающих. Вновь ударило и скрутило тем страшным заклятьем, боевой торийской молитвой, что так хороша была против мятежных магов. И тогда, лет двести назад, и сейчас. Шагнул из-за щитов прочь грен Лусар. Марина видела, как он шепчет что-то и льет под ноги воду из бурдюка. Как он может колдовать, когда вот так больно?! Ее скрутило еще сильнее, и девушка упустила момент, когда маг выставил перед собой ладони, запуская ледяную бурю. Повеяло холодом, раздался крик боли, и еще один, и Марина вскинула взгляд. Посеченные, будто ножами, сосны, какое-то тело, кровь… К горлу подкатила тошнота, но Снур вновь зарычал, командуя отступлением, и она сглотнула, сжала ладошку Лизы и побежала. Когда вылетели на берег, гьярравары уже добивали врагов. Лиза вскрикнула, Марина обернулась на нее и, споткнувшись, не удержалась на ногах. Рухнула, выпуская ладошку сестры. Тело тряхнуло, колени прострелило болью, она охнула и глухо застонала, пытаясь опереться на руки и встать. Подняла взгляд и… вздрогнула. Под ней, лицом к лицу, лежал он. Пришлый воин. Бритый череп с затейливой вязью татуировки, что спускалась из-за уха на щеку и ниже, минуя подбородок, на шею. Пухлые губы, приоткрытые, словно во вздохе. Не единожды перебитый нос и нитка шрама на лбу. Глаза, темные, будто сплошной зрачок, и блеклые… неживые. Сгребли за шиворот, рывком ставя на ноги. И тут же девушка упала вновь, содрогаясь в приступе рвоты. Желудок продолжал сжиматься, даже когда в нем стало пусто, дрожь сотрясала все тело. Она уперлась лбом в землю, судорожно дыша. Снова подняли, но уже бережно, прижали к теплому боку. Марина покосилась сквозь спутанные волосы – Хильда. – Пей, – велела та и сунула в руку бутыль. Девушка хлебнула, и брызнули слезы из глаз: крепко! – А теперь на мост. Я знаю, девочка, ты можешь. Только на месте не стой. И не падай, сестрами тебя заклинаю! Марина обернулась. Вчера еще мост казался едва ли не порталом в ад: подвесная конструкция, старые на вид доски, пропасть внизу и темные земли на той стороне. А сегодня он стал единственным средством спасения. Девушка пригляделась и ахнула. Впереди, уже ближе к другому краю, мчалась Лиза. Мост под ней вздрагивал и качался, и, кажется, ощутимо стонал, грозя рассыпаться на следующем же шаге. У Марины все похолодело внутри. Как, без нее? Куда?! В поручень – совсем близко – воткнулась стрела, задрожала. Но девочка лишь прибавила ходу. В несколько прыжков одолела остаток пути и нырнула за щиты гьярраваров. Марина выдохнула. – Сторонись! – заорал Снур, и на мост пустили лошадей. Когда на них успели загрузить поклажу, девушка не поняла, но сам факт почему-то разозлил. Она выпрямилась и закрутила головой. На этом берегу оставалось человек пять гьярраваров, грен Иртен, Хильда и она сама. – Где остальные?