– Не смотри, – велел Ваня, обнимая крепче, и она послушно вцепилась в его рубашку и зажмурилась. Сглотнула комок в горле и просипела: – Как же так, Вань? Почему? За… за что они так? Ответа не было, лишь раздался поодаль рык тэна Снура: – Руби! И застучали топоры. Девушка провернулась в объятиях парня и отстраненно смотрела, как работают одни воины, а другие их прикрывают. Как упала перерубленная веревка и мост дрогнул и покосился. Как полетели в мужчин стрелы, но ни одна не достигла цели. Как упал, повисая, и второй поручень. А потом… – Стойте! – заорала она, дернулась в руках Вани, и тот от неожиданности отпустил. – Там! Tам еще кто-то остался! Не чуя под собой ног, она бежала к мосту. Ее не слышали – или не желали слышать, и девушка скользнула к щитам, упала чуть ли не под топор и ухватила веревку. Полотно моста, дернувшееся и накренившееся, готовое упасть, замерло. – Дьярх тебя раздери, девка! Что творишь?! – раздалось над головой. Но Марина смотрела лишь на свои ладони, из-под которых все ползли и ползли корни. Сильные, гибкие, они обвивали опору моста и закручивались вокруг досок настила, скрепляя их не хуже веревки. А потом застучали дробно копыта: на мост без перил влетела серая кобыла. Как она не упала, Марина не поняла. Помог ли случай – или Паша, который стоял за плечом девушки и что-то шептал, но лошадка пронеслась по шаткому полотну, вылетела на берег и скрылась в лесу. На спине ее, распластавшись и вцепившись намертво в гриву, лежала Мия. Марина выдохнула и вздрогнула вновь, уже от рыка гьярраваров. Лучники принялись куда-то стрелять, и девушка измученно оглядела тот берег. Сердце замерло и заколотилось вновь. – Лин, Вик, быстрее! – заорала она вместе с остальными, – Тимур! Они бежали так, словно за спиной были крылья. И все же – слишком медленно. На берег у опоры моста выскакивало все больше торийцев. Раз, два, три… пять. Еще двое бежали слева, в лесу чудилось какое-то шевеление. Слишком много. Даже если добегут, им не пройти. – Не отпускай мост, – как-то очень спокойно и строго велел ей Паша. Она покосилась на юношу. Он зашевелил пальцами и губами, сплетая заклинание, но грен Лусар оборвал на полуслове: – Держите мост, оба! И запустил на ту сторону комок силы, который рос, и рос, и рос, и, когда наконец достиг берега, взорвался, разметав вражеских воинов. Те разлетелись, как кегли. Марина сглотнула. Кегли не орут и не ломаются. И кровь из них не течет. «Держи мост, дура», – одернула сердито сама себя. Корни под ладонями зашевелились, закрепляя успех. На плечо положили руку – Ваня, и стало будто бы легче. Из пыли и дыма, что поднялись на том берегу, вынырнул Тим, следом Линда и, наконец, Виктор. Сначала осторожно, а потом все смелей они побежали по мосту. А тот, прежде шаткий, а сейчас вовсе без перил, едва дрожал под их весом. В них стреляли, но стрелы вязли на подлете, словно воздух вокруг моста стал густым и плотным. Пашка за плечом сосредоточенно пыхтел, и девушка поняла, кому ребята обязаны щитом. Поняла – и разозлилась. Неужели нельзя было раньше поставить защиту?! Еще один человек был бы жив. Мост дрогнул и качнулся, но тут же замер. Это Ваня положил руку рядом с ее, Марининой, думая, что ей не хватает сил. Кровь хлынула к щекам, и девушка опустила голову. Маг должен держать себя в руках. Что бы ни происходило. Мимо прогрохотали шаги, Снур рыкнул, чтоб отпускали, и Марина устало плюхнулась на землю. Гьярравар, который прикрывал ее щитом, подмигнул, но девушка лишь зябко передернула плечами. Полыхнуло, и перегорели, словно бумажные, веревки моста. Длинное полотнище дрогнуло и понеслось вниз, хлестнуло о скалы, и брызнули в стороны щепки и камни. Марина потерла зудящие ладони, глянула выше, на другой берег. Кто-то лежал, не шевелясь, раненые стонали, и воины в черном оттаскивали их под сень деревьев. И все это – из-за них? Из-за чьих-то амбиций и веры в то, что кучка необученных магов – тот приз, которым обязательно нужно завладеть? Как же все это… глупо? нелепо? Страшно. Хотела бы она сказать, что лучше было не выжить при переходе, остаться там – в песке и пыли, чем стать причиной смерти стольких людей. Но… Марина не могла. Она хотела жить. Пусть даже так. – …надо торопиться, – долетел до нее голос грена Иртена. – Скоро сюда все местные твари стянутся и начнут пировать. Лусар поставит защиту, но… слишком много тут колдовали. – Надо, – вторил ему голос Снура, – пока неместные твари мост не наладили. И он кивнул на торийцев. Девушка вскинулась. – Как это – мост? Гьярравар смерил ее взглядом и вместо ответа указал на сосны на том берегу. Высоченные, прямые, они стояли почти у самого края, правее опор моста, и ущелье в том месте казалось уже. – Обойдут, – возразил другой гьярравар. – Вниз по течению переправа. – Это полдня пути, если не больше… Они заспорили, но девушка уже не слушала. Она все смотрела на сосны на той стороне. И правда высокие. А рядом еще. И еще… Воины уходили с берега, внимательно глядел Ваня, ожидая ее, а девушка, отойдя почти до самых деревьев, присела на одно колено. Ладони легли на землю, глаза, хоть и открытые, перестали что-либо видеть. Она слушала землю. Она сама была землей. Тяжелой, древней, полной жизни и не-жизни, помнящей разные времена. И те, когда здесь была дорога и мост покрепче нынешнего. И те, когда здесь еще не ступала нога человека. Просыпаться земля не хотела, но Марина очень просила. На шею что-то легло, скользнуло в вырез рубахи, и стало легче в разы. Родная стихия сдалась, каменистый берег словно вздохнул и задрожал. Раз, другой, а потом рядом с ладонями ударили пяткой копья, и камень раскололся. Трещина, сначала узкая, стремительно увеличивалась и разрезала землю – вдоль края обрыва, но в стороне, и дальше, за поворот. Замерев на миг, огромный пласт отвалился и съехал вниз – поднимая облака пыли, выворачивая кусты и оголяя корни деревьев, заглушая грохотом все остальные звуки. – Теперь… хватит? – прошептала Марина и повалилась на бок, во тьму. Маргарита Рите казалось, что стоит ей открыть рот – и она начнет орать. Начнет – и не прекратит еще долго. Это утро настало слишком рано и растянулось слишком надолго. Нападение торийцев, безумное бегство под стрелами, боевые молитвы, выжигающие нутро, будто огнем. Столько потерь – и с той, и с другой стороны. Так много пострадавших: с ранами колотыми, резаными и от стрел, а уж ссадин и ушибов вовсе не счесть. Рита чистила и шила, перевязывала, вливала энергию – выверенно, по каплям. Ее руки были по локоть в крови, и вовсе не фигурально. У нее не было времени ни выдохнуть, ни умыться, а еще наконец посчитать всех своих: они никак не могли собраться в одном месте, а она – отвлечься от дел. А сейчас тэн Снур говорил грену Лусару, что пора уходить, и маг хмурился, задумчиво тер подбородок – и кивал. Чтоб его, он кивал! Рита вдохнула. Медленно выдохнула. Сказала, пытаясь не сорваться на рык: – Мы не можем уйти сейчас. Снур, прерванный на полуслове, глянул зло и хотел что-то ответить, но маг остановил взмахом руки. – Говори. – Раненых слишком много. Большая часть легко, но… Рейнар плох. Я сделала что могла, но покромсали его сильно, и сейчас его спасает лишь гьярра. Если бы не это ваше гьяр-до – а я до сих пор не уверена, что это оно, – он был бы мертв. И Марина. Она тоже так и не очнулась. Пульс слабый, дыхание еле слыхать. И мне это очень не нравится. Она словно… словно выгорела. – Ты права, она отдала слишком много. Рита нахмурилась. – Но это же обратимо? Она ведь очнется, да? – Я не знаю. Надейся на лучшее. В его взгляде светилось участие, но девушке так хотелось оттолкнуть мага и заорать. От усталости и злости. От бессилия своего. Она стиснула кулаки и выдохнула: – Надеюсь. Попытаться бы силу ей влить, но я на нуле. Дашь лосху? – Нет. – Что?! В смысле – нет? – тут же взвилась Марго. – Мне действительно нужно! Она там, может быть, умирает, а ты… – Она вычерпала лосху до дна. Там, на берегу, когда обрушила землю. Сильная девочка, но… до чего же глупая! «Но как?» – билось в голове и просилось на язык. Маг ответил, не дожидаясь вопроса: – Я еле успел. Без амулета на шее она бы точно не справилась. Маргарита, я же учил вас не браться за то, что вам не по силам! Контролировать все! А вы… эх. Он выдохнул и замолчал, а Рита отвела взгляд. Кажется, грен злился сильнее, чем хотел показать. Да, он учил. Не раз говорил, что заклятие, слишком затратное для колдующего, расходует накопленные силы, после – жизненный резерв и в самом конце принимается за контуры, разрушая их. Человек с разорванным контуром – труп. Почти окончательно и бесповоротно, случай Линды – чудо, которое не повторить. Да, они это знали, но… никто даже не думал браться за что-то смертельно опасное. У них просто не было шансов подобное выучить. А Марина… Как необученный маг, она просто не ведала, что творит, сливаясь со стихией по наитию.