— Пап, — воспользовался Артём паузой связанной с очередным глотком пива, — так ты был приведением?! — Что?, — удивлённо переспросил Проквуст, ставя кружку на стол. — Ах, ты об этом? Не знаю, как это классифицировать, скорее я бы назвал себя духом, то есть, душой без тела. После того, как Георг рассказал о звезде, названной им "Близкой", о её невероятных обитателях и о планете хоравов, Артём слушал затаив дыхание. Проквуст остановился перевести дух и отхлебнул тёплого пива — Пап, кто такой, этот Друг? — Толком не знаю, сынок. Я видел его рождение среди протуберанцев "Близкой", видел его огромных почти прозрачных или даже призрачных родителей. — Они создали его специально для встречи с тобой? — Он так сказал. — И часть его осталась в тебе? — И это он сказал. — Ты ощущаешь эту часть? — Если честно, ничего не ощущаю. — Вам надо чаще общаться! — Думаю, это не очень хорошая идея. — Но почему?! Он же родился ради тебя! — Даже если это так… — Проквуст задумался. — Понимаешь, Артём, у меня осталось смутное впечатление, что во вселенной все занимаются своими делами и там не принято беспокоить друг друга по пустякам. — А может быть, ты просто оправдываешь себя? Что ж получается, ты зовёшь Друга только тогда, когда не можешь без него обойтись, разве это можно назвать дружбой?! — Хм, действительно, как-то неудобно получается. Давай порассуждаем? — Давай! — Допустим, я позову Друга, он откликнется, и я полечу для встречи на наше Солнце, это ведь ближайшая к Земле звезда. Кстати, даже на астральное перемещение требуется время. — Много? — В данном случае недели три. Так вот, прибываю я на солнце и говорю, здравствуй, Друг, давно тебя не видел, соскучился. А он для встречи может быть, с другого конца вселенной пришёл, хорошо ли получится? — Да, нездорово. Пап, а я с Другом смогу общаться? — Ну и вопрос! Думаешь, я на него ответить могу? Теоретически в тебе есть часть от части Друга, которая мне досталась при общении с ним, но даёт ли она тебе право на, скажем так, дружбу, я не знаю. Жизнь покажет, сынок, ответы придут. — Или не придут? — Или не придут. Ну, что, двинемся дальше или спать пойдём? — Ну, уж нет, какой теперь сон?! * * * Спать они легли далеко за полночь, поэтому неудивительно, что Артём, которого Проквуст утром еле добудился, в машине тут же сладко уснул. Георг спокойно и без лишних вопросов добрался до знакомого холма и подогнал машину ближе к кустам, почти под крону сосны, с которой прошлый раз разговаривал. Он вышел, тихо прикрыл дверцу машины и осмотрелся. Судя по ощущениям, его прежнее пребывание здесь никого не обеспокоило, да и посторонних следов на тонком слое дорожной пыли не нашлось. Проквуст повеселел, это хорошее начало. Он подошёл к сосне, положил на ствол обе ладони и погрел его своим огнем. — Ты уж не подведи и на этот раз, — зашептал он, — ладно? — Пап, ты чего с деревом обнимаешься? — Не обнимаюсь, а договариваюсь. — Как это?, — удивился Артём. — Откуда я знаю?! Попросил вежливо, и всё. — Ты что, всерьёз думаешь, что сосна тебя слышит? Проквуст улыбнулся и пожал плечами. — Эх, молодость, всё-то ей по полочкам разложи. Тебе что, жалко? — Да, нет, пожалуйста, — засмущался сын, — просто странно как-то. — А то, что я тебе вчера рассказывал, не странно? — Сдаюсь! Готов сыграть с сосной в шахматы. — Зря шутишь. Ты, например, знаешь, что в слоях пространства дольше всего из живого остаются деревья? — Да?! Ничего себе! А почему? — Знаешь, сынок, поищи на некоторые вопросы ответы самостоятельно, ладно? Будет чем заняться в жизни. Давай-ка, хватай с заднего сидения свой рюкзак и держи меня за руку, нечего время терять. Они вышли на площадку призрачного Баальбека. Он огляделся, здесь ничего не изменилось, да и меняется ли здесь что-то? На Артёма пространственный переход произвел впечатление, он крепко вцепился в руку отца и изумленно смотрел по сторонам. — Здорово! Пап, это что? — Скорее где. — И где? — Где-то между параллельными мирами, сынок. — Здорово! А как это место называется? — Давай будем звать его туманной площадкой. — Здорово!, — прошептал Артём в очередной раз. — Артём! — Что? — Перестань повторять одно и то же слово! — А, извини. Пап, значит, это Баальбек? — Скорее его пространственная тень. — Как это, тень? — Сын, нет у меня на всё ответов! Ну, что, идем дальше? — Пап, подожди, видишь, там, на колонне надпись. — Надпись? Я ничего не вижу. — Зато, я вижу. Пап, я быстро, посмотрю и назад!, — крикнул Артём уже на бегу. — Вот мальчишка, — проворчал Георг, глядя вслед. Делать было нечего и он направился за сыном. Только теперь Проквуст заметил, что колонны стоят не на краю храмовой площадки, как в "нормальном" Баальбеке, а посредине и почему-то не имеют нижних постаментов, буквально вырастая из каменных блоков. Артём уже стоял возле крайней левой колонны и водил пальцем слева направо, видимо вычитывая какой-то текст. Георг уже удивился: что мог здесь читать его сын?! Он подошёл и с изумлением уставился на выбитые на колонне строчки клинописи. В голове щёлкнуло: текст, язык шумерский. — Пап, помоги, я не вполне понимаю смысла. — Что значит, не вполне?! … Артём, тебе доступен смысл этих слов?! — Да, — сын оглянулся на отца и виновато улыбнулся. — И ты все эти годы молчал?! — Угу. Это мой секрет. Особенный кайф был в школе: всегда отличные отметки.