— Всё, решено, я Артёма с собой возьму! Пилевич недоуменно посмотрел на Проквуста. На его лице удивление постепенно сменилось пониманием. — А ведь ты прав, отец! При тебе он будет под постоянным присмотром, а заодно и его способности вдруг проявятся? — Да, — нахмурился Проквуст, — а стоит ли, чтобы они проявились? — Прости, Георг, но дары господь просто так не раздаёт. — Ты прав, я его всё равно не удержу, рано или поздно… — Вот-вот, так лучше уж ты рядом будешь. — Ох, Леночка мне голову оторвёт. Пилевич серьёзно кивнул. — Это точно, давай-ка я с тобой к ней поеду. — Отличная идея, поехали! * * * — Пап, это же отстой! Артём вышел из машины и критически разглядывал "Парк" отель. Проквуст тоже вышел, открыл багажник. — Ну, да, отстой на три звезды. Сын, иди сюда, получи свой рюкзак. Артём закинул за спину рюкзак, продолжая смотреть на отель. — Пап, мне даже ребятам будет стыдно сказать, где я отдыхал. — Во-первых, ребятам и вообще никому ничего говорить не надо и не вздумай выкладывать в сеть свою физиономию с глупыми улыбками. Привыкай к молчанию. — Вообще-то, я не собирался. — Вот и молодец, тогда выслушай "во-вторых". Мы не отдыхать сюда приехали. А в-третьих, для того, чтобы ценить роскошь, надо ощутить бедность. Смысл понятен? — Понятен, — кивнул Артём, — в принципе, логично. В-четвертых, будет? — Будет. Этот отель уже два раза послужил началом серьёзных событий, поэтому мы сюда и приехали. — Пап, не смеши меня, что путного может начаться в таком отеле?! Проквуст вздрогнул, и высунувшись из-за багажной крышки, пронзительно посмотрел в глаза Артёму. Тот смутился. — Пап, ну ладно, я так… — Так? Может быть … а знаешь, сынок, ты ведь сказал очень важную вещь. Путное, это когда путь известен, а если мы с тобой пути не знаем, то это вполне можно назвать беспутным, имея в виду прямой, а не переносный смысл этого слова. — Пап, я ж пошутил, а ты такие серьёзные выводы делаешь. Проквуст вытащил дорожную сумку и хлопнул багажником. — Запомни, Артём, иногда источник истины содержится в самых неожиданных местах, даже в устах такого безусого и амбициозного подростка, как ты! Пошли, нам еще поужинать надо. Пока оформляли заселение и ехали в лифте, сын не проронил ни слова. Георг посматривал в сторону сына, прикидывая, не переборщил ли он с отеческим наставлением, но пока держал паузу. Лишь в номере, когда Артём уже стоял на балконе и всматривался в темнеющее сумерками море, он вышел к нему и спросил: — Артём, ты что, обиделся? — Нет, пап, не обиделся, — отозвался сын, продолжая вглядываться вдаль, — наоборот, я над твоими словами задумался. — Ты не шутишь? — Мне не до шуток. Думаешь, я не понимаю, почему мама плакала и не хотела меня отпускать? — И почему же? — Потому что ты и дядя Стас всё время что-то разглядываете внутри меня и я боюсь, пришло время узнать, что именно. — Боишься?, — после паузы спросил Проквуст. — Ну, да, страшновато. — Артём, а если мы с Пилевичем ошибаемся, и ты окажешься вполне здоровым и нормальным человеком? Ты огорчишься? — Ничего себе, вопросик!, — Артём задумался. — Наверное, огорчусь. Проквуст молча смотрел на сына, словно предлагая продолжить. — Пап, даже моих собственных приключений, которые я смутно помню, достаточно, чтобы чувствовать себя особенным, а твоя одиссея вообще удивительна, хотя я могу только догадываться, ты ведь мало что мне рассказывал. — Но ты был терпелив и я высоко ценю это. — Я всегда знал, что придёт время… — Думаешь, пришло? — А разве нет? — Хм, хороший вопрос, — задумался Проквуст. — Вот что, сын, я расскажу тебе часть своей истории. Договорились? — Договорились. — Отлично!, — Проквуст улыбнулся и встряхнул рукой густые волосы сына. — И спасибо тебе за откровенность. Артём кивнул. — Пап, а ты расстроишься, если я окажусь пустой? — Нет, скорее вздохну с облегчением, а как мама твоя будет рада! — Да, уж… — Понимаешь, господь раздает дары не за заслуги. Избранность это тяжкая ноша и обязательства. — Рок? — Рок. — Но разве не мечтает каждый быть избранным? — Конечно же, мечтает, потому что это придает смысл и жизни, и смерти, — Проквуст обнял сына за плечи, — пойдём, сын, ужинать, завтра рано вставать. Георг давно уже был готов к этому неизбежному разговору, десятки раз проигрывал в уме всевозможные варианты: от полной откровенности до краткого и ущербного изложения. И то и другое ему не нравилось, с одной стороны негоже отцу полностью раскрываться перед сыном-подростком, у того просто может не хватить жизненного опыта, чтобы всё принять и всё простить, а с другой стороны, и врать не хотелось, вроде как выгораживая и обеляя самого себя. Поэтому после многих раздумий Проквуст принял решение рассказать подробно, но только часть своей жизни. — Пап! — Что?, — Георг вернулся из своих глубоких раздумий обратно в уютный полупустынный ресторанчик. — Ты обещал после горячего начать рассказ, я жду. — Да, сын, конечно. Подошёл официант, поставил перед Проквустом кружку с пивом и тут же ушёл. — Артём, ты что-нибудь ещё хочешь? — Из еды? Не хочу. Ну, же, пап, не тяни! Георг отхлебнул пива и принялся рассказывать. Он начал с того момента, когда очнулся безымянным посредине вселенной, не понимая, кто он, откуда, как долгое время наблюдал за жизнью вселенной и медленно подступал к началу нового пути.