— Хм, нормально, доставят? Посмотрим, — прошептал Проквуст. Жрец открыл глаза, очень внимательно посмотрел на Артёма, потом перевёл взгляд на Георга. — Я доставлю вас в зиккурат. — Хорошо. Нас примет главный жрец? — Энси сообщит вам своё решение. Следуйте за мной, — жрец призывно качнул посохом, и резко развернувшись, зашагал к противоположному краю мегалитической площадки, делая при этом широкий полукруг относительно золотой чаши. — Пошли, сын, — Проквуст не стал спорить, идти, так идти, дорога подскажет. — Пап, что такое зиккурат! Георг заметил, как тут же едва заметно дрогнули плечи жреца, неужели он понял вопрос сына на русском языке?! Или ему показалось? Вот бы проверить. Так сложилось, что в их семье языком общения стал русский язык, Проквуст к нему привык, но чтобы здесь в иномерьи кто-то владел русским?! "А что мы, собственно, знаем об этих людях?" — спросил он себя и не смог дать вразумительного ответа. Разве не могли они скрытно следить за их цивилизацией? — Пап!, — опять донёсся требовательный голос сына. — Ты чего молчишь? Я же тебе вопрос задал! — Зиккурат? Это такой храм в виде высокой башни. — Вавилонской?, — съязвил Артём — Бабилонской, — машинально поправил Проквуст и опять заметил, как дрогнула спина жреца и чуть сбился его шаг. — Знаешь, мы с тобой потом поговорим, ладно? В это время они миновали пылающую огнём золотую чашу. Огнепоклонник вытянувшись застыл возле гранитного постамента, держа вдоль груди в правой руке странной формы меч, напоминающий не до конца разогнутый серп, и сопровождал их пристальным взглядом. — Ух, ты! Папа, смотри!, — восторженно зашептал Артём. — Вижу, не отставай!, — Проквуст слегка подтолкнул сына под локоть, одновременно чуть придвинув его к себе. — Да, иду я! — Знаешь, — шепотом едва слышно сказал Георг, — давай дальше говорить на межгалактическом. — Ладно, — также шепотом отозвался Артём. Они прибавили шаг, в точности копируя путь, который прокладывал жрец. Он лишь раз оглянулся, когда чаша с огнём и ровные ряды поленниц остались далеко позади, а перед ними открылась широкая лестница, полого ведущая вниз на большую мощеную площадь. Внизу стояла повозка, запряженная парой низкорослых лошадей. Бросалась в глаза угловатость повозки, больше похожей на телегу с бортами, и странная конструкция колес: они были сколочены из толстых досок, скрепленных деревянными поперечинами. Рядом с повозкой стоял молодой человек в белой по колено рубахе с красными узорами по нижней кромке, на поясе у него висел меч в прямых ножнах. Едва жрец ступил на первую ступеньку, молодой воин обнажил меч и взял его наизготовку, как винтовку в воинском карауле. Треугольное обоюдоострое лезвие меча хищно блеснуло на солнце. Жрец поднялся в повозку и призывно качнул посохом. Георг пропустил Артёма, а сам следил за застывшим в карауле воином. Тот, однако, не обращал ни на что внимания. Проквуст сел рядом с сыном у заднего борта, а жрец напротив лицом к ним, поставив посох между колен. Между тем воин вернул меч в ножны, залез на повозку за спиной жреца, и натянул вожжи, лошадки послушно тронулись. Судя по всему, сидение ему не полагалось или оно было складным. Повозка шла ровно, дорога была выложена длинными каменными плитами с настолько плотно подогнанными стыками, что лишь лёгкое постукивание говорило об их наличии. Мимо проплывали огромные кедры, воздух невероятно свежий, наполненный букетом замечательных ароматов вливался в лёгкие живительным нектаром. Артём задремал, прислонив голову к плечу отца, а Проквуст зорко посматривал вокруг, не выпуская из виду вроде бы задремавшего жреца. Не верил он этой идиллии, похожей на затянувшийся костюмерный спектакль, где-то во всём этом крылся подвох. Георг всегда доверял своей интуиции, а она горячо шептала ему изнутри: "Берегись, опасность близка!" После очередного поворота впереди показалась пологая гора, на склоне которой раскинулся город. Одно— и двухэтажные постройки из бело-желтого кирпича ровными рядами спускались с самой вершины по трём широким улицам. Наверху горы невероятным зрелищем высилось монументальное пирамидальное строение в семь ярусов. Оно опиралось на площадку, сложенную из мегалитов, накрывших всю вершину. Седьмой ярус ярко сверкал золотом. Георг глянул мельком на жреца, тот сидел также как и прежде, только не дремал, вон он, пытливый взгляд сквозь едва приоткрытые веки. Проквуст толкнул сына. — Артём, — сказал он ему на межгалактическом языке, — смотри на это чудо! Сын открыл глаза и уставился вверх, на лице застыло восхищенное выражение, Проквуст краем глаза заметил движение, повернул голову и наткнулся на застывший в изумлении взгляд. Жрец медленно сполз со скамьи и встал на колени, продолжая опираться руками на посох, его голова склонилась ниже плеч и застыла. — Пап, — восторженно воскликнул Артём на межгалактическом, — обалдеть можно! Это ж… — тут Артём тоже увидел коленопреклонённого жреца и запнулся. — Спокойно!, — произнес Проквуст сыну и насколько возможно мягко обратился к жрецу: — Жрец, почему ты встал на колени, почему не смотришь на нас? — Я не смею, — глухо ответил тот и склонился ещё ниже. — Ты услышал нечто важное? — Ты говорил с сыном на языке богов. Только жрецы знают, как звучат молитвы на этом священном языке, но никто никогда не смел говорить на нём просто так, как вы. — И что же это значит? — Если вы демоны, мне нельзя смотреть вам в глаза, а если вы боги, то тем более! — Ты ж час назад на меня смотрел! — Я не ведал. Незнающий греха — безгрешен. — Ого, серьёзное заявление. — Пап, — не вытерпел Артём, — у христиан, кажется, не так? — Артём, помолчи, а? — Позвольте мне остаться согбенным, — глухо донёсся до них дрожащий голос жреца. — Ладно, оставайся, — пожал плечами Георг. Он вновь взглянул на башню и заметил, как лёгкое облачко задело последний ярус. — Скажи, жрец, ваш зиккурат похож на бабилонскую башню, которая описана в ветхом завете? — Это её копия, пришелец. — А почему последний ярус сверкает, словно покрыт золотом? — Потому что он покрыт золотом. Это наш главный храм и жилище энси. Георг удивлённо покачал головой и хотел что-то спросить, но внезапно на него нахлынуло ощущение скорой опасности. Проквуст перестал обращать внимание на коленопреклоненного жреца и настороженно прислушался. Дорога круто свернула, чудесный город скрылся за высокими кронами деревьев, за поворотом сразу же начался крутой подъём. — Пап, — шепнул Артём, — птиц совсем не слышно. — Сынок, — также тихо ответил Георг, — сядь, пожалуйста, на пол. Артём кивнул и сполз вниз. Проквуст сосредоточился и поставил защиту вокруг себя и сына, потом подумав, расширил её, спрятав и жреца. Возница занимался строго своим делом, за всю дорогу он ни разу не обернулся. "Ну и дисциплина!" — мелькнуло у Георга в голове. Дорога вышла на относительно открытое место: справа в глубоком овраге, поросшем колючим кустами, продирался сквозь камыш ручей, а слева на обширной площадке высились руины большого здания, возможно дворца, судя по осколкам лепнины на камнях и остатках колонн. Неожиданно из-за камней показались десятки воинов в блестящих на солнце пластинчатых доспехах и шлемах. Раздалась зычная команда командира из-за ближайшей стены и тут же в воздух взвились стрелы. С жутким свистом они устремились к повозке, вскрикнул возница, пронзённый сразу несколькими стрелами, вскрикнул жрец, с ужасом выглядывающий из-за борта повозки, но остальные стрелы натыкались на защиту и со стуком опадали вниз. — Жрец, прикажи им остановиться!, — приказал Георг, напряженно держа защиту. Жрец обречённо покачал головой. — Нет, пришелец, если энси приказал нас убить, то нам нет спасения! — А тебя за что? — Такова моя судьба, — горестно отозвался жрец, — я смиряюсь. — А вот я, нет!, — крикнул Проквуст и толкнул стену, из-за которой слышал командирский клич. Стена рухнула, раздались крики, но обстрел не прекратился. — Ну, всё, пеняйте на себя! Георг вскинул руки в стороны, потом свёл их медленно вместе, между ладонями засияло ослепительное голубое пламя. Он подтянул пламя к себе, а затем резко бросил в сторону нападающих. Словно ударная волна прошлась по руинам, обрушивая все, что ещё можно было обрушить, раздались крики ужаса, грохот, в воздух рванулись клубы пыли. Обстрел мгновенно прекратился. Когда пыль осела, взорам пассажиров повозки открылась почти ровная площадка, густо усеянная каменными осколками и щебнем, с проглядывающими из-под них телами воинов. — Пап, ты их убил?, — тихо спросил Артём, посмотрев на отца широко раскрытыми глазами. — Убил, сынок, — Проквуст перевёл взгляд на жреца, тот смотрел на него с ужасом. — Ты, понимаешь, что ты должен был умереть и я тебя спас? — Да, — кивнул тот. — Теперь твоя жизнь принадлежит мне. Сбрось мёртвого возницу и займи его место. Жрец послушно исполнил приказание и медленно повернулся лицом к Проквусту. Не сводя с него глаз, он кинул на дорогу свой посох, потом неспешно снял с себя черный халат с золотыми узорами и кинул его вслед за посохом. Туда же отправил свой колпак и шарф с бахромой. Теперь жрец остался в узорчатой рубахе, перетянутой поясом с небольшим кинжалом в дорогих ножнах. Быстрым движением он выхватил кинжал, и крепко схватив левой рукой свою бороду, одним движением отхватил ее, чуть ли ни под самый подбородок. Артём хихикнул, Георг строго на него посмотрел, хотя и сам едва сдержал улыбку: с торчащими в стороны остатками бороды, жрец выглядел весьма комично, но при этом помолодел лет на десять. — Теперь я твой раб, хозяин, — сказал бывший жрец, — приказывай! Проквуст невольно улыбнулся: смешно было смотреть на раба, у которого чуть ли не каждый палец был украшен дорогими перстнями. Жрец перехватил взгляд Георга и принялся поспешно снимать перстни, роняя их в дорожную пыль. — Приказывай, хозяин, — повторил он. — Сначала скажи, как тебя называть? — Ты можешь дать мне любое имя, хозяин. — Первый раз, когда я тебя видел, молодые люди называли тебя дастур, это имя? — Нет, так в Шумерии зовут учителя. — И как же твое имя? — Рукагин, но я обязан предупредить, хозяин, это имя предназначено для свободного человека. — Ты им будешь, Рукагин. Послужишь мне, а потом станешь свободным. Согласен? — Как будет угодно хозяину. — Скажи, Рукагин, как энси узнал, о нас? — Я ему мысленно сообщил, хозяин.