— Глупости!, — глухо произнес Проквуст и строго добавил: — Приказываю, ешь! Бывший жрец склонил покорно голову и принял в руки тарелку. Он посмотрел, с каким аппетитом уплетают еду хозяева и принюхался к странной тёмно-коричневого цвета массе на тарелке. Артём заметил его нерешительность. — Рукагин, ты никогда не ел гречневой каши? — Гречневой? Нет, я не знаю… — Рукагин вдруг решился, взял ложку и положил немного каши в рот. Пожевал, удивленно кивнул. — Вкусно! Он энергично работал ложкой, а Артём и Георг довольно переглядывались. Артём поел первым, схватил котелок и побежал к ручью. Рукагин вскочил, на его лице читалась растерянность. — Спокойно, Рукагин, — остановил его Проквуст, — мальчик знает, что делает. — Но это моя работа! — Ничего, пусть трудится. Ты лучше скажи, как тебе каша? — Очень вкусно. — Там мясо было добавлено. — Я это понял, мясо тоже вкусное. — То есть ты не вегетарианец? — Кто? — Ну, тот, кто не ест мяса. — Почему?, — удивился бывший жрец. — В нашем мире одни считают, что это полезно для здоровья, другие, что для духа. — Нет, у нас в Шумерии все любят мясо. Оно даёт радость и сытость, что одинаково хорошо и телу и духу. — Логично, — усмехнулся Георг. Между тем Артём уже поставил котелок с водой на костёр. — Скоро чай будем пить. Проквуст встал. — Ладно, вы тут посидите, а я ноги разомну. Артём! — Да, папа? — Чтобы от костра ни ногой! — Ну, пап, я ж не маленький! — Рукагин, под твою ответственность! — Слушаюсь, хозяин!, — вскочил на ноги бывший жрец. Артём сердито отвернулся и принялся копаться в рюкзаке. Проквуст улыбнулся и рукой незаметно махнул Рукагину, мол, садись, не стой. Тот кивнул и опустился на землю. Георг вышел на дорогу, прислушался к гомону птиц. Лес как лес, замечательный, вкусно пахнущий. Нетронутая цивилизацией природа. Пожалуй, такая только в России осталась да, может быть где-нибудь в Бразилии. Он подошёл к огромному камню вплотную и пошёл вдоль него. Ничего примечательного, обычный кусок скалы, стесавший свои бока во время ледникового периода, вон, как врос в землю. Проквуст постучал по камню и вдруг ощутил ответное дрожание. Что это?! Он приложил к поверхности камня ладони и лоб, закрыл глаза. — Ну, давай, отвечай!, — прошептал он еле слышно. Он ощутил, как заныли ладони, в темноту под веками полились две струйки призрачного света. Они наполняли массив камня зелёноватыми сполохами, высвечивая его непроглядную твёрдость. Проквуст всё подбавлял и подбавлял энергии в руки, ему не верилось, что это простой камень, зачем он тогда ему ответил? Он собирался уже бросить это дело, как в самой сердцевине увидел пустое квадратное пространство, в котором стопой лежали толстые золотые пластины. Почему золотые? Потому что они засияли золотом, когда до них дотронулся свет его ладоней. Проквуст оторвался от камня и судорожно вздохнул. Что это было, видение? Ну, уж нет! Клад? Внутри этого огромного камня? Чушь! Нет, там что-то более ценное, чем просто золото. А вдруг это те самые пластины с Авестой?! Проквуст покачал головой, не похоже, пластины толстые, их там ну сотня, максимум, но никак не двенадцать тысяч. Он опять похлопал камень по поверхности, но тот промолчал. — Что ж ты в себе хранишь, а?, — Георг погладил камень. — Может поискать, что скажешь?, — И в его ладонь вдруг влился еле ощутимый рокот, схожий с ворчанием, Проквуст невольно отдёрнул руку. — Ничего себе! Он пошёл вдоль камня, пытаясь увидеть след искусственной обработки или тайный знак какоё-нибудь, но ничего примечательного не было. Георг задрал голову вверх. Этажа четыре, выступов нет. В голове созрело решение, он закрыл глаза и всеми силами стал вспоминать чувство полёта. Ведь получалось иногда, … правда, спонтанно. Хорошо Адамсу, летает как птица. В лицо дохнуло ветерком. Георг осторожно открыл глаза, он висел метрах в десяти от поверхности земли на уровне верхней части камня. Так, не думать, только хотеть, хочу ступить, вон туда, где пятно… Его словно лёгким сквозняком подтолкнуло и медленно опустило в это пятно. От неожиданности он с размаха сел, ударившись о камень копчиком. — Ой, — шепотом сказал он и огляделся. Отсюда несказанно красиво смотрелась зеленая волна леса, бегущая на три стороны до горизонта, и только на севере лес упирался рваной кромкой в горный массив с заснеженными вершинами. Проквуст смахнул со лба пот. У него получилось! О том, как он будет спускаться, решил пока не думать. Он вскочил и осмотрелся: верхняя часть камня идеально ровная, словно её ножом резали. Георг прошёлся по поверхности, везде сплошной монолит, разве что у самого края со стороны гор что-то мелькнуло. Георг подбежал, смахнул слой высохших листьев: древняя письменность?! Он ждал, когда у него в голове привычно щёлкнет и бесстрастный голос объявит: язык такой-то, но голос молчал. Выходит цириане изучили не все языки Земли?! Не может быть такого! Тогда что это, письменность, возникшая до появления цириан и к их приходу уже утраченная?! Невероятно, но… Только тут до Проквуста дошло, что знаки в строчках до боли знакомы, просто они немного искажены. — Боже мой!, — Георг невольно перекрестился. — Это же ирийский язык! Он встал на колени и прочитал: "Когда уходил наш создатель и великий учитель, он оставил заветы свои. Они записаны четыре раза на золоте. И разнесли их каждому народу на хранение. Здесь покоится золото Севера. Не тревожь попусту истоки". Под многовековой пылью в конце последней строчки Георг обнаружил узкую щель с идеально ровными краями. Он достал ножик, засунул в щель лезвие, оно утонуло до рукоятки. "Ничего себе!" — не уставал удивляться он, фотографируя текст смартфоном. Найти здесь на Земле ирийские строчки?! Уму непостижимо! "Неужели это от Барри Глетчера тянется?! Невероятно!". На всякий случай текст он ещё и в записную книжку записал. — Папа!, — донёсся снизу встревоженный голос сына. Проквуст вскочил и подбежал к противоположному краю камня. Внизу как на ладони открылась их стоянка и тревожно озирающийся Рукагин с кинжалом в руке. "У него нож!" — просигналила в голове Георга тревога, поэтому он не стал таиться. — Артём! Я здесь наверху! Сын и бывший жрец, задрав головы с одинаково изумлёнными лицами, замерли. Их лица были столь искренни, что у Проквуста отлегло от сердца, он помахал им рукой и отошёл вглубь камня. На него немедленно вновь нахлынули впечатления от ирийского текста, поэтому он не заметил, как приподнялся над каменной поверхностью и легко и непринуждённо спустился по дуге вниз. Только благополучно ступив на мягкий мох у камня, он с испугом взглянул вверх. — Ух, ты! Слава Богу, спустился!, — он опять перекрестился. Проквуст вышел из-за камня, взволнованный Артём бросился к нему навстречу. Поодаль за ними хмуро наблюдал Рукагин, кинжала у него уже не было. — Папа, что за фокусы?! — Подожди, сын, позже, — Георг отстранил его в сторонку, тот обескуражено смотрел ему вслед. Проквуст подошёл к бывшему жрецу и остановился. — Почему ты так хмур, Рукагин? — Я боюсь, что служу демону. Я знаю ту сторону камня, она неприступна, человек не может летать. — Хм, а как же ваши маги, которые верой перемещают вещи? — Причём тут они? — Они же не демоны? — Нет, не демоны. — Так вот, у меня иногда получается левитация. Сегодня мне повезло, особенно, когда спускался. Лицо Рукагина посветлело. — Хозяин, поклянись именем своего бога, что ты человек! — Клянусь!, — Проквуст перекрестился. — Ты христианин! — Да, а почему это тебя удивляет? И вообще, откуда ты знаешь о христианстве? — Энси изредка посылает в ваш мир наблюдателей, самых верных и надёжных. Они уходят на год, а затем возвращаются и показывают ему о том, как живёт ваш мир. — Не удивлюсь, — улыбнулся Георг, — что наблюдателю помогают остающиеся в нашем мире огнепоклонники. При последнем слове Рукагин вздрогнул. — Прости, Хозяин, но мы не любим это слово. — Почему? Вы же поклоняетесь огню? — Мы кланяемся только тем, кого уважаем или кому принадлежим. Во время молитв мы стоим прямо. Огонь лишь образ бога на Земле, он очищает, но не унижает. — Извини, Рукагин. Ты расскажешь позже об обычаях Шумерии? — Расскажу, Хозяин, — бывший жрец поклонился. — Пора собираться. — Успеем добраться до ночи?