— Хозяин!, — тихо позвал бывший жрец. — Что? — Твой сын сильный маг, чтобы отвести колдуна русичей, большая сила нужна. Проквуст кивнул. — Рукагин!, — повернулся к ним Артём. — Скажи, а русичи все русые и с кудряшками? — Нет, среди них всякие есть. — Почему же они зовут себя русичами?! — А это не они так себя зовут, молодой хозяин, — улыбнулся Рукагин. — Это мы в Шумерии их так зовём, а себя они называют барейцы. — Почему так? — Мы не знаем, молодой хозяин. — Рукагин, — спросил Проквуст, — а русичи знают, что они русичи? — Знают, только им всё равно. — Откуда ты это знаешь? — Когда-то я был молод и любопытен, а прежний энси многое знал — Рукагин, русичи добрые? — Русичи?!, — бывший жрец усмехнулся. — Вряд ли, они сильные и от того спокойные, но если их рассердить… Простите, молодой хозяин, но мне кажется, нам пора. — Да, Артём, разве мы не можем поговорить на ходу? Они заторопились. Надолго ли хватит отворота колдуну, не спохватится ли он через короткое время? Надо спешить. * * * Начались обжитые места: от дороги в стороны уходили накатанные колеи, лес поредел, сквозь перелески показались поля зреющих зерновых, луга с пасущимися стадами коров, а следом появилась и первая деревня. Она стояла чуть в стороне, повернувшись к дороге клочками ухоженных огородов вперемежку с садовыми деревьями. Дома все сплошь из кругляка, возле каждого — небольшое строение с крохотными окошками, скорее всего баня. Проквуст, благодаря Пилевичу хорошо знал, что такое русская баня. Все строения выглядели крепкими, на глаза не попалось ни одного покосившегося или неухоженного. Во дворах иногда мелькали женские головы в платках, но они никакого внимания на повозку на дороге не обращали. Когда деревня осталась позади, вновь к дороге подступился с обеих сторон лес, только теперь уже сплошь лиственный, с густым подлеском. Через полчаса появилась следующая деревня, затем ещё одна, и ещё, до тех пор, пока дорога не взяла резко вверх, нырнув вновь в хвойный лес. — Артём, вот бы дом в таких местах, а? — Здесь, наверное, грибов полно!, — подхватил с улыбкой сын. — Пап, ты искал когда-нибудь грибы? — Нет, не приходилось. — А мы с мамой и с дедом в Эстонии часто по грибы ходим. — Да? Почему я не знаю?, — обиделся Проквусту. — Вот и отпускай вас одних! — Пап, это же просто прогулки в лесу! — Вот именно! Ни разу меня с собой не позвали! — Так ты ж Эстонию не любишь. — Это кто ж тебе сказал?! — Мама сказала, — Артём запнулся, подбирая слова, — ты там испытываешь стресс. — Глупости! Стресс у меня не от Эстонии, а от Марты — мачехи твоей мамы. — Не любишь тёщу? — Как её любить?! Она ж клещ, вампир с улыбкой ехидны! — Да ладно, пап, тётя Марта добрая! — Да? Хорошо, извини, погорячился. — Проехали. Придётся тебя в ближайший грибной поход взять. — Там видно будет. Рукагин, шумеры едят грибы? — Нет, хозяин, никогда! — Интересно, а русичи едят грибы? Лес внезапно кончился и показался город. Дорога плавно уходила вниз к широкому деревянному мосту, перекинутому через ярко-синюю ленту реки. За мостом начинался частокол крепостной стены и над воротами развивался красный флаг с золотой восьмиконечной звездой в круге. За стеной виднелись многочисленные крыши. От моста уходили три дороги: одна к ним в лес, а две других вдоль речных берегов. Возле открытых городских ворот стояли стражники, лениво взирающие на текущий мимо поток подвод и повозок. — А реку я не заметил!, — тихо сказал Артём. — Ничего, — утешил его Георг, — ты же не в телевизор заглядывал. Бывший жрец вопросительно оглянулся на Проквуста. — Трогай, Рукагин, — кивнул ему Георг, — назад дороги нет. Они беспрепятственно пересекли мост и влились в поток гужевого транспорта. Им правили только мужчины, все, как на подбор, статные, с широкими лицами и большими руками. Русых было много, но хватало и блондинов, и брюнетов и даже рыжих. Возницы с любопытством поглядывали на их повозку, но вопросов не задавали. — Пап, — шепнул Артём, — смотри, колёса у русичей нормальные, со спицами, не то, что у шумеров. Проквуст пригляделся, да, действительно. Он одобрительно похлопал сына по плечу. Чем ближе были городские ворота, тем заметнее было, что стражники уже не выглядели сонными и явно их поджидали. Когда они подъехали, правый стражник указал копьём на небольшую площадку рядом со сторожевой будкой, Рукагин послушно повернул повозку и остановился. Подошёл стражник, брови нахмуренны. — Кто такие будете?, — пробасил он. В голове Проквуста щёлкнуло: праславянский. — Здраве будь, страж, мы путники, ищем пристанища. Страж кивнул. — Из Шумерии? — Да. Страж опять кивнул, повернулся к своему напарнику — здоровенному бугаю с добродушным лицом. — Ратша! Зови Гридю. Тот кивнул, тряхнув золотой прядью на лбу, и скрылся в воротах. Потянулось томительное ожидание. Проквуст повернул лицо к сыну, тот наклонился к отцу. — Пап, он внутри добрый. Больше он ничего не успел сказать, страж, казалось бы наблюдающий за движением повозок и людей у ворот, тут же среагировал, повернув большую голову: — Ещё раз дыхнёте словом, в цепи обмотаю! Теперь путешественники тихо сидели в повозке, боясь лишний раз пошевелиться. Периодически на них сурово посматривал страж, хмуря густые брови. Наконец из ворот вышел высокий пожилой воин в длинной рубахе, перепоясанной ремнём, чуть съехавшем набок от висящего меча в ножнах. Шлема на нём не было, густые чёрные волосы с проседью упруго вздрагивали при каждом шаге. Двигался воин собранно и легко, в нём чувствовалась внутренняя сила и воинское умение. Он подошёл к стражу, мельком взглянув на задержанных. — Говори, Переяр. — Да, вот, из Шумерии приехали. Те самые, наверное. При этих словах Гридя так взглянул на стража, что тот поперхнулся и побледнел. Начальник стражи повернулся к Проквусту. — Шумеры? — Он, — Георг кивнул на бывшего жреца, — да, мы с сыном — нет. — Вижу, — кивнул Гридя. — А вы кто же будете, гости незваные? — Мы мз внешнего мира, — вдруг неожиданно для самого себя сказал Проквуст. В глазах начальника стражи не мелькнуло даже тени удивления, он явно понял, о чём сказал Георг.