— Ну, допустим. Зачем к нам прибыли? — Не знаем. — Хм, и что мне с вами делать? Сразу в цепи и обратно к энси отправить? — За что же? — Этого я не знаю, сказали вас найти и только. Думаю, князь просьбу соседа уважит, отправит назад. Так что давайте, трогайте за мной, посажу вас пока под замок. Рукагин дёрнул поводья, лошадки побрели за начальником стражи. Они проехали ворота, для чего стражи перекрыли движение подвод, и въехали в город, попав на просторную площадь, наполненную повозками, товарами и людьми. Гомон на время стих, на них с беззлобным любопытством пялился народ, пока они не въехали во двор, примыкающий к внешней городской стене. На воротах Проквуст заметил рисунок из двух спиралей, тот же, что и у воинского отряда в лесу. Гридя поманил за собой Георга и Артёма, кивнул на распахнутую дверь с решеткой. — Заходите. Питьё там есть, а хлеба, если нужно, дадим. — Спасибо, у нас есть запас еды, — Проквуст приподнял рюкзак. — Хорошо, заходите. Вслед за ними в темницу собрался Рукагин, но Гридя перегородил рукой ему дорогу. — Ты раб?, — спросил он на древнеперсидском с заметным акцентом. — Да, я раб своего господина. — Будешь здесь. В амбаре есть сено, в углу вода. Займись лошадьми. — Слушаюсь, господин. Гридя захлопнул дверь, задвинул засов и многозначительно посмотрел на Рукагина. — Надеюсь, ты не враг своему хозяину и не сделаешь глупость? — Нет, я буду заниматься только лошадьми. — Даёшь слово?, — спросил Гридя, хитро посматривая на Рукагина. — Даю, господин, — после короткой паузы сказал бывший жрец. — Ну, добро. Начальник стражи скрылся в доме. Рукагин подошёл к двери с решеткой. — Господин, я могу вас выпустить. — Не надо, Рукагин, делай так, как обещал начальнику стражи. — Спасибо, хозяин, — бывший жрец побрёл с ведром за водой. Темница оказалась вполне сносным помещением, с двумя широкими лавками и зарешеченным оконцем, упирающимся в дощатый забор. В углу на подставке стояло влажное от влаги ведро с ковшиком на боку, видно, что вода свежая, только что из колодца. В дальнем углу была узкая дверца в отдельную не очень приятно пахнущую комнату: туалет с выгребной ямой. Проквуст заглянул туда, поморщился. — Что, грязно?, — с опаской спросил Артём, сразу по запаху поняв предназначение смежного помещения. — Нет, вполне чисто, — Георг поплотнее притворил дверцу. — Просто запах из ямы. — Пап, а почему Рукагин сказал тебе спасибо? — Если бы он нас освободил, то нарушил бы обещание. — Разве рабы обязаны соблюдать обещания? — Ох, и вопросы ты задаешь, сын!, — Проквуст задумался. — Думаю, пока человек ощущает самого себя человеком, а не рабом, обязан. Георг положил рюкзак на стол и отошёл к оконцу в двери. — Пап, может, перекусим? — Организуй. Проквуст смотрел, как Рукагин напоил лошадок, подложил им сена, потом сел на лавку рядом с амбаром и задумался, а может, задремал? Георг принялся размышлять. Он, наверное, смог бы разрушить весь этот город, а уж уйти из этой темницы вовсе не составило бы труда. Но разве за этим он пришёл сюда? А если честно, зачем? На его совести уже висят несколько десятков жизней шумерских лучников, вероятно, он навсегда перечеркнул возможность переговоров с энси, а ради чего? Ведь теперь даже уйти обратно в свой мир будет тяжело: попробуй, попади к Баальбеку! Впрочем, при мысли о погибших от его силы лучниках он не почувствовал угрызений совести — ведь он защищал своего сына! К тому же они напали предательски, даже в плен не стали брать, они заведомо шли на убийство, так что, кто кого… Стукнула дверь на невидимом отсюда крыльце, через двор мелькнула бегущая фигура подростка, в руках у него был свёрнутый рулон бересты. Так, значит, посыльного с донесением послали, это хорошо. Есть шанс, что допустят до начальства. А что говорить будем? — Пап, иди, перекусим, я тушенку открыл. Их никто не беспокоил до вечера. Ближе к ночи тяжёлая дверь отворилась, впустила Рукагина и тут же захлопнулась. — О, Рукагин, — вскочил с лавки Артём, — есть будешь? Мы тебе оставили. — Спасибо, молодой хозяин, — Рукагин прошёл к столу и принялся за еду, видно было, что проголодался. Проквуст привстал на лавке. — Рукагин, тебе придётся лечь на полу. Артём, освободи рюкзак, пусть Рукагин на нём спит. — Спасибо, хозяин!, — Рукагин хотел вскочить из-за стола, но заметил запрещающий жест Проквуста. — Сиди, Рукагин, ты ж не мальчик, чтобы скакать. Артём, — остановил Георг сына, уже открывшего рот с очередным вопросом, — дай человеку спокойно поесть. И давайте спать, завтра будет нелегкий день. * * * Утро вошло к ним вместе с широко распахнутой дверью и могучей фигурой Переяра. — Эй, пленники, подъём! Мигом собирайтесь, и на выход. Переяр убедился, что пленники от его громогласия повскакивали на ноги и ухмыльнувшись отошел к лавке у крыльца, уселся и блаженно прищурился на встающее солнышко. Пленники собрались быстро, потратив время лишь на туалет и умывание. Они вышли во двор, Рукагин направился к лошадям, но страж его остановил. — Шумер, стоять! Рукагин застыл. Переяр лениво поднялся, поманил его пальцем и когда тот подошёл, рукой взял за плечо и поставил рядом с Артёмом, первым стоял Проквуст. — Так, левые руки вытянули! Страж достал из кармана бечеву и ловко обмотал ею запястье каждого. Отошёл на шаг, полюбовался на свою работу. — Хорошо. Ну, двигайте ножками, гости дорогие, сам князь на вас посмотреть желает. Проквуст внутренне возликовал, это был шанс. Пленники шли мимо жителей просыпающегося города, с интересом провожающих их взглядами. Улицы были мощёными, с водостоками, телеги и повозки громко извещали о своём движении. К домам с крашенными аккуратными фасадами примыкал обязательный забор с воротами и калиткой, из-за забора часто слышались весёлые голоса и смех. "Жизнерадостный народ", — подумал Проквуст, с любопытством посматривая вокруг. Они шли гуськом, позади топал Переяр. Он их не подгонял, лишь иногда зычно командовал, где свернуть на очередной переулок. Через полчаса окружающая картина поменялась: улицы расширились, у них появились тротуары, выложенные досками, заборы стали повыше, ворота с резными узорчатыми накладками, а дома за ними словно потолстели. Свернув в очередной раз, они оказались на широкой улице, упирающейся примерно через километр в высокий терем. На этой улице дома были двух и трёхэтажные, от них веяло вельможным достоинством и богатством. Впереди распахнулись ворота, из них выехал чернобородый всадник в кольчуге и полном боевом вооружении, равнодушно скользнул взглядом по пленным, кивнул стражу и, пришпорив коня, проскакал мимо. Около терема их поджидали два воина в чешуйчатых латах, ослепительно блестевших на утреннем солнце, с копьями и мечами, щитов при них не было. Они кивнули Переяру, тот кивнул в ответ и ловко снял бечеву с рук пленников. — Ну, всё, гостюшки, теперь вот ваши хозяева. — Прости, страж, — спросил Проквуст, — а как же наши лошади? — Присмотрят. Переяр развернулся и быстрым шагом пошёл обратно. Проквуст с удивлением ощутил грусть, будто провожал взглядом доброго знакомого. Один из новых стражей поднялся на крыльцо, отворил высокую резную дверь. — Заходите. По длинному коридору их привели в круглый зал с куполом и длинными окнами вверху, застекленными в мелкую клеточку, через которые щедро лился свет. Каменный пол был выложен из массивных разноцветных гранитных плит, образующих концентрические круги. В середине красный, круг, потом синий, и далее самый широкий зелёный. У стены, под стягом с уже знакомой звездой, стоял большой резной деревянный трон, а рядом небольшое металлическое кресло в замысловатых вензелях и подушечкой на сидении. Страж поставил их в красный круг. — Встаньте в ряд, — глухо сказал он. — Так, хорошо, а теперь становитесь на колени. Проквуст внутренне оцепенел, но подхватил Артёма, который уже собирался исполнить приказ. Рукагин остался стоять, так как не знал языка. Второй страж хмыкнул сзади. — Ты смотри-ка, гордые какие!, — он вышел из-за их спин. Только сейчас Георг заметил разницу в этих одинаково статных воинах: первый был рыжим, а второй белокурым. — Не дурите, — мирно проговорил рыжий, — князь большой человек, пред ним колени преклонить не зазорно. — Пап, — тихо заговорил Артём на межгалактическом языке, — ну, чего ты, князь ведь?! — Нет!, — отрезал Георг ему на праславянском языке. — Помолчи, сын. — Проквуст повернул лицо к стражам, и заметил их ехидные ухмылки. Он понял, что они не сомневаются в исполнении своего требования, просто потешаются от скуки. — Стражи, ответьте, все ли чужестранцы преклоняют колени перед князем?