— Впереди двое заражённых. Так не могу сказать кто, но уже не пустыши точно. Ага. Вон там крыши две. Наверное, был хутор какой-то. И эти товарищи решили подъесть скот на дворе и хозяев. Нормально так нагрелись. Всеми цветами радуги, мать их так, сияют — метаболизм вовсю идёт. Они в таких случаях столько тепла выделяют, что кажется, будто топку в кочегарке видишь. Похоже лотерейщики. — Кто? — На месте увидишь. Их вроде только двое в округе. А у нас Спец есть. И это большой плюс… Спец, ты как стреляешь? — Вполне, – глухо пробурчал подползший боец. – План такой. Дети остаются тут под защитой Мазая. Он если что прикрывает нас тут. А ты со мной. – А обойти их никак нельзя? – поинтересовался Спец. — Никак. Потому что нам нужно их привалить. И обязательно. Иначе остаток пути нести друг-друга будете без кое-чего, что есть у этих уродцев. — В смысле? — В прямом. Не задавай много вопросов. Топаешь за мной, только очень тихо. У этих тварей слух ого-го. – Понял. – Пошли! — и Чико, пригибаясь, устремился к подножию холма, над которым виднелись две покатые крыши. Спец бесшумно скользнул за ним, сжимая в руках свой ВАЛ. Мазай проводил взглядом парочку и отполз чуть назад, под прикрытие кустарника, в котором лежали дети. Андрей подал голос шёпотом: — Дядь Максим. — Чего тебе. — Мы уже в детдом же не поедем? – Сто процентов. Нет больше Вашего детдома. – А как это? – Пропал. Мы уже и не дома вроде бы. Хотя мне до сих пор в это не верится, – признался Мазай. – Я слышал, что говорил этот Чико. Мы в другой мир попали, да? Прямо как попаданцы? – с горящими глазами усиленно зашептал мальчуган. – Какие попаданцы? – не сразу понял Мазай. – Ну книжки ещё такие есть, про попаданцев. Которые р-раз и в другом мире оказываются. – А, понял. Наверное. Но я бы не радовался этому. Тут вон вокруг одни сумасшедшие. Мазай скосил глаза на Бублика, Вадика и Танюшку, которые сидели чуть ниже в прогалине, сгрудившись под раскидистым кустом. Здесь их могли увидеть только те, кто так же углубился бы в посадку и спустился вниз. – Что там наша малышня? – Ничего. Боятся. Бублику плохо. – Что такое? – забеспокоился Мазай. – Да говорит, что голова раскалывается. И вялый очень какой-то. А он не превращается в этих… заражённых? – испуганно округлил глаза Андрей. – Нет, Чико сказал, что если что – он бы уже был на себя не похож. Урчал и бегал бы за нами. – Как тот мужик на грузовике? – Ага, как он, – подтвердил Мазай. Он внимательно наблюдал за Спецом и Чико. Оба достигли ограды на вершине холма, и сейчас присели за ней. Чико что-то жестами объясняет собровцу. И показывает за край плетня. Походу, поясняет в кого и куда надо стрелять. Пока всё было тихо. Мазай решил всё же разузнать у Андрея по поводу вопроса, который его тоже мучил уже пару часов. – Слушай, а Танюшка что – немая? – Нет, ты чего? – чуть ли не замахал рукой малец. – Тише ты, не шевелись зазря, а то сейчас к ним отправлю, – шикнул на него Мазай, кивком головы показывая на младших спутников. Андрей вжался в землю и забормотал: – Она подкидыш. Не знают в детдоме – кто родители у неё. Её, короче, удочеряли даже. Но через полтора года она снова с нами уже была. – Это как? – удивился Мазай. – Да я и не знаю точно, нам же не говорят. Но воспитатели как-то болтали об этом, а я слушал. – Подслушивал? – усмехнулся Максим. – Неее, – чуть покачал головой подросток, – я просто подрался. Сидел в медпункте, а воспитатели в коридоре стояли и лясы точили. Короче, она вроде бы даже в нормальную семью попала. Но родители то ли вступили в секту, то ли запили. Мне кажется воспиталка и сама не знала точно. – Ого, – удивился Мазай, – и что дальше? – Не знаю. Они не говорили. Короче как-то так повернулось, что её новый папа через полгода её бить начал. Хотя вроде бы нормальный с виду был. И сильно бил. Ну надзор и забрал её обратно. Кстати, ты, дядь Максим, ей понравился очень. – Почему ты так решил? – заинтересовался Мазай. – А она больше не говорит ни с кем из взрослых мужчин и боится их. А с тобой вон – даже за руку не боится ходить. А так обычно забивается в угол и плачет. – Так она и со мной не говорит. – Ну, это пока. Привыкнуть должна. Она и с нами очень редко говорит. С ней психолог работает уже несколько месяцев. А когда обратно привезли – вообще молчала. У Максима аж сердце заскрипело. Внутри разлилась жгучая ненависть к уроду, который калечил маленького ребенка. Сколько ей тогда было? Пять или шесть? Это ж какой надо быть редкой сволочью, чтобы поднять руку на такое чудо. Впрочем, чего удивляться, разве ж мало таких вокруг? Пропивают всё и вся, не смотрят за детьми и жалуются на невероятно сложную жизнь, не желая ничего с ней сделать. Таких Мазай откровенно не понимал. Да и не хотел понимать. – А Бублик? – А Бублик и Вадик из алкашей. – В смысле? – поразился Мазай, – Пьют? – Ты чё, дядь Максим, они то не пьют, а их родители пили. Всё что можно было – пробухали. Только у Вадика они ещё и кололись. А потом их грузовик сбил. Они по темноте домой под кайфом возвращались. Вадик тоже вообще думал налакаться, но воспитатели бутылку нашли. – В десять лет? – нахмурился Мазай. – Ты как будто жизни не видел, дядь Максим, – даже с небольшим оттенком превосходства бросил Андрей, – да есть и с восьми лет бухают и травятся. – В детском доме? – Я ж не сказал что у нас, – пожал плечами подросток, – Детдом детдому рознь. Пусть Андрею было уже четырнадцать, но Мазаю было дико слушать, как ребёнок с таким спокойствием рассказывал трагедии жизни трёх маленьких подопечных. А они ведь и действительно таковыми ему и являются. Парень с сегодняшнего утра сам взвалил на себя роль утирателя соплей мальцам. И неотрывно следил за ними. В общем, частично снял с плеч Мазая ещё один груз бытовых проблем. Тут из-за угла может в любой момент прыгнуть на спину какой-нибудь шустрый мертвяк, а он в этот момент будет успокаивать кого-то из детей. И всё. Тогда и их косточки будут лежать обглоданными рядом с его скелетом. Мазай только хотел спросить мальца – как же он попал в детский дом, как вдруг из-за дома донёсся утробный рёв. Да такой, словно орала хорошая такая горилла. А затем на вершине холма показалось существо, которое отдалённо её и напоминало. Фигурой тварь походила на человека. Но уродливо раздутые мышцы левой руки, казалось, превратили её в подобие какого-то молота. Ноги-тумбы, перевитые неравномерно разросшимися жилами, венчали здоровенные ступни. Узлы сухожилий словно бы вспухли, делая всю эту мощную и бесформенную неравномерно развитую кучу мяса ещё непригляднее. Под покатым низким лбом горели чёрные глаза мертвяка. Нижняя челюсть выпирала вперед. Зубы разрослись и не помещались во рту. Чико явно не врал, когда говорил, что каждый заражённый меняется. И у этого походу был доступ к мясной пище. Вокруг пояса урода виднелись какие-то обрывки одежды. Тварь не удосужилась сорвать остатки засаленной рубашки. Оно и понятно – учитывая, что на гигиену монстры плевали, какой-то кусок ткани явно не мешал этому образчику. Мертвяк был чем-то средним между человеком и гориллой, причём очень уродливого вида. Просверлив взглядом кусты, в которых залёг Мазай с Андреем, монстр вдруг издал утробное урчание, непохожее ни на одно слышанное рейдером ранее. Злобы в нём не ощущалось. А вот какого-то торжества – хоть отбавляй. Монстр понёсся большими скачками, которым мог позавидовать самый лучший чемпион по прыжкам в длину. Каждый прыжок уродливых, мощных и гипертрофированных ног преодолевал, по меньшей мере, пару-тройку метров. Мазай понял, что сейчас надо упокоить образину как можно скорее, иначе она буквально порвёт его голыми руками, а потом примется за детей. Сколько этому уроду надо времени на это? Да несколько секунд. Вжикнет по артерии когтями и всё – поминай как звали. Рейдер отпихнул Андрея вниз по склону: – Быстро к остальным! Мальчишка, стуча зубами от страха, съехал на пятой точке к кустарнику, за которым притаилась троица мальцов. Все они сейчас испуганно жались друг к другу. Видно услышали рёв твари, которая неслась к ним, чтобы растерзать кучку иммунных. По здравому рассуждению, Мазай встал из-за куста и шагнул на поляну перед посадкой, тут же опустившись на колено. Монстр итак чует их. Скрываться и бить из АК из неудобного положения – то ещё удовольствие. Чико говорил, что даже более развитым тварям вполне хватает нескольких патронов. А если попадает один-два раза в голову, то и вообще упокоит навеки. Что это за мертвяк в классификации местных чудищ – Мазай не знал. И надеялся, что автоматной очереди хватит для охлаждения пыла заражённого. Глаза мертвяка сфокусировались на дуле автомата. Он злобно рявкнул и постарался ускориться. Видно понял, что опасть немаленькая. – Не стреляй! – раздался крик Чико, показавшегося на вершине склона. Нет уж! У него тут дети. Пусть Чико хоть в дёсны с этими уродами целуется, Мазай не собирается ждать. Палец вдавил спусковой крючок и АК толкнул в плечо отдачей. Очередь разнеслась далеко над полем, шуршащим эхом отдавая в ушах. Пули пробили грудь монстра и пошли по линии вверх. Если конституция тела у мертвяков похожая, то лёгкое приняло две пули. Третья могла и в ключицу попасть. Мертвяк заметно замедлился и заурчал очень уж обиженно. Но своей цели не оставил, стремясь к кустам в последней надежде на спасение. Как видно, справедливо считал одного рейдера и кучку детей менее опасными, чем два вооружённых человека за спиной. Лотерейщик уже был близко. Совсем близко. Теперь, когда он снизил скорость, Мазай мог прицелиться тщательнее. Он свёл мушку и целик на переносице заражённого и дал ещё одну очередь. Рисковать и бить одиночными никак не хотелось. Тут надо гарантированного разваливать голову нападающего. Тот в отчаянии взрыкнул перед выстрелом и попытался сделать последний бросок. Пули размолотили переносицу и лоб мутанта, сражая наповал. Он по инерции полетел вперёд, нелепо взмахнув длинными раздувшимися руками-лапами. Мертвяк пропахал ещё метр в направлении Мазая, взрыхлив землю и успокоившись навсегда. На склоне показался Чико. Вид у него был злой. Он быстро сбежал с хутора и понёсся в траве, опасливо озираясь по сторонам. Уже подбегая к монстру, он затараторил: