— Полагаю, мне и не хотелось ничего об этом знать. После той боли, которую я испытала, потеряв твоего отца, я просто не хотела никаких сложностей. Это было так эгоистично с моей стороны… — Она начала плакать. — Я все время молилась последнее время, и на душе у меня было тяжело. Мне стыдно, что я никогда не пыталась вмешаться в его отношения с Элеком. Я жила в своем замкнутом мире, и меня это устраивало. — Ну, из их поведения нелегко было угадать, как можно им помочь, и они отнюдь не стремились облегчить нам задачу, — постаралась я ее утешить. Она вытерла глаза и взглянула на меня. — Мне так жаль, что тебе пришлось через это пройти. — Мне? Через что пройти? — Видеть Элека с ней… с этой Челси. — Что ты имеешь в виду? — Я все знаю, Грета. — Знаешь что? — Знаю, что произошло между вами в ту ночь, перед тем, как он должен был уехать в Калифорнию. Я осторожно положила фотографию на кровать, чтобы она не упала на пол и не разбилась. Я была настолько потрясена этими словами, что у меня задрожали руки. — Что? — Я в то утро рано проснулась. Элек не заметил, что я видела, как он вышел из твоей комнаты и направился в свою. Потом, уже днем, после того, как я вернулась из похода по магазинам, я пошла проверить, как ты, но ты уже ушла. Я нашла упаковку от презерватива в твоей комнате, а на твоих простынях заметила небольшое пятно крови. И ты была такой подавленной всю неделю после его отъезда. Я хотела было сказать тебе, что все знаю. Хотела поддержать тебя, но боялась смутить и не хотела никаких проблем с Рэнди. Он бы уж точно рвал и метал, если бы узнал об этом. Я не переставала повторять себе, что тебе уже восемнадцать, и если бы ты хотела посвятить меня в свою тайну, ты бы мне все сама рассказала. — Ну надо же! Оказывается, все это время ты знала. — Он же был у тебя первым? — Да. Она взяла меня за руку. — Как жаль, что я не смогла поддержать тебя. — Все нормально. Как ты и сказала, лучше было об этом молчать. — Это был… просто секс… или нечто большее? — Для меня это было нечто большее. Думаю, и он в то время испытывал те же чувства. Но сейчас это не имеет никакого значения. — Похоже, он вполне счастлив с этой девочкой. — Да, похоже на то. Они живут вместе. — Тем не менее он все еще не женился на ней. Я сощурила глаза. — Что ты хочешь этим сказать? — Лишь то, что, если между вами есть что-то недосказанное, это твоя последняя возможность все выяснить напрямую. Сейчас, когда Рэнди умер, нам вряд когда-либо еще доведется увидеться с Элеком. Несмотря на то что я это и сама прекрасно понимала, ее слова поразили меня своей беспощадной ясностью. — Спасибо за совет, но я совершенно уверена, что между нами все кончено, поезд уже ушел. По моей щеке скатилась слеза, несмотря на мои отчаянные попытки казаться невозмутимой. — Очевидно, для тебя, детка, эта история еще не закончена. * * * По запаху я сразу поняла, что он стоит прямо за моей спиной. Впрочем, и до этого мое тело почувствовало его присутствие. Окна в церкви были распахнуты, и свежий ветерок донес до меня аромат одеколона и гвоздичных сигарет. Как ни странно, это подействовало на меня успокаивающе. Этот аромат смешивался с запахом восковых свечей, стоявших вокруг алтаря, и лилий, которые мы перенесли сюда из похоронного бюро. Мы с матерью сидели в первом ряду. Я обернулась и увидела, что Элек сидит рядом с Грегом и Кларой. Они прибыли в церковь через несколько минут после нас. На нем была соответствующая случаю черная рубашка, застегнутая наглухо, без галстука. Он сидел, опустив глаза. Видимо, он не заметил, что я смотрю на него, или же притворился, что не замечает. В церкви было вдвое меньше людей, чем на вчерашнем прощании. Было очень тихо, за исключением отдаленных звуков проезжающих машин и эха от шагов людей, направляющихся по длинному проходу к своим местам. Органист начал играть «На крыльях орла», и при первых звуках музыки мать заплакала еще сильнее. Священник произнес погребальную проповедь, произнося самые общие, безликие фразы. Когда он назвал Рэнди «любящим отцом», все мышцы моего тела невольно напряглись. Вообще-то если бы у Элека с Рэнди были бы хорошие отношения, в этот момент он мог подняться и произнести несколько слов. Я даже представить не могла, что Элек сказал бы на самом деле, если бы ему представилась такая возможность. Но он в полном молчании просидел всю службу. Он не плакал и даже не поднимал взгляда. Он просто… присутствовал, что, впрочем, было лучше, чем если бы он вовсе не появился в церкви. Я не могла не отдать ему должное за такой мужественный поступок. Я наблюдала, как Элек, Грег и другие мужчины — друзья Рэнди — выносили гроб из церкви. На лице Элека по-прежнему не отражалось никаких эмоций. Мать не захотела арендовать лимузин, и мы отправились на кладбище на моем автомобиле, а Грег, Клара и Элек ехали за нами. На кладбище мы собрались вокруг большой ямы, вырытой прямо перед гранитным надгробным камнем с высеченной надписью «О’Рурк». Я невольно задалась вопросом: моя мать будет похоронена на том же участке или рядом с моим отцом? Элек вышел из машины, подошел к месту, где стояла я, и заглянул в могилу. Он пристально смотрел туда, да и я тоже. Когда он повернулся ко мне, в его глазах я прочитала смятение. Удивительно, как быстро человек может отбросить уязвленную гордость, когда чувствует, что кто-то, причинивший ему боль, нуждается в поддержке. Я протянула руку и дотронулась до его ладони. Он не сопротивлялся. — Я не смогу этого сделать, — произнес он. — О чем ты говоришь? — Если они попросят меня помочь опустить гроб в землю, я просто не смогу это сделать. — Все нормально, Элек. Ты не обязан делать что-либо, если испытываешь отторжение. В любом случае, не думаю, что они ожидают от тебя этого. Он слушал меня, молча кивал, быстро моргая и нервно сглатывая. Потом он отпустил мою руку, повернулся и пошел сквозь толпу все прибывающих людей. Он так и брел вдоль дороги, уходя все дальше и дальше от могилы. Не раздумывая, я побежала за ним, хоть это было довольно трудно в туфлях на высоких каблуках. — Элек… подожди! Когда он остановился, то дышал даже еще тяжелее, чем я, несмотря на то что я бежала и сильно запыхалась. Я думала, что это вчера в похоронном бюро он сорвался, но я ошибалась, именно сейчас у него случилась настоящая истерика. — Есть что-то такое в этой части похоронной церемонии, что для меня просто невыносимо. Я не могу смотреть, как его опускают в землю, тем более в этом участвовать. — Все нормально. Тебе и не надо этого делать. — Не думаю, что он хотел бы меня здесь видеть, Грета. В любом случае, это зрелище не для меня. — Элек, успокойся, это совершенно нормальная реакция. Мы можем туда и вовсе не ходить. Я останусь здесь с тобой. Он продолжал отрицательно качать головой, не глядя на меня. Казалось, он пребывал в глубоком раздумье. Рядом с нами на землю села черная ворона. Интересно, к чему был этот знак? После нескольких секунд молчания он заговорил: — Это было во время одной из наших самых ужасных ссор, примерно за год до нашего с тобой знакомства. Рэнди заявил, что лучше умереть и быть похороненным, чем увидеть, в какого мерзавца я превращусь. — Он взглянул на свои ботинки и снова покачал головой. — Я ему ответил что-то типа «ну, тогда я буду все время улыбаться, когда тебя будут опускать в могилу». — Он судорожно вдохнул, словно не дышал все время, пока говорил. Я готова была расплакаться. — Элек… Взглянув на небо, он едва слышным шепотом произнес: — Я вовсе не хотел этого. Его слов почти не было слышно, и я вдруг поняла, что в тот момент он обращался к Рэнди. Он прижал руку к груди и посмотрел на меня. — Мне надо отсюда уйти. Не могу здесь больше находиться. Я теряю над собой контроль. Такое впечатление, что я не могу дышать. Элек внезапно быстро пошел вперед, и я снова побежала за ним. — Хорошо. Куда ты хочешь направиться? В аэропорт? — Нет… нет… Ты приехала на машине?