Если полет показался мне вечностью, то поездка на метро к ее дому была еще более мучительной. Пока я трясся в вагоне, в голове моей проносились образы наших с ней встреч, словно в кино. Я не мог сдержать улыбку, когда вспоминал мои попытки довести ее и как достойно она себя вела при этом. Эта девушка сделала меня счастливым. Но чаще всего мысли мои возвращались к той последней ночи, когда она позволила мне безраздельно владеть своим телом. Наконец, поезд остановился, но мне все время казалось, что я опаздываю. Меня одолевала навязчивая мысль: надо попасть к ней как можно скорее. Я должен увидеть ее прямо сейчас. Когда я, наконец, добрался до ее дома, я снова внимательно проверил адрес, который наскоро нацарапал на клочке бумаги. Ее фамилия, Хансен, была написана ручкой рядом с квартирой 7b в списке, вывешенном в подъезде. На звонок в дверь никто не ответил. Я отказался от мысли позвонить или написать ей заранее. Просто очень боялся, что она скажет, что не хочет встречаться со мной. А я проделал такой долгий путь, чтобы добраться сюда, и теперь должен был хотя бы увидеть ее милое лицо. Ресторанчик внизу был идеальным местом ожидания. Я прождал там час и еще раз поднялся к ее квартире. Я пытался звонить ей в дверь каждый час с полудня до девяти вечера. Но каждый раз ответа не было, и я снова шел в ресторан «У Чарли» и ждал. На часах было уже 21.15, когда мое желание исполнилось, и я никогда не забуду этот момент. Я мечтал ее увидеть. Но никак не ожидал, что это произойдет именно так. Моя Грета. Она вошла в ресторанчик «У Чарли», одетая в толстую куртку-аляску кремового цвета. И она была не одна. С ней был парень, который, кстати, был сложен куда лучше, чем я. Он обнимал ее за талию. Я почувствовал, что жирная пища в моем животе вот-вот извергнется обратно. Грета смеялась, когда они заняли столик в середине зала. Она выглядела счастливой. И не заметила меня, поскольку сидела ко мне спиной, а я наблюдал за ними из угловой кабинки. Волосы ее были собраны в пучок на макушке. Она развязала сиреневый шарф, открывая свою красивую шею — шею, которую я должен был целовать сегодня, после того как признаюсь в своей любви. Ее спутник наклонился и нежно поцеловал ее в щеку. Все внутри меня кричало: «Не смей к ней прикасаться!» Его губы шевельнулись, произнося: — Я люблю тебя. Что я должен был сделать в этих обстоятельствах? Подойти к их столику и сказать: Привет! Я сводный брат Греты. Однажды я ее оттрахал, а на следующий день уехал. Похоже, она с тобой счастлива, и, возможно, ты ее заслуживаешь, но я надеюсь, что ты отойдешь в сторону и позволишь мне забрать ее отсюда. Прошло полчаса. Я сидел и наблюдал за ними. Смотрел, как официант принес им еду, как они ее едят, весело разговаривая, как парень десятки раз наклоняется к ней, чтобы поцеловать. Я закрывал глаза и прислушивался к их веселому смеху. Не знаю, почему я там оставался. Я просто не мог заставить себя уйти. Хотя был уверен, что, возможно, это последний раз, когда я ее вижу. В 22.15 Грета поднялась со стула и позволила ему помочь надеть куртку. Она даже не взглянула в мою сторону. Не представляю, что я стал бы делать, если бы она меня заметила. Я сидел словно парализованный и не мог ни двигаться, ни ясно мыслить, просто тупо смотрел им вслед, пока дверь за ними не закрылась. В ту ночь я как потерянный бродил по городу и, в конце концов, оказался в толпе людей на Таймс-сквер, наблюдающих за церемонией опускания новогоднего хрустального шара[9]. Я стоял в облаке конфетти посреди шумного ликующего людского моря и не мог понять, как я там оказался, потому что был словно во сне с того самого момента, как покинул ресторанчик. Какая-то незнакомая женщина средних лет подхватила меня и обняла, когда часы пробили полночь. Она, конечно, не знала и не могла знать, но мне в тот момент как никогда нужны были поддержка и теплые объятия. На следующее утро я сел на самолет и улетел обратно в Калифорнию. Через несколько месяцев Рэнди позвонил нам первый раз за год. Я как бы между делом спросил его, как поживает Грета, и он сообщил мне, что она с кем-то помолвлена. Тогда я в последний раз упомянул ее имя. Только через три года я смог, наконец, завязать отношения с другой женщиной. * * * Мне пришлось остановиться. Тяжело дыша, я в ярости швырнула электронную книгу через всю комнату. Слезы застилали мои глаза, и я с трудом могла читать, потому что слова расплывались, и все было как в тумане. Я крепко зажмурилась, пытаясь припомнить, было ли что-нибудь тогда в ресторанчике, что могло бы намекнуть мне на присутствие там Элека. Я хорошо помнила тот вечер. И он был там. Как могла я не почувствовать тогда, что он совсем рядом, буквально за моей спиной? Он приезжал за мной. Приезжал сказать, что любит меня. До меня это все еще никак не могло дойти. Да, я прекрасно помнила тот вечер в ресторанчике «У Чарли». Я помнила, что у нас с Тимом тогда был еще «медовый месяц» в отношениях. Все было просто замечательно. Я даже помнила, что это был предновогодний вечер, и мы целый день ходили по магазинам, выбирая для меня компьютер. Я вспомнила, что мы сначала заскочили ко мне в квартиру, чтобы оставить там покупки, а потом пошли в ресторанчик, поужинать. После этого мы собирались пойти на Таймс-сквер, посмотреть церемонию опускания новогоднего шара. Я помню, как часы пробили полночь. Тим пытался отогреть мои замерзшие щеки поцелуями. Я помню, что посреди этой волшебной ночи в компании мужчины, который казался просто идеальным и действительно меня любил, я недоумевала, почему из моей головы не выходит Элек — все мысли мои были о нем: где он сейчас, смотрит ли он новогодние передачи, думает ли обо мне? А Элек находился совсем рядом. Судьба действительно сыграла с нами очень злую шутку. * * * В последующих нескольких главах он описывал, как искал свое призвание, пытаясь найти занятие по душе, и как, в конце концов, остановился на карьере социального работника. Он чувствовал потребность помогать другим, особенно детям из неблагополучных семей, как и он сам, и относился к этому весьма ответственно. Я быстро пробежала глазами те главы, где он описывал, как познакомился с Челси. Это была единственная часть книги, которую я предпочла лишь бегло просмотреть. В общем, познакомился он с ней в молодежном центре, они часто общались после работы и быстро стали друзьями. Он осторожно относился к возможному роману с ней, потому что знал, что она принадлежит к тому типу девушек, которые стремятся к серьезным отношениям. Сам он не был уверен, что готов к этому. Со временем она помогла ему забыть меня, научила вновь смеяться, и он полюбил ее и начал заботиться о ней. Она была первой девушкой, с кем у него сложились действительно серьезные отношения, и он уже собирался сделать ей предложение, если бы не… * * * В тот день мне показалось, что весь мой мир рушится. В моей жизни все было хорошо как никогда. У меня была стабильная работа, приносившая мне удовлетворение и позволявшая реализовать себя. Мы с Челси стали жить вместе, и я планировал сделать ей предложение на свадьбе ее сестры, которая должна была состояться через несколько дней. Уже несколько недель я тайком носил в кармане золотое кольцо с бриллиантом. Мама чувствовала себя намного лучше. Ее карьера художника пошла в гору, и она даже замышляла несколько новых арт-проектов. Несмотря на то что она рассталась с Джорджем, после чего у нее случился серьезный срыв, сейчас она встречалась с мужчиной по имени Стив и уже редко вспоминала Рэнди. Итак, жизнь налаживалась — пока не раздался звонок от Сары, который снова все изменил. — Мне так жаль, Элек, сообщать это тебе, но у Рэнди случился сердечный приступ, и он умер. Она обрушила это на меня в самом начале разговора. И первая моя реакция была такая, словно она звонила мне, чтобы сообщить, какая сегодня погода. Рэнди умер. Сколько бы я ни повторял это себе в тот день, эта новость никак не желала укладываться у меня в голове. Челси все же убедила меня поехать на похороны и поминки, хотя я отчаянно сопротивлялся этому. Рэнди бы не хотел, чтобы я присутствовал там, уж в чем в чем, а в этом я был абсолютно уверен. Я все еще был в состоянии шока и, казалось, не испытывал никаких эмоций. Мне сложно было сопротивляться ей, когда она пыталась стыдить меня. Она же понятия не имела, какие отношения были между мной и Рэнди. С ее точки зрения, у меня не было никаких оправданий для того, чтобы не поехать на похороны. Мне проще было сдаться, чем во всем ей признаться. Я знал также, что мама не вынесет этой поездки. Она тоже хотела, чтобы я поехал туда вместо нее и представлял там нас обоих. Поэтому, не успел я опомниться, как уже сидел с Челси в самолете, направляющемся в Бостон. В самолете было душно, я там просто задыхался. Челси все время держала меня за руку, а я слушал музыку на полной громкости. Мне почти удалось успокоиться, пока в голове не промелькнула мысль о Грете, и вот тут меня охватила паника. Мне не только придется присутствовать на похоронах Рэнди, но, возможно, придется встретиться с Гретой и ее мужем. Твою мать! Я знал, что эти два дня будут худшими в моей жизни. Когда мы приехали в дом Грега и Клары, я уже был на грани нервного срыва. Мы с Челси вместе приняли душ в гостевой комнате, но это вовсе не способствовало снятию стресса. Прежде чем мы покинули Калифорнию, я купил пачку импортных сигарет с гвоздикой, которые курил когда-то. Я вытащил одну сигарету и зажег ее, в то время как Челси одевалась в ванной. Я сам себя презирал за то, что снова закурил, но, казалось, это единственное, что позволяло мне не развалиться на куски в этой ситуации. У меня не было ни малейшего желания одеваться и идти вниз в гостиную. Я закурил еще одну сигарету и подошел к французскому окну, которое вело на балкон и выходило на задний двор. Небо было затянуто облаками. Я бросил взгляд вниз, и это было величайшей ошибкой. Я сжал кулаки, словно готовясь броситься в драку, потому что сердце мое бешено колотилось о ребра. Я не должен был видеть ее снова в таких обстоятельствах. Та моя часть, которая, как казалось, уже умерла, возвращалась к жизни, а этого ни в коем случае нельзя было допустить. Но я не знал, как с этим справиться. Грета стояла ко мне спиной. Ее взгляд был устремлен на сад. Она, видимо, уже узнала, что я приехал, и, возможно, планировала сбежать, чтобы не встречаться со мной, а может, и ее эти обстоятельства так же расстраивали, как меня. Но то, что она стояла там одна, говорило о том, что мое появление тоже взволновало ее. — Грета, — произнес я одними губами.