— Ты никогда не делала ничего такого, — возмущалась мама, не подозревая, что эти слова возымели на меня сильнейший эффект. Ее слова только больше подтолкнули меня настаивать на том, что хочется мне. И я настояла. «Я собираюсь лететь» и никаких «Нет». После того, как я это огласила, они начали кричали друг на другу и делали это плюс-минус в течение получаса. И в тогда я сделала ровно то же самое, что и несколько часов спустя, когда пожилой мужчина, сидевший рядом со мной в самолете, заснул, склонив голову мне на плечо, — просто позволила этому случиться. Ну разве что не воспрепятствовала маме с сестрой прокричать весь список причин, по которым мне нельзя никуда ехать. «А если что-то случится?» — поинтересовалась младшая сестра, вертя одной рукой у себя перед лицом, а в другой держа шоколадное печенье. Мне ничего не нужно было отвечать, потому что мама вывалила целый список того, что может произойти, включая, но не ограничиваясь, моим похищением, продажей в рабство и использования меня в качестве наркокурьера. Но мне удалось удержать рот на замке и позволить им продолжать распинаться и краснеть от натуги. Пока я наконец не сказала им спокойно, насколько это возможно, что люблю их и все такое, даже несмотря на то, что они вынесли мне мозг. — Я понимаю, что вы переживаете… но я все равно полечу. Что их вновь разозлило, и понеслась… Но спустя несколько минут, и я впервые в жизни, просто развернулась и вышла из комнаты, вместо того, чтобы сдаться, пойти у них на поводу, признав, что лететь не пойми куда вверх безумия. Но если уж по чесноку. Оно ведь так и было. Они это знали, я это знала. Безумие как оно есть. Но как бы сильно меня не это пугало, их слова только еще сильнее укрепили меня в моем желание совершить осуществить задуманное. Я понятия не имела, чего мне хотелось больше доказать им или себе. Единственное, что я знала — я хочу лететь, и еще сильнее от того, что это так щекотало нервы. Но в основном потому, что я хотела встретиться с Аароном, хотя это чертовски пугало меня. Я хотела встретиться с ним, чтобы покончить с этим и жить дальше. Ну или так я себя сказала. Я увижу его и пойму, что все мои чувства только про дружбу, не более. Мне представлялось, что наша встреча будет похожа на встречу со знаменитостью, только тет-а-тет, ну и еще это докажет всем, что Аарон живой человек, а не какой-то там воображаемый идеал. В общем, когда мама с сестрой появились на пороге спальни, после того, как я демонстративно ушла, чтобы собраться в дорогу, они продолжили отговаривать меня. Но я стояла на своем. Я не собиралась сдаваться. И не сдалась, несмотря на резь в животе и на всю противоестественность ситуации. Ведь раньше я из кожи вон лезла, чтобы им угодить. Для меня это было в порядке вещей. А тут такое. Каким-то образом мне таки удалось добраться до рейса. Аарон прислал мне электронный билет и прочую информацию, когда не прошло еще и двух часов, после того, как я согласилась прилететь во Флориду, еще до того, как я сообщила о своем решении домочадцам. Даже после того, как я вдрызг разругалась с мамой и ее мужем, который в итоге и отвез меня в аэропорт, потому что кровные родственнички были взбешены настолько, что не собирались меня никуда везти, я все равно была страшно взволнована. При том, что мне просто было страшно. По больше части страшно. Хотя… наверное, все же пятьдесят на пятьдесят. Я собиралась приземлиться во Флориде, в месте, где уже бывала много раз. Чтобы провести время с другом по переписке, в которого была немного влюблена. Ну что тут такого? Подумаешь. Согласно его последним сообщениям, он с друзьями должны были ехать всю ночь и добраться до пляжного домика, что они арендовали, еще четыре часа назад. После чего, он собирался заехать в Панама-Сити, чтобы забрать меня, а потом уже со мной вернуться к друзьям. «Встретимся у выхода для пассажиров», — прислал он мне сообщение. В общем, вот где мы условились встретиться. Это вселяло надежду. В меня. Я надеялась. Очень надеялась. Но крошечная часть разума предупреждала: может случиться худшее. Возможно, он не появится. Возможно, Аарона Холла нет в природе. Я должна быть готова к тому, что его там не будет и если так случится — это не конец света. Ну тогда, я что-нибудь придумаю, смогу выкрутиться. У меня есть кредитка. Может быть на счете и не густо, но с другой стороны, на днях я выяснила, что являюсь счастливой обладательницей двухсот баксов. Я была в порядке. В порядке. Именно это я себе талдычила, когда самолет приземлился и все пассажиры растворились в пространстве. Я протащилась к месту выдачи багажа. Аэропорт к слову был куда меньше, чем в моем городе. Я решила заглянуть в первую же уборную, что найду. Мне удалось это сделать, но пока я мыла руку, совершила ужасную ошибку — посмотрела на себя в зеркало. Чё попало. Светло-каштановые волосы, которые я красила с пятнадцати лет, решили, что их достало быть прямыми и пора уже было продемонстрировать как должны выглядеть волосы в рекламе средств для вьющихся волос. Легкая синюшность под глазами, последствия недосыпа, природная особенность, доставшаяся мне по наследству от мамы, так вот эта самая синюшность решила потемнеть до фиолетового. А моя тушь… брр. Я конечно за внутреннюю красоту, но считаю, что легкий макияж еще никому не вредил. После того, как я нанесла еще немного тональника, румян и губной помады, и расчесав пальцами волосы, приведя их более или менее в приличный вид, я напомнила себе, что я здесь только по одной причине: встретиться с другом. Я уже сообщила ему, что не похожа ни на маму, ни на Тали. Если его разочарует моя внешность… я переживу. Как нефиг делать. По любасу. Мне же не в первой. Я сама в это не верила, но нужно было себя заставить. Друзьям плевать на внешность своих друзей, если речь не идет о «Дрянных девчонках». Главное — что мы ладим. Дружба строится не на внешности. Так что, может оно все и круто будет. Если только он не ждал от меня, что и внешность у меня будет зачёт… тогда в этом случае, не думаю, что когда-нибудь переживу это. Спустя несколько минут, в пункте выдачи багажа, моя поклажа, наконец, проехала всю ленту почета, и я подняла 22 килограмма купальников и прочего нательного барахла, чем мне на самом деле может понадобиться. Закинув сумку на одно плечо и сумку с вещами через другое, я поняла, что мой пульс слетел с катушек. Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, но потерпела неудачу. Как обычно. В горле у меня встал ком. Только в тот самый момент я вспомнила, что Аарон никогда не посылал мне свою фотографию, хотя и предлагал. Круто. Просто блеск. Я знала, что он под метр девяносто и у него луизианский акцент. Ну придется как-то выкручиваться. Две автоматические стеклянные двери распахнулись, когда я подошла к ним, и вывалилась прямо из здания на обочину дороги. И… меня никто не ждал. По крайней мере, там не было никого похожего на молодого мужчину, который последний год провел в Ираке. Вокруг только пассажиры с моего рейса и двое мужчин с листками, на которых не было фамилии Сантос. Я посмотрела направо, посмотрела налево, сделала глубокий вдох. Нужды паниковать не было. Может, он опаздывал. Может он перепутал входы отлетов и прилетов, вот-вот разберется и появится. Возможно… Я снова поглядела по сторонам и попыталась проглотить ком, застрявший в горле. Возможно стоило бы забраться в одно из такси, припаркованных рядом. Я не в чужой стране, где говорят на незнаком мне языке. У меня имелось приложение на телефоне, с помощью которого я могла забронировать номер в отеле. На дворе не сороковые года двадцатого века. Когда я полезла в сумочку за сотовым, чтобы снять режим полета, у меня дрожала рука. Какая же я жалкая. И чего меня так трясет… Я не удосужилась включить его раньше, потому что боялась получить сообщение, дескать, планы изменились, а ты теперь сама по себе. Не прошло и минуты, как значок оповестил меня о семнадцати непрочитанных сообщениях. У меня перехватило дыхание. Но все от знакомых номеров. Восемь от мамы, а остальные от Жасмин. При звуке открывающихся дверей я оттащила сумку в сторону и еще раз огляделась, в надежде увидеть человека в углу, которого прежде не заметила, ждущего меня, может быть, даже с бумажкой в руке с фамилией Сантос или Руби. Или что-то вроде этого. Ну хоть что-нибудь. Я могу немного подождать. Он же сказал, что у него дерьмовый телефон. Может быть, телефон не обслуживался, или Аарон был за рулем и не мог дотянуться до телефона, чтобы сообщить, что сейчас появится. Я шмыгнула носом и моргнула. А потом сделала и то и другое одновременно, то и дело таращась по сторонам, переминаясь с ноги на ногу. Минута превратилась в пять. Пять в десять. Десять в пятнадцать. У меня начало жечь глаза. Это из-за того, что я не спала, убеждала я себя. Я еще раз взглянула на время на сотовом. Я готова была разрыдаться. Я чувствовала себя брошенной и разбитой, и живот сводило при мысли, что Аарон так и оставит меня здесь. Но дело было не только в Аароне. Как-то раз, еще до того, как Жасмин начала ходить в детский сад, я была единственной из Сантос, посещавшей начальную школу, мама забыла забрать меня. Прошло четыре часа, а она так и не появилась. Только ближе к пяти, после того, как я просидела на крыльце почти два часа, на улицу вышла заместитель директора. Она заметила меня. Она давно знала маму благодаря братьям и сестре: настоящие никогда незатыкающиеся дьяволы. Она поинтересовалась, почему меня не забрали, а после позвонила нам домой. Но к телефону никто не подошел. Поэтому она предложила отвезти меня домой. Я плакала всю дорогу, чувствуя себя такой несчастной, потому что собственная мама забыла про меня. К этому моменту отец съехал от нас, и, думая об этом сейчас, понимаю, что именно поэтому я так сильно переживала. Конечно, у моей мамы был миллион других дел, и она бы не забыла забрать меня из школы, но это случилось. Она никогда не забывала об этом, и я тоже, судя по всему. И вот теперь, когда я стояла снаружи аэропорта Панама-Сити-Бич, не зная никого в этом городе, кто мог бы меня утешить, это забытое, но знакомое чувство мертвой хваткой вцепилось в мое сердце. Меня кинули. Я шмыгнула носом. Моргнула. Сглотнула. Все больше людей выходило из здания, и все больше машин останавливалось вдоль тротуара, но ни одной для меня. Ни одной машины. Ни единой души. Я шмыгнула носом, моргнула и еще раз сглотнула. Во рту пересохло. Он кинул меня, да? Мимо меня прошла семья из четырех человек. Они смеялись и шутили, когда переходили дорогу. Они были так счастливы. Так бесяще счастливы. О чем я только думала? Почему я не осталась дома? Я была идиоткой, не иначе? Но зачем Аарон купил мне билет, а потом бортанул меня? Может он решил, что я была не уверена в своем решении прилететь? Но, вообще-то, это ж не моя идея. Он решил пригласить меня. Я не напрашивалась. На глаза навернулись слезы, и я почувствовала, как что-то острое вонзилось мне в живот. «Вот, что случается, Руби, когда решаешь «а была не была»», — еще одним острым ножом, ранящим сердце, возникла мысль на задворках сознания. Его здесь не было. Он не пришел. Он меня кинул. Он меня кинул. Не приехал меня встречать. Я была такой дурой. А ведь могла догадаться, как оно будет. Еще как могла. Только, когда что-то прохладное коснулось моей щеки, я поняла, что глаза пустились во все тяжкие. У меня перехватило дыхание, и я всхлипнула. Еще и еще раз. Это не конец света, убеждала я себя, даже после того, как очередные две слезы скатились по щекам. Нужно прекратить и собраться. Я не стану рыдать понапрасну. Еще чего. У меня есть кредитка.