Мози немного мучает меня по дороге из душа, полотенцем из Рая вокруг его талии. С остальной части его тела продолжает капать вода. Он больше, чем просто красив, намного больше. Он вероятно даже пахнет более восхитительно и обалденный на вкус. Он поворачивается к дивану и щечки его идеальной задницы проверяют пределы прочности дешевого гостиничного белья. Застонав, я переворачиваюсь в постеле, пока не упираюсь лицом в стену. Он выключает свет и моя голова автоматически поворачивается обратно к нему. Сквозь темноту я вижу, как белое полотенце падает на пол. Мози обнажен. Он будет спать без какой-либо детали одежды. - Здесь возможно есть жучки. Тараканы покусают твой пенис, если ты не прикроешься. - Почему бы тебе не заткнуться или дать мне что-нибудь прикрыть его. Туше, мудила. Это могло бы считаться домогательством, если бы мы были где-нибудь, где таковыми считались его действия. - Не могу поверить, что ты только что сказал это мне! - говорю я, но возможно я лишь симулирую шок. Возможно, мне нравится, что он сказал это. Возможно, внутри я согрелась теплом его простоты и фамильярности. - Не важно, Лана. Ты самый худший членодразнитель, которого я когда-либо встречал. Ты ведешь себя так, словно слишком хороша для меня, но я знаю, что ты хочешь. - Типично, - говорю я, раздраженно скрестив руки на груди. - Если девушка не хочет с тобой секса, значит, она дразнит твой член. Как насчет того, чтобы мы обсудили все причины, почему это является ужасной идеей. Как насчет того, что это никогда не сработает и единственная причина, по которой я здесь, это чтобы доставить твою жалкую задницу в Мехико. - ДА, ЛАДНО. Ты уже говорила это. Но где свод правил, в которых говорится, что мы не можем по ходу трахаться? Это написано в библии, которая стоит на полке рядом с кроватью? Или это какая-нибудь гребанная, русская, культурная традиция, о которой ты мне не сказала? У тебя нет вагины? - Ты такой непроходимо тупой! - говорю я, подскакивая, чтобы сесть и свесить ноги с кровати. - Да, а ты такая чертовски высокомерная. И великолепная. Ты полностью сводишь меня с ума. Ты еще сексуальнее, когда злишься. Ты все время такая сексуальная, Лана. И Боже, не говори мне что так говорят женоненавистники. Я знаю это и мне, блять, плевать! Мози бросает в меня подушкой и она попадает мне в голову. Мое лицо расплывается в сумасшедшей улыбке Ланы и вероятно в темноте видны мои зубы. - Мой член такой твердый сейчас, мы могли бы пробить им стену. Я громко смеюсь и затем прикрываю рот руками. Затем Мози тоже смеется, и это гортанный и бурлящий звук. - Ну, если ты не собираешься покувыркаться со мной в обнаженном виде, не могла бы ты, по крайней мере, помочь мне кончить, и возможно сказать мне грязные словечки? О Господи, Боже! Вот как это начинается. Это наркотик в подарок. Переломный момент не возврата. Молчание это золото, но только тогда, когда вы слишком боитесь слов. - Не претворяйся, что не слышишь меня. И не строй из себя обиженную. Лана, я знаю, что ты не принцесса-девственница. Ты колючая груша и как я думаю, в постели ты большой оригинал. В темноте у меня открывается рот и я делаю вдох, вдыхая его запах, которым окутана вся комната. Запах мускусный, но пронизан ароматом гостиничного мыла. Я лежу в постели прямо и, замерев, словно загнанное животное, но мои внутренности сжимаются от сладкого желания, а бедра уже ищут его. - Засунь руку в трусики и скажи мне, намокли ли они. Я слышу, как у Мози перехватывает дыхание и знаю, что он ласкает себя. Мое тело омывает теплом от образа мускул его руки, пока он ускоряет свой ритм. Я скольжу рукой вниз по животу и моя кожа покалывает от моих прикосновений. В данный момент я очень отзывчива. Не поймите не правильно, но я думаю, мы все умрем, если мне придется уйти. Я скольжу пальцами под кружево и они встречаются с более чем влажностью. Я промокла. Мое тело должным образом подготовилось к этой встрече. Мое тело готово. - Они мокрые, - ляпнула я самым не сексуальным голосом, который можно представить. Я как чрезмерно нетерпеливая домохозяйка, выкрикивающая свои ответы на ток-шоу. Теперь все члены моей семьи могут аплодировать и скандировать «хороший ответ, хороший ответ», пока внутренне съеживаются от моей неудачи. Я смешиваю правила игровых шоу. - Я не хороша в этом, - шепчу я, чувствуя стыд. - Ты так, так хороша в этом, - выдыхает Мози. - Это был правильный ответ, - у него ускорилось дыхание и я слышу, как его рука скользит вдоль его твердого члена. - Сколько пальчиков ты можешь вместить внутри своего мокрого влагалища, Лана? - выдыхает он. О Господи Иисусе, он только что сказал это мне? Я скольжу двумя пальцами и мои мышцы обхватывают их. Я снова скольжу ими туда и обратно, добавляя еще один палец. Тремя пальцами я могу почувствовать восхитительное трение и мои бедра дергаются в ответ. Я думаю, каков правильный ответ на его вопрос? - Сколько, Лана? - говорит он приказным тоном и на грани нетерпения. - Три, - говорю я, по-прежнему не сексуально, но, по крайней мере, не так грубо. - Хорошая работа, детка. Еще один правильный ответ. Мне нравится, что он называет меня деткой. Ни один мужчина никогда не называл меня так, а мне всегда хотелось этого. Меня всегда душила зависть, когда я слышала, как мужчины называют так других женщин. Я чувствую себя так, словно только что выиграла приз. Мое лицо снова расплывается в невидимой улыбке, которою абсолютно никто не видит в темноте. Я его детка. И он собирается кончить для меня. - Используй свои три пальца, чтобы трахнуть себя, потому что я хочу, чтобы ты кончила вместе со мной. Ты можешь это сделать для меня? - Угу! Да! - визжу я, и для меня это звучит действительно совсем не сексуально. Но думаю ему это нравится, потому что я могу слышать заминки в его дыхании. - Если бы я кончал на твое тело, где именно ты хотела бы, чтобы я сделал это? Он хорош в этом и какая-то часть меня ужасается, что он делал это раньше с другой женщиной. Я хочу полностью обладать его близостью. Даже несмотря на то, что было в его прошлом. Это все принадлежит мне. Никто другой не может прикоснуться к этому. Я хочу обладать всем, его девственностью, его каждой эякуляцией, его каждой сексуальной мыслью. - На моем лице, - говорю я, набирая обороты в игре. - На мои губы и язык. Я слышу, как увеличивается его скорость, дыхание в его легких на исходе. Хороший ответ, Лана. Могу сказать, что ему понравилось это. - О Боже! Я охренеть как схожу с ума по тебе, Лана. Ты собираешься кончить? На секунду я забываю о себе, потому что я так очарована его прямолинейностью. Мне нравится то, что это нравится Мози. Я увеличиваю скорость и мои мышцы сжимаются. Я так сильно хочу почувствовать его внутри себя. Хочу чувствовать его оргазм между моих ног больше, чем чувствовать свой собственный оргазм. Он громко стонет, когда кончает и это самый лучший звук, который я когда-либо слышала в своей жизни. Единственное чего не хватает это его голоса у моего уха и тяжести его великолепного тела, когда он изнеможено падает на мою грудь. Но это достаточно хорошо. Это самое близкое к чему мы вообще пришли, чтобы один человек мог удовлетворить другого. Я немного хныкаю, пока толкаюсь в себя пальцами. Я мокрая и такая возбужденная, но мое тело не хочет, чтобы это были мои пальцы. Мози встает, и я думаю, что, возможно, он уже покидает меня, чтобы вымыться. Я также думаю о том, стоит ли мне остановиться и претвориться, что кончила. Но темный контур Мози направляется к моей кровати. Даже его контур - сексуальный. Этот мужчина был создан совершенно как в пропорциях, так и в своих достоинствах. Из меня вырывается стон, потому что я не хочу, чтобы он прикасался ко мне. Мне стыдно, что я до сих пор не кончила и мне по прежнему нужно поработать над собой, а также тот факт что мы так и не трахнулись. Социальный работник, говорит мой мозг. - Продолжай, - говорит он и я могу видеть уверенность даже в очертаниях его плеч и шеи. Он кладет одну руку на подушку рядом с моим лицом, а другую кладет на мое бедро. Не лаская меня руками, он соединяет наши рты. Его язык исследует мой рот изнутри, поглощая его пространство. Он занимает его, словно это его рот и он владеет им. Он полностью хозяйничает моим ртом. С его поцелуем я представляю его сперму, тающую на моем языке, соленный вкус его пота. Мози весь был бы восхитителен на вкус, и чувствуется он восхитительно. Все мои чувства опьянены этим мужчиной, но его физическое присутствие не имеет ничего общего с тем, что он делает с моим разумом. Я глубже толкаю пальцы и открываю рот для него. Я уже готова взорваться в экстазе, когда Мози шепчет мне в губы: - Кончай. И я уже там, чтобы встретиться с ним. Глава 24 Мы едем на юг через мексиканский штат Сонора, вдоль моря Кортез. Большую часть времени между нами молчание, несколько неудобных взглядов и несколько невероятных рыбных тако с манговой сальсой из скромной забегаловки. Мози пьет Negra Modelo, а я пристрастилась к чему то, что зовется Tamarindo. Я не знаю что это, черт возьми, но на вкус он одновременно сладкий и терпкий «немного пыток смешанных с небесами». Обстановка захватывающая как внутри, так и снаружи автомобиля. Он суетливый. Он тихий. Он такой чертовски сексуальный. Человек, живущий с рюкзаком и выбором между несколькими пар джинс. Он приобретает и выбрасывает футболки, пятна от краски на них опасны для его дела. Я влюблена в его запах и в то, что я так близко сижу к нему. Я буду вести его всю дорогу до Tierra del Fuego (Тиерры дель Фуэго - огненная земля) просто чтобы насладиться. Вы когда-нибудь хотели что-нибудь так сильно, что были готовы треснуть по швам? Пот волшебным образом появился на моем лбу только от самой мысли о его поцелуе прошлой ночью. Я прочищала горло, как ненормальная личность - пять раз подряд. Иногда он выбивает дроби барабанных ритмов, в зависимости от той мелодии, что слушает. То шариковой ручкой, то своими пальцами. Всякий раз, когда его бровь загибается, он хватает свой блокнот с рисунками и что-то яростно царапает в нем. Я запоминаю каждое движение, сохраняю это на тот случай, если это когда-нибудь отнимут у меня. Это мучает меня, заставляя представлять, как я раскрываю перед ним ноги, позволяя ему взять меня. Позволить предохранителям слететь и открыть путь к черной, круглой, тикающей бомбе. Мози между моих ног - это предел мечтаний. Все о чем я могу думать это его член, стоны, которые он издает, его великолепный и натренированный, широко открытый рот. Он шуршит картой, которая, как я сказала нам понадобится. Думаю, он старомоден. Он очерчивает путь карандашом, как всегда делала моя мама во время наших дерьмовых летних поездок в палаточный лагерь KOA. Он два раза подряд пользуется ингалятором, вдыхая лекарство так глубоко в свои легкие, что я начинаю задумываться, не получает ли он от этого кайф. Я бросаю на него подозрительный взгляд через руку держащую руль. Его дьявольская улыбка просто огромна. Такая же, как я думаю стояк в его штанах. Он усмехается и улыбка исчезает, когда он выдыхает. Он смеется и трясет картридж, словно злодей. - Лана, прекращай так сильно стараться быть сварливой сучкой. - Прекращай вести себя как двенадцати летний мальчик. Ты уже как мог заставил меня чувствовать себя старой. - Хочешь попробовать доехать до Кульякана? (Кульякан — город и муниципалитет в Мексике, столица штата Синалоа) Думаю, мы можем сделать это — никаких проблем. Если хочешь, у меня есть немного Рэдбулла (Redbull). - Насколько это далеко? - спрашиваю я, нажимая разные кнопки на навигаторе, словно я пытаюсь установить время в пути и точно знаю что делаю. Мози качает головой и еще немного смеется надо мной. - Где то пятнадцать сотен километров, более или менее. - Это ничего мне не говорит. Пожалуйста, Habla (от исп. - говори) на английском. - По моим догадкам, где то около семнадцати или двадцати часов. Я думал, ты должна быть по национальности русской. - Двадцать часов? Господи Исусе! Ты вообще умеешь водишь машину? - Да, я умею водить машину. Я поведу! Мы поменяемся! Мы снова спорим, как пара, которая встречается, или которая жената, или еще лучше - находится на грани развода. Хотя, что я об этом знаю? Мы даже еще не начали отношения, но все же мы каркаем и клюем друг друга, как две старые вороны. Заканчивается все тем, что он решил прилечь на сидении и вздремнуть весь путь, пока не придет время меняться местами и не настанет моя очередь отдохнуть. Я наблюдаю как поднимается и опускается его грудная клетка почти столько же, сколько слежу за дорогой, которая пуста за исключением случайного полу пустого пассажирского автобуса. Наблюдаю, как его рука изогнулась, когда упала со стороны сидения. Наблюдаю, как его другая рука время от времени скользит по его футболке из хлопка, ладонью вниз, останавливаясь на его широкой груди. Я вздыхаю внутри себя от того, что так много смотрю на него. Не вредно ли это для здоровья на столько боготворить кого-либо? Потому что мне кажется, что я, возможно, боготворю Мози. Я стремлюсь как можно больше узнать о нем. Я могу представить, как эти руки, будучи ручками малыша, искали комфорт, в котором нуждается каждый из нас. Я знаю, что его прошлое было болезненным, но он каким-то образом стал добрым и милым. Мне легко сравнивать и именно я та, у которой скверный характер и хронически неустойчивое настроение. Картины, которые он рисовал в Тихуане были одни из болезненных. Мне нужно быть достаточно сильной, чтобы спросить его о тех вещах. Но пока, я буду просто наблюдать за тем, как он спит. Грузовик с визгом проносится мимо и привлекает мое внимание. Подольше от созерцания красоты Мойзеса, погруженного в царство сна. Уже больше часа нет никаких признаков цивилизации. Я видела только небольшую палатку предлагающую козу на гриле. Палатку посреди полного безлюдья. Откуда они взялись и как далеко они тащили козу? Я так сильно хочу писать, что у меня онемел мочевой пузырь. Я должна съехать на обочину и справить нужду.