— Ты сошла с ума? — прошипел он, когда Сара немного успокоилась, настолько, чтобы понимать, что он говорит, — ты решила опозорить меня на весь Лондон? Еще одна такая выходка, и ты отправишься к мамке! Он поймал кэб и запихал Сару на сиденье. — Ты хотел пойти к ней? — закричала она, как только дверь закрылась и кэб тронулся. — Это мое дело, что я хотел, — сказал он мрачно, — твое дело сидеть молча и исполнять приказы. Тебе за это хорошо платят! Униженная и оскорбленная, Сара подняла руку, чтобы влепить ему пощечину. — Ты... да как ты смеешь... — начала она, но закончить не успела. Норман перехватил ее руку, размахнулся и ударил ее по лицу. Сара отлетела на сиденье, и задыхаясь, хватая ртом воздух, замерла, с ужасом смотря на своего принца в миг превратившегося в тирана. — Я тебя предупредил. Характер показывать будешь в другом месте. Еще одна выходка, и отправишься домой. Ты поняла меня? Сара прижала руку к лицу. Хорошо, если синяк будет не очень большим, решила она, его можно замазать пудрой... — Поняла? — рявкнул он. Она закивала, забиваясь в угол. Кэб остановился, и они вышли у своего дома. Сара побежала вперед, боясь, что он снова причинит ей боль. Дверь распахнулась, они вошли в апартаменты, и Норман прошел в гостиную, где сел на диван, развалившись по своему обычаю. — Принеси мне виски, Сара, — крикнул он, — и поскорее! Сара сжала дрожащие руки. Нет. Не понесет она ему виски. Не понесет! Она побежала в будуар и сложила в сумочку все, что он ей подарил. Заколки, бусы из кораллов, серьги, золотые и серебряные, чулки... Как собраться так, чтобы взять все, но сделать это быстро и незаметно? — Сара! — Да, сейчас! Платья полетели в картонку. Сверху упала новая шляпка, для которой она купила перо. Пара туфель на каблуке рюмочкой, и те, вышитые домашние туфли, что она купила вчера... Что еще? Нужно взять покрывало! Она бросилась в спальню и замерла, увидев там Нормана. Он сидел на кровати и вид у него был весьма печальный. — Ты хочешь покинуть меня, Сара? — спросил он, смотря на нее. Она стояла, боясь пошевелиться под его взглядом. — Не надо меня бояться, — сказал он, поднимаясь и делая шаг к ней. Сара попятилась, пока не уперлась в дверь. — Я люблю тебя, — прошептал он, кладя руки на ее плечи, — прости. Я не хотел идти к Дженни. Я с ней был раньше знаком, и не мог отказаться перекинуться словом. Но теперь, конечно, я не ходок в такие места... — Но... — она задохнулась, и сердце билось так, будто готово было выскочить из груди. — Сара, — его губы были так близко, что все ее существо вдруг потянулось к нему, — мне очень нравится ревность. Но не на людях. Если хочешь, тоже ударь меня. Если хочешь, я встану на колени, чтобы просить прощения за пощечину... Она покачала головой. Сглотнула, боясь заплакать. — Нет, не хочу. — Давай завтра купим тебе меховое манто? — предложил он, подхватывая ее на руки и кладя на кровать, — ты же давно хотела манто? Соболь, норка? Чего ты желаешь? Сара запустила руки в его волосы, наслаждаясь его поцелуями. Соболь или норка? Она погужалась с головой в его страсть, забыв и о леди Джейн, и о Дженни, и о пощечине. — Я люблю тебя, — шептал Норман, стаскивая с нее остатки одежды. Сара обвила его стан ногами, покрывая поцелуями его шею и грудь Кончно же, соболь. И к коралловым бусам соболь подойдет как можно лучше. … — Ну, конечно, Норман не мог прославить наше имя иначе! — мистер Грансильвер отложил “Морнинг пост” и сжал голову руками. — Что там, дорогой? — миссис Грансильвер потянулась за газетой. — Лучше не читай. Из-за него вчера подрались две шлюхи. Весь Лондон обсуждает эту новость и смеется над нами! Миссис Грансильвер тоже схватилась за голову. — Нам нужно срочно уехать из Лондона! Уехать, пока история эта не забудется, ведь наше имя теперь просто посмешище! Бедная Роза, она никогда не выйдет замуж! — Ничего не поможет, — отозвался мистер Грансильвер, — такое никогда не забывается. Нам лучше остаться и мужественно сносить насмешки. При Розе никто не посмеет ничего сказать. А она — чистый ангел, и ее имя не должно ассоциироваться с именем брата. — Но как это сделать? Мы погибли! — заплакала миссис Грансильвер. Мистер Грансильвер встал и подошел к жене, притянул ее голову к себе. — Попроси лорда Роберта сделать ей предложение, Тереза, — сказал он, — граф давно кругами ходит. Сейчас самое время объявить о помолвке с таким уважаемым человеком! Глава 4. Друзья Слава не принесла Кейру денег. От вознаграждения, которое предложил мистер Грансильвер, он отказался сразу и категорически. Это походило на торг, и никаких услуг он не мог оказать мисс Розе за деньги. Безденежная пора закончилась, когда возобновились лекции и объявился Норман, живой и веселый. Норман учиться ничему не желал, поэтому Кейр, занимаясь его тетрадями и докладами, мог в любой день появиться в его квартире, которую тот снял недалеко от колледжа, и там отобедать, и даже остаться на ночь, если идти в свою каморку ему не хотелось. Он усмехнулся, узнав, что друг его обзавелся экономкой, и мысленно посочувствовал Дженни, наверняка переживавшей это, как настоящую катастрофу. Да и сам он с большим удовольствием видел бы Дженни рядом с Норманом. С ее вечным оптимизмом, она подходила на эту роль намного больше послушной и тихой Сары. Но кто он такой, чтобы советовать Норману, какую женщину выбрать? — Кейр, — как-то вечером, отправив Сару в спальню, сказал Норман, уже изрядно пьяный и слишком веселый, — давай и тебе подберем девицу? Есть может кто на примете? А то живешь, как монах... Кейр, привыкший к этим разговорам, покачал головой. — Не стоит беспокоиться обо мне, Норман, — сказал он, — к сожалению я наделен сверх меры брезливостью, и не готов платить за любовь. — За твою любовь заплачу я, — засмеялся Норман и налил себе виски, — соглашайся же! Найдем тебе девицу, типа Сары, она влюбится в тебя. Посмотри в зеркало, влюбиться в тебя легче легкого! Кейр действительно посмотрел в зеркало. Он был смущен откровениями Нормана, и не любил обсуждать эту тему. Особенно теперь, когда ему нужна была только одна женщина. И он очень сомневался, что она влюбится в него хоть когда-нибудь. Впрочем, он и сам не искал ее любви, предпочитая скрывать свои чувства, чтобы иметь возможность видеть ее. Роза Грансильвер снилась ему во сне, и свою “монашескую” жизнь он посвятил ей. Если раньше он не ходил в дом терпимости из соображений брезгливости, то теперь мог считать, что верен единственной своей возлюбленной, что для него самого окрашивало их отношения романтикой. — Значит поговорим, когда кто-то в меня влюбится, — Кейр засмеялся, и глотнул легкого вина, которое всегда пил в обществе Нормана. Сам он предпочитал не пить алкоголь, но втолковать это Норману и многим другим не представлялось возможным. Он прослыл гурманом и любителем тонких и легких вин, что его вполне устраивало. Голову Кейр всегда предпочитал иметь трезвой. Самой большой его наградой было видеть восхищение в глазах его возлюбленной. Она всегда встречала его улыбкой. Она слушала его рассуждения о высоких материях, она готова была часами гулять с ним по саду, споря на научные темы. Она читала то, что он ей приносил, и готова была учиться. Кейр, ценивший ум даже больше красоты, окончательно потерял голову. Он уходил в книги, в учебу, в работу, только чтобы успокоиться и снова начать мыслить трезво. Что делала с ним Роза, заставляя забывать термины и слова, замолкать на половине фразы, просто смотря на нее, забывать, о чем он говорил? Он читал все, что попадалось под руку по финансовым вопросам, векселям и акциям, представляя себе, что скоро эти знания ему понадобятся, чтобы управлять огромным ее капиталом. Он готовил себя к великой миссии, и стремился стать лучшим. Лучшим на курсе, лучшим везде. В конце концов, устроившись управляющим к кому-нибудь из богатых однокурсников, тех, кому он писал работы, достаточно легко будет разбогатеть и начать играть на акциях самому. Одна только мысль, что Роза выйдет замуж, сводила его с ума. Он должен сделать все, чтобы она дождалась его. Он готов был на преступление. Ведь невозможного не бывает. Будь у него время разбогатеть, он бы разбогател для нее. Но у него совсем не было этого времени... — Ты спас мою сестричку, — услышал он голос Нормана, — поэтому можешь просить все, что хочешь. Принцессу и половину королевства в придачу, усмехнулся Кейр про себя. Говорить в слух это он не стал, не зная, как воспримет подобную шутку пьяный Норман. — Обязательно обращусь к тебе, если мне что-то понадобится, — вместо этого ответил он. — Гордый? — Норман снова глотнул виски, — ну как хочешь. Я-то только предложил. Сестренка моя мне дорога, за нее я жизни не пожалею. Кейр метнул на него взгляд. Он уже видел, как это бывает. Когда перед тобой стоит совершенно живой человек, потом ты нажимаешь на крючок, и человек падает мертвым. Знает ли Норман это чувство вины и превосходства одновременно? Чувство, что ты вершитель судеб, но в это же время — самый грешный из всех, кто ступал по земле, ибо отнял то, что даровал Господь? Два человека уже заплатили жизнью за то, что обидели Розу. Знает ли Норман, как раскаивался он в убийствах? Знает ли, что он, кого не осудили люди и церковь, осудил сам себя? Он сам встал под дуло пистолета, и не жалел жизни ради Розы. Смог бы Норман поступить так же? Почувствовать, как смерть задевает лицо крылом? Весь тот ужас, от которого коченеют еще живые мышцы, что охватывает при звуке взводимого курка? Видел ли он, как пистолет наводят на Розу и понимал ли, что не успевает спасти ее всего лишь на один шаг. Тот шаг, что отделяет жизнь Розы от ее смерти. И от его собственной смерти, ибо если он сам обидит Розу, то будет заслуживать ее не менее других ее обидчиков. — Нет таких денег, чтобы можно было расплатиться за жизнь человека, — сказал Кейр, — тем более, что мисс Роза для меня тоже не чужая. Я не мог поступить иначе. Норман подвинулся к нему ближе. — Знаешь, — прошептал он, — я бы отдал Розу за тебя, — он засмеялся, потом выпил остатки из стакана и потянулся за следующей порцией, — только папаша не разрешит. Он все в королевский дворец метит. А так я бы знал, что Роза в самых надежных руках! — Я запомню, — Кейр опустил голову, чтобы скрыть охватившие его противоречивые чувства, — только протрезвев, ты вряд ли вспомнишь о своем обещании.