— Ну, это и не обещание. Это так, желание. В другом мире. Роза была бы тебе идеальной женой. … — Роза, — миссис Грансильвер села в кресло и посмотрела на дочь, которая лениво наигрывала на фортепиано какую-то скучную мелодию, — дорогая, пришло время что-то решить. Норман портит нашу репутацию, и скоро от нее ничего не останется. Роза подняла голову. — Причем тут я? — спросила она. — Притом, что ты не должна пострадать. Но если вдруг вскроется твое имя в скандале со свадьбой, то... — То моя репутация навечно погибнет и мне придется выйти замуж за австралийского каторжника, — проговорила она без всякого выражения. — Почему за каторжника? — удивилась мать. Роза рассмеялась. — Это так Норман меня поддразнивал. В детстве. Говорил, что если я буду плохо себя вести, то он выдаст меня за каторжника. — Норман, — миссис Грансильвер поморщилась, будто надкусила лимон, — он ведет себя ужасно! Ну как-то же надо повлиять на него, а отец ни за что не позволит ему вернуться в дом. И денег давать отказывается, как я ни просила! Роза пожала плечами. — Я не знаю, как на него повлиять, — сказала она. Миссис Грансильвер вздохнула. — Это все очень печально, Роза. Но из-за его поведения и этого дела с приданым, мы не можем ждать начала сезона. — Сезон начнется совсем скоро, маменька, — безразлично ответила Роза. — За это время может случиться что угодно. Нужно как можно скорее тебе выйти замуж. С тех пор, как погиб несчастный мистер Локридж, отец получил пять предложений относительно тебя, но ни одно не было настолько хорошо, чтобы мы даже согласились допустить горе-жениха к тебе. Роза подняла брови, но ничего не сказала, начав наигрывать веселую песенку. — Теперь же, — продолжала мать, подняв руку, чтобы Роза обратила на нее внимание, — теперь же, Роза, нужно подумать о будущем. Скандал не позволит тебе выйти замуж даже с приданым. Поэтому, умоляю тебя, рассмотри кандидатуру графа Эндерфил. Он — достойный тебя жених. Роза замерла, повернувшись к матери. — Лорд Роберт не интересуется мной, как невестой, — сказала она. — Зачем тогда он ходит каждый день в наш дом, занимается судами и всеми этими неприятными вещами, зачем он водит тебя в театры и в парки? Роза, да у тебя глаз нет! Роза повернулась на стульчике и смотрела прямо на мать. — Но... — Роза, дорогая, ты должна принять его предложение. Лорд Роберт — хороший добрый человек. — Но он намного старше меня! — воскликнула Роза, — он же не намного моложе моего отца! — На десять лет, — парировала миссис Грансильвер, — и он очень достойный и приятный человек. А так же он богат и знатен. Ты сама понимаешь, что лучше сейчас выйти за лорда Роберта, чем остаться совсем без мужа. Роза повернулась обратно к пианино, взяла высокий темп, и вот уже полька разносится по всему дому, и хочется подпрыгивать и кружиться под эти безбашенные звуки. — Хорошо, мама, — сказала она, резко обрывая мотив, — я подумаю над этим предложением, если лорд Роберт изволит сделать его. … Первые дни в тюрьме Нью-Гейт Дэвид помнил с большим трудом. У него болело все тело, и его постоянно рвало, даже от единого глотка воды. Голова болела так, будто при каждом движении по ней стреляли из пушки. Следователь, пришедший к нему с листком бумаги, после нескольких попыток выспросить у него хоть что-то, плюнул на пол и ушел, сообщив, что они встретятся через несколько дней. Дэвид упал на кровать и замер, боясь шевелиться, надеясь, что эти несколько дней растянутся на месяцы, и он сможет наконец нормально понимать человеческую речь. Он сумел вырвать у судьбы такой огромный кусок счастья, что сейчас не был на нее в обиде. За все надо платить. И он готов был платить, если надо, то и собственной жизнью. Обстановка вокруг казалась ему какой-то нереальной декорацией. Иногда Дэвид, открывая глаза, считал, что это безумный театральный спектакль. Люди, жившие здесь же, в огромной комнате с рядами кроватей, были в постоянном движении. Они дрались, ругались или просто ходили, кто-то пел, кто-то играл в карты или кости. Грязь, вонь и постоянный гул голосов сводили его с ума. Кто-то подходил к нему, кто-то спрашивал, будет ли он есть, и потом хватал его плошку с непонятного вида субстанцией, его кусок хлеба, и несся прочь, крича от восторга. Если случались особенно долгие и шумные драки, в комнату заходили непонятные люди типа полицейских. В руках их были палки и кнуты, орудуя которыми они быстро загоняли всех на кровати, добиваясь, хоть и не на долго, какого-то подобия тишины. В эти минуты Дэвид мог передохнуть. Но счастье не бывает долгим, после ухода тюремщиков хаос начинался заново. Спустя несколько дней кто-то в документах установил, что Дэвид является сыном викария, а значит, как представитель благородного сословия, имеет право содержаться в более приличных условиях. Его подняли и приказали идти следом, и он поплелся, не понимая, куда его ведут. Если на допрос, то все равно бесполезно. Он не мог внятно связать двух слов, поэтому никакого успеха следователь не добьется снова, и может только разозлиться. Комната для дворян была намного чище и тише. Тут не было безумной вони, от которой его постоянно тошнило. Тут было намного меньше народу, никто не шумел и не дрался. Заключенные сидели вокруг составленных в один нескольких столов и играли в карты, и на Дэвида обратили так же мало внимания, как и прежние его сокамерники. Иногда игроки взрывались хором голосов, спорили и что-то доказывали друг другу, махали руками и жестикулировали, но в драки не лезли. Успокаивались они довольно быстро, как только вопрос был решен. Еда тут была больше похожа на еду, хоть и самую простую. Многим родные передавали посылки, но Дэвиду некому было помочь. Спрятавшись под более толстым, чем внизу, одеялом, он наслаждался тишиной и теплом, что шло от установленной недалеко от него железной печки. Роза. Как же высока цена твоей любви, думал он, улыбаясь ее образу, стоящему у него перед глазами. А ведь это совсем не много. Он готов и на большее. Память его сохранила все, что произошло в ту волшебную ночь, каждую деталь. Он закрывал глаза и слышал, как на яву, ее слова: “Дэвид, я тоже люблю тебя!” Ради ее любви он вынесет любые испытания. Ведь больше ему от жизни ничего не нужно. Глава 5. Выстрел Этот обед ничем не отличался от всех других обедов, на которые миссис Грансильвер приглашала только самый близкий круг друзей. Кейр сидел за столом напротив Розы и мог любоваться ею, сколько пожелает. Голубое платье, отделанное рюшами из дорогих фламандских кружев, удачно подчеркивало блеск ее прекрасных голубых глаз. Рядом с ней сидел лорд Роберт, уже не молодой граф Эндерфил, которого, как понимал Кейр, ждали в зятья, но который не спешил обращаться к мистеру Грансильверу за рукой красавицы Розы. С каждым днем скрывать свои чувства Кейру становилось все труднее. Роза казалась ему подобим Луны, которую он может видеть, но не может достать. Он боялся и надеялся одновременно, что Роза разоблачит его чувства, и тогда... тогда ему останется только застрелиться. Но вот распахнулась дверь и вошел еще один гость. Кейр вынырнул из грез, рассматривая вошедшего красивого незнакомца. Сердце уколола игла ревности, когда он заметил, что и Роза бросила на него восхищенный взгляд. Хозяева поднялись, приветствуя его, и мистер Грансильвер с заговорщической улыбкой пожал руку молодому сыну герцога Сомерсета. Маркиз Доусон был представлен гостям и склонился в поклоне. Улыбка его была неподражаема и совершенно обворожительна. Его пригласили к столу, но мистер Грансильвер, вместо того, чтобы сесть рядом с ним, остался стоять и взял в руку бокал шампанского. — Леди и джентельмены, — сказал он торжественно, — я хочу сообщить вам очень радостную для нашей семьи новость. Сегодня утром ко мне пожаловал лорд Доусон, и попросил позволения жениться на моей дочери. Я ни в чем не могу отказать сыну герцога Сомерсет. Поэтому, конечно же, дал согласие. Роза, — обратился он побледневшей дочери, — я уверен, ты будешь счастлива стать леди Доусон, и со временем унаследовать титул герцогини. В возникшей оглушительной тишине было слышно, как над столом летает муха. Кейр с трудом осознавал сказанное, и глаза его остановились на бледном и испуганном лице мисс Розы. Та поднялась вместе с лордом Доусоном, и смотрела на маркиза, будто ей сообщили, что он поведет ее на бойню, а не в церковь. — Мисс Роза, я не буду ни на чем настаивать, если это не соответствует вашим желаниям, — мягко проговорил маркиз, — но я бы очень хотел назвать вас своей женой. Роза не смотрела на него. Она смотрела на счастливого отца, державшего в руке хрустальный кубок, и на радостную мать, прижавшую руки к груди. Их мечта сбылась. Ей сделал предложение настоящий маркиз, да еще и сын герцога. Она не может подвести их! Она не может сказать "нет" ! Да и маркиз не так плох. Ее все равно заставят выйти замуж. Если выбирать между лордом Робертом, которому скоро исполнится сорок, и молодым и невероятно красивым маркизом, то, наверное, следует предпочесть его... — Благодарю за предложение, ваша светлость, — она склонила голову и произнесла непослушными губами, пряча глаза от смотревшего на нее в какой-то непередаваемой тоске Кейра Моргана, — я согласна стать вашей женой. … Кейр ушел, как только смог. Он бродил по ночному Лондону, не боясь быть ограбленным или убитым. Он скорее искал смерти, не веря, что все кончено. Роза выйдет замуж за этого франта, и для него станет потеряна навсегда. Его трясло от бешенства и ненависти к красавчику-маркизу. Золотистые волосы, темные глаза, уверенные, скромные манеры, все это прилагалось к звонкому титулу, о котором может только мечтать дочь американского магната, как бы богата она ни была. Розе повезло, и, надо отдать должное, она сделала правильный выбор. Она станет герцогиней. Кейр закусил губу. Из луны она превратится для него в звезду, холодную и далекую, недостижимую никогда... Когда между домами забрезжил рассвет и потянулись по улицам первые повозки, он, наконец, добрался до своей каморки. Измотанный донельзя, Кейр упал на кровать, раскидав книги, и долго лежал, ни в силах даже спать. Зачем ему книги, если знания не дадут ему возможности жениться на единственной девушке, о которой он мечтал? Зачем ему все это? Он спихнул книги с кровати и зарылся лицом в подушку. Зачем жить, если Роза будет принадлежать другому? Как изгнать из головы все эти безумные мысли, которые не переставали мучить его? Роза в объятьях маркиза, Роза с ним в церкви в шикарном платье, Роза в замке, рука об руку с молодым красивым мужем принимает гостей. Кейра не будет среди ее гостей. Кейр Морган слишком мелок, чтобы вспомнить о нем на великосветском рауте. Он понимал, что должен радоваться за Розу, но не мог. Ему было невыносимо больно от того, что она села рядом с маркизом, и улыбалась ему, хоть и была бледна. Она ни разу не посмотрела на Кейра. Она что-то говорила своему жениху, и склоняла голову к нему, чтобы выслушать ответ. Кейр вцепился в край стола, чтобы не вскочить и не перевернуть этот чертов стол на них обоих. На Розу, честь которой он спас, рискуя собой, и на этого герцогского сыночка, не знавшего, что такое опасность! Весь следующий день он так и лежал на кровати, пытаясь заснуть. Он не пошел на лекции, боясь, что натворит что-нибудь непоправимое. Он не хотел шевелиться. Не хотел думать. Он боялся думать, мечтая, чтобы это умение мозга вдруг отключиолось, и он оказался на уровне мышей — с инстинктами, но без возможности размышлять. Роза, его Роза перестала быть ему даже другом. Теперь он не сможет гулять с ней в парке или просто приходить к ней на чай. Роза потеряна для него навсегда. Темнело, когда он наконец вышел из дома, чтобы снова бродить кругами по городу. Его влекло к дому Розы, и он долго ходил под ее окнами, хотя мог войти и снова увидеть ее с маркизом. На этот раз она уже не будет бледна и растеряна. Мать и отец наверняка объяснят ей все плюсы подобного брака. За день она смирилась с ним и радостно ждет официальной помолвки... Кейр, не спавший сутки, в каком то исступлении смотрел на ее окна. Тут подкатила карета, и из нее выбрался сам маркиз Доусон. Кейр смотрел на него, и в груди его зарождался ком такой звериной ненависти, что он с огромным трудом заставил себя стоять на месте, а не броситься на него с кулаками. Маркиз придержал шляпу, отпустил кучера и пошел к калитке. Уверенный в своей власти над этим миром, он легко помахивал тростью, и Кейр почему-то взбесился от этого его движения. Дальнейшее он помнил достаточно плохо. Он совершенно не контролировал свои действия, продиктованные первобытными инстинктами, бешеной ревностью и ненавистью к этому человеку. К тому, кто отобрал у него надежду увидеть Розу своей. В глазах его потемнело, в висках стучала кровь, а все тело трясло, будто он стоял на морозе. Вот маркиз подошел к калитке, взял в руки молоточек... — Сэр! Ваша светлость! — окликнул его Кейр. Маркиз обернулся. Красивые темные глаза смотрели на Кейра совершенно спокойно. Кейр подошел к нему на расстояние вытянутой руки, достал пистолет и выстрелил ему прямо в грудь.