— У меня нет невесты, — буркнул Дэвид. — Тогда купите ради моей больной матери, — заныла она, — матушке совсем плохо, мне нужны деньги, чтобы купить ей лекарства... а розы такие свежие, сэр... Он отступил, но девочка пошла следом, не желая упускать добычу. — Мистер, почему вы не хотите помочь бедной девушке? — продолжала она, следуя за ним, — вы ведь красивый и состоятельный джентльмен, неужели вы не хотите купить розы? Дэвид хотел ответить, как вдруг прямо перед ним остановилась большая карета и лакей опустил подножку, подавая руку совсем молодой девушке. Дэвид замер, будто молния ударила перед его ногами, не слушая больше продавщицу, и так и стоял, смотря прямо на незнакомку. Не девушке было белое платье в синюю полоску и накидка из серой шерсти, которая, казалось, светилась каким-то неземным светом. Шляпка с цветами была подвязана голубой лентой в тон огромным синим глазами, и из под нее выбивались светлые, почти белые, локоны. — Мисс, мисс! Купите розы! Смотрите, какие свежие розы! — тут же переключилась на нее девочка, — я знаю, что вы очень любите розы! А моей матери нужны деньги на лекарства, у нее так болят ноги, что она не может даже вставать! Мисс... — Детка! — окликнул ее Дэвид, не сводивший глаз с прекрасной незнакомки, — иди сюда! Девочка тут же оказалась рядом. Он достал монету и подал ей. — Подари эти розы госпоже совершенно бесплатно. Я хочу, чтобы она несла их в руках. Незнакомка осматривалась, ступив на плиты тротуара. Торговцы, прогуливающиеся дамы с собачками, молодые денди, тут же приподнимавшие шляпы в знак приветствия, как только ее взгляд касался их, какие-то сомнительне личности, присматривавшиеся к ней издали... — Мисс! Таинственный незнакомец дарит вам эти розы! — закричала девочка, отдавая ей букет и незнакомка остановилась, вдыхая аромат цветов. Потом она оглянулась, в поисках дарителя, но Дэвид успел сделать вид, что он тут ни причем и просто рассматривает газеты на лотке. — Как это мило, — услышал он голос незнакомки, которая передала цветы лакею, — очень притятное место, Лондон. Дэвид обернулся. Сердце его бешено стучало, когда он снова посмотрел на нее. Девушка стояла немного в растерянности от произошедшего. Ее лицо было настолько прекрасно и одухотворено, что Дэвид сжал руки в кулаки, чтобы сдержать порыв броситься к ее ногам и клясться служить ей вечно. Незнакомка отвернулась и пошла по аллее, и за ней следовали по пятам два лакея. Дэвид заставил себя стоять на месте. Девушка эта не для него! Даже его фортуна не сможет заставить такую богатую леди обратить внимание на нищего журналиста! Губы его дрогнули, будто он готов был разрыдаться. Он отвернулся, но тут же снова посмотрел ей в след. — Рози, подожди! — услышал он девичий голос. Из кареты выбралась темноволосая девушка в простом платье и поспешила следом. Дэвид был благодарен ей за то, что незнакомка обернулась и он снова смог увидеть ее прекрасное лицо. — Как романтично, — Роза заулыбалась, и Дэвид забыл, как дышать. Сердце его замерло, а потом застучало с такой силой, что кровь бросилась ему в лицо, — мне кто-то подарил розы. И ведь так и не признался... Девушка в темном платье усмехнулась. — Это совсем не романтично, — сказала она, — видимо, даритель беден и не может рассчитывать на твое внимание, иначе бы обязательно представился. Прагматизм темноволосой девушки заставил Дэвида скривиться. Он прислонился к дереву, стараясь сдержать неожиданно накрывшие его с головой незнакомые эмоции. — Пошли, Роза, мы обещали твоей маменьке вернуться к чаю. И они ушли, растворившись в толпе. Дэвид не последовал за ними. Он добрался до скамейки и сел, с трудом переводя дыхание. Зато он знал ее имя. Роза. Глава 3. В деньгах ли счастье? — Через два дня будет совсем небольшой вечер для избранного круга, Роза. Я уверена, что тебя попросят спеть и сыграть, так что подготовь песню, если хочешь быть на высоте. Миссис Грансильвер сидела в кресле и любовалась своею дочерью, ставившей в вазу большой букет роз. — Хорошо, маменька, — сказала она, стараясь сделать букет совершенным. Роза давно перестала сопротивляться всем начинаниям своих родителей. Она знала, что за ней объявлено невероятное приданое, и что на вечере наверняка будет множество желающих это приданое получить. Никакие ее таланты не интересуют потенциальных женихов, и даже ее красота, казавшаяся несравненной, для них не важна. Будь она такой же незаметной, как ее подруга и компаньонка Китти, они бы без колебаний сделали ей предложение. С тех пор, как они вернулись из пансиона, прошло две недели. За это время они с Китти всего один раз выехали в центр Лондона и то под присмотром лакеев, и смогли немного прогуляться по центральным улицам и зайти в Галерею. Это был прекрасный день, они почти самостоятельно гуляли по кондитерским и лавкам, покупая ненужные вещи, вышитые ленты и кружевные банты на шляпки. А через два дня... через два дня она споет для гостей и позволит им говорить ей комплименты. В конце концов, она хорошо поет и комплименты будут заслужены. Роза посмотрела на цветы на столе. Интересно, права ли Китти, когда утверждает, что подарил ей их бедный человек? Не нищий, конечно, но бедный, тот, кто не может рассчитывать на ее внимание. Ей было приятно такое внимание. Как жаль, что романтика для нее закрыта навсегда. Она должна выйти замуж по расчету, чтобы мать и отец смогли исполнить свою мечту и стать частью лондонского общества. Так о какой романтике можно мечтать? Ей остается только радоваться цветам, полученным от тайных поклонников. Настолько бедных, что они стесняются представиться ей и вместо себя посылают букеты. — С тобой желает познакомиться настоящий граф, — продолжала миссис Грансильвер, — представляешь, дорогая, настоящий граф! — Только не принуждайте меня выходить за него, если он мне не понравится, — сказала Роза, оборачиваясь к матери. — Конечно нет, дорогая! — воскликнула та, — я обещала не принуждать тебя ни к чему! Так же будет моя подруга миссис Сэндфилд с сыном. Ты помнишь молодого мистера Сэндфилда? Рози кивнула. Когда она приезжала на каникулы, этот юнец был у них в гостях. Розу посмешила его длинная шея и испуганные серые глаза. Видимо, маменька заставила его прийти, чтобы познакомиться с потенциальной невестой против его воли. — Я уверена, что будут и другие достойные джентльмены, — добавила мать, улыбаясь дочери. Роза улыбнулась в ответ. Будет много достойных джентльменов. Все те, кто прослышал про ее приданое и готов ради него на все. — Это очень хорошо маменька. Но я бы хотела остаться с вами хотя бы год. Неужели мне сразу придется выйти замуж? … “Я видел вчера такую сцену. Из кареты вышла прекрасная незнакомка. И настолько она была красива, что бедный юноша, увидев ее, потерял дар речи. Ее прекрасные глаза отливали синевой неба, а голос звучал, словно дивная музыка. Карета ее была тоже прекрасна, и лакеи, что сопровождали ее, сильны и мускулисты. Бедный юноша, что смотрел на незнакомку, вдруг почувствовал, что влюблен. Сердце его билось, как безумное, и щеки его пылали от охватившей его страсти. Девушка же не замечала его, ведь он из тех недостойных, что не могут и мечтать о ней. Тогда юноша подозвал девочку, продающую цветы, и, отдав последнюю свою монету, приказал отнести незнакомке букет роз. Незнакомка была рада получить цветы, она огляделась, ища дарителя, но снова не заметила бедного влюбленного. Ее глаза останавливались на хорошо одетых денди, что под ее взглядом снимали шляпы. Бедняк же не посмел даже встретиться с ней взглядом... Печальна участь юноши, что не смеет взглянуть на ту, что похитила его сердце, только потому, что он беден. Печальна участь красавицы, что будет продана замуж”... — Колонка мистера Д.Корвела, — прочитала Китти, бросая взгляд на смущенную Розу, — да ты становишься популярна, даже оставаясь безымянной, — усмехнулась она, — этот мистер Корвел и есть твой даритель. Я уверена. Наверняка он молод и беден. — Он журналист и вряд ли богат, — пожала плечами Роза, чьи щеки порозовели, — но почему ты решила, что это он? — Не знаю, — Китти разгладила складки шерстяного платья, — я просто уверена, что так можно писать только о своих чувствах. Этот господин ведет колонку городских зарисовок. Пишет статьи о жизни Лондона. — Может быть, он просто увидел эту сцену? — спросила Рози. — Я уверена, что нет. Написано так искренне! Уверена, он писал о себе!... ... -Ты умудрилась попасть в колонку новостей, — удивился отец, за ужином еще раз перечитав заметку, — Роза, я прошу тебя быть осторожнее. Твоя репутация должна быть идеальна. — Я знаю, папенька, — опустила глаза Роза. — Смотри, дочь, будь очень аккуратна. Лучше тебе пока не выезжать без маменьки. Китти, конечно, хорошая девушка, но она не сможет защитить тебя в случае чего... … Почему одни при рождении получают все, а другие — совсем ничего? Китти сидела за вышиваньем и смотрела на свою красавицу-подругу. Вот, к примеру, Роза. Она одновременно и красива, и богата, а сама Китти не обладает ни одним из этих свойств. Будь у нее красота или хоть немного денег, она бы смогла устроить свою жизнь так, как посчитала бы нужным, а не согласилась бы быть компаньонкой своей подруги по пансиону. Да, в пансионе они были почти равны. Но теперь, когда девушки оказались за его стенами, Китти полагалась роль почти что служанки при богатой невесте... И никаких шансов самой выйти замуж. Впрочем, жаловаться ей было не на что. Достаточно умная, Китти понимала, что ей невероятно повезло подружиться с богатой наследницей, от чего она сейчас сидит в красивой уютной комнате у камина, а не ищет работу гувернантки где-нибудь в Шотландии, ютясь в темной клетушке в гостинице. Вздохнув, девушка оторвалась от вышивки и посмотрела на Розу, которая читала книгу, расположившись за столом у окна. Книгу дал ей брат еще зимой, но Роза так и не прочла ее, и теперь спешила наверстать упущенное. У Китти брата не было. Как, собственно, и сестры, и родителей, и тетушек с дядюшками. Отец ее разорился и продал именье, где она родилась, мать умерла, когда Китти была совсем малышкой. Вскоре, променяв огромный дом на небольшой особняк в Эдинбурге, отец исчез. Китти осталась на попечении слуг, двух старых и очень строгих женщин, которые совершенно не понимали, что им делать с ребенком. Китти росла в уединении детской и маленького садика, где ею никто не интересовался, и не пытался ничему учить. Так оказалось, что в девять лет, когда отец ее умер, Китти была больше всего похожа на зверька и не умела ничего, даже читать. Судьба ее резко изменилась, когда дом отца был продан за долги, а ее саму взялся обеспечивать какой-то дядюшка, которого она никогда не видела. Дядюшка оплатил для нее пансион, оказавшийся вполне себе хорошим и дорогим местом для обучения девушек из благородных семей. Китти приехала туда зверьком и долго не могла вписаться в компанию девочек, потому что плохо говорила по-английски, не умела читать, вышивать, рисовать, и все то, что обычно умеют девочки в девять лет. Когда пришло время выпускаться из пансиона, Китти написала дядюшке и выяснила, что он умер несколько лет назад, а его наследники дали ей понять, что у них самих достаточно девушек на выданье, чтобы они могли пригласить к себе еще одну. Тогда и подоспело предложение Розы. Китти снова взглянула на подругу. Как же ей повезло, что Розу поселили когда-то в ее комнату! Быть подругой красавицы и богатой наследницы в Лондоне всегда лучше, чем учить детей бюргеров в Эдинбурге... Она сможет посмотреть на красивую жизнь высшего света, даже если у нее нет никаких шансов выйти замуж... … — Ты опять приехала со своей ручной крысой? — Китти замерла, остановившись за дверью. — Норман, это неприлично, так говорить о моей подруге! — услышала она голос Розы, — ты обязан вести себя подобающе. Она — дочь джентльмена! — Что не делает ее меньшей крысой, — усмехнулся Норман, — я просто не понимаю твоей привязанности к... этой мисс. — Я тоже не понимаю, почему ты всегда ходишь с Кейром, но ведь ничего не говорю о нем! Ты даже на обед пришел не один. И я всегда вынуждена улыбаться ему, мистер Морган, мистер Морган... — Надежда на то, что после окончания Пансиона ты поумнеешь, не оправдались... — констатировал старший брат, и Китти толкнула дверь, решив, что пора пресечь милую беседу брата и сестры, которые давно не виделись и соскучились друг по другу. Зная, что Норман ее не любит, Китти платила ему той же монетой. Она подначивала и высмеивала его, искренне забавляясь тем, как он выходит из себя. — Здравствуйте, мистер Грансильвер, — она склонилась в реверансе, расправляя унылое серое платье в синий цветочек, — я рада видеть вас в добром здравии. Норман, вынужденный вести себя вежливо, хмыкнул, но поклонился ей, поинтересовавшись ее здоровьем. Он был высок и худощав, и унаследовал от отца красивые черты лица и его ясную, располагающую улыбку. Китти иногда даже забывала о своей неприязни, когда он улыбался ей, прямо как сейчас, и выражение его лица было искренним и доброжелательным.