— Норман, если не желает, конечно, оказаться в тюрьме, как вор, сразу после своей собственной свадьбы отправляется на плантации на Ямайке, чтобы набраться опыта в управлении и семейной жизни. До этого он займет место моего личного секретаря. Придется, наконец-то, научиться считать в столбик. Поняв, что кара откладывается и их не убьют прямо сейчас, Роза и Норман переглянулись. — Но это очень серьезно, дорогой, — сказала миссис Грансильвер, — Норман еще не закончил колледж! Он должен доучиться прежде, чем отправляться так далеко от Англии! Да и что ему делать на Ямайке? Какого опыта он наберется? Мистер Грансильвер расхохотался: — Обучение? Обучение его и так сорвано, так как мистер Морган, который все делал за него, куда-то пропал. Норман не сможет осилить программу даже первого курса. А насчет Ямайки... вряд ли там, на отдаленных плантациях, найдется столько возможностей получить разнообразный опыт из того, что любит Норман, зато можно будет попробовать чем-то управлять без большого ущерба для наших компаний! — мистер Грансильвер оглядел семью, их перепуганные лица, — а теперь марш по комнатам! Если Норман отлучится из дома без моего разрешения, я посажу его в подвал на хлеб и воду! Он подошел к сейфу и стал класть на место упашвие на пол деньги. Миссис Грансильвер попятилась, стараясь вытолкнуть детей из комнаты. Роза вышла первой, а Норман еще постоял, разглядывая золото и купюры. В глазах его не было ни малейшей доли смирения, только злость и обида. — Завтра позову мастера и сменю код, — усмехнулся отец, не оборачиваясь, — в этом доме нельзя доверять даже собственному сыну! Миссис Грансильвер потянула Нормана за рукав. — А, да, Тереза, — мистер Грансильвер обернулся, — завтра есть какой-нибудь бал? Нам надо явиться на него всей семьей. И лорда Роберта тоже позовите. Пусть знают, что мы примирились. .. К вечеру Норман падал с ног от усталости. На рассвете отец разбудил его и усадил на место секретаря, давая бесконечные поручения. Не ведая пощады, он гонял сына из суда в банк, из банка в суд, и так до самого вечера, одновременно приказывая написать правильно нужные бумаги, найти отчеты за какой-то период, вникнуть в дело, прочитав путанные юридические записи. Голова Нормана трещала, и больше всего на свете ему хотелось спать. Сейчас он точно мог сказать, что никогда не станет финансистом. Никогда в жизни добровольно не прочитает он ни одной бумаги! Управление — это не его. Он не способен сложить трех цифр, он не способен разобраться в юридических терминах, и не готов изучать банковские счета... — Норман, одевайся. Мы едем на бал к леди Доннел! Норман поднял голову, только сейчас поняв, что спит прямо за столом на каком-то фолианте с подшитыми листами. — Пощадите, маменька, — проговорил он, проводя ладонями по лицу, — я не могу танцевать! Я хочу лечь и умереть! — Отец приказал тебе ехать на бал, — сказала миссис Грансильвер строго, — я бы на твоем месте сейчас делала то, что он прикажет. Норман вскочил. Терпение его было на исходе. — Я весь день делал то, что он прикажет! Дайте мне отдохнуть! — Вот и отдохнешь. На балу, — миссис Грансильвер прикрыла дверь, но потом вернулась и добавила, — через час ждем тебя в холле! … Дэвид никогда до этого дня не был на балу. Он шел следом за новоявленным отцом, ведя под руку мисс Саманту, смотревшую на него влюбленными глазами. Разодетая в золотистое платье, не очень подходящее к ее возрасту и положению в обществе, она сияла в свете свечей, и, казалось, сама излучала свет. Такое количество знатных и богато одетых людей сразу сбивало Дэвида с толку. Граф Лаундон знакомил его с разнообразными графами и маркизами, представлял их супругам и дочерям, от чего в голове Дэвида закружился калейдоскоп лиц, драгоценностей и золотистых искр. Он попытался сбежать куда-нибудь от бесконечных лиц, но сбежать было некуда. Первый танец он танцевал с мисс Самантой, которая весь месяц, что он прожил в городской резиденции графа Лаундона, учила его танцевать, не путаться в па, ходить с достоинством, и не теряться в этикете. Дэвид был хорошим учеником. Он легко справился с полонезом, и ожидал, когда начнется следующий танец. Выискивая среди миловидных девушек только одну, он крутил головой, боясь, что она не пришла. Она пришла. Опоздав к первым танцам из-за того, что Норман лег спать вместо приготовлений к балу, семейство Грансильвер вошло в залу в полном составе, и тут же вызвало пересуды и перешептывания. Лорд Роберт подал руку мисс Розе и повел ее в танце, о чем-то мило беседуя. Роза не могла позволить себе вертеть головой, но пыталась высматривать в переполненном зале знакомую фигуру одновременно боясь и надеясь увидеть его. Она не понимала, как простой бедный журналист мог оказаться на таком сборище, но верила, что он ей не врал. Вот Роза промелькнула среди танцующих мазурку, вот она обернулась к нему лицом, и Дэвид чуть было не подпрыгнул, не замахал ей рукой. Глаза их встретились, и сердце его каким то чудом не выскочило из груди. Роза оступилась, чуть не упала, и схватилась за руку партнера. Роза... Дэвид замер, ничего не видя и не слыша музыки. Он смотрел, как она двигается, иногда ловя на себе ее взгляд, и в эти моменты сердце пропускало удар. Роза... та, ради которой он пошел на преступление и готов на все, только бы видеть ее! Роза, которая станет его женой! — Виконт Ригл к вашим услугам, — он поклонился отцу семейства, потом поцеловал руку матери. Еще достаточно молодая и миловидная, миссис Грансильвер одарила его улыбкой. Роза протянула ему руку. Заиграли вальс. Дэвид благодаря Саманте умел танцевать вальс, но сейчас все знания вылетели у него из головы. Он просто стоял и смотрел на Розу, боясь коснуться ее руки. — Музыка уже играет, — сказала она, он очнулся, и весь задрожал, когда ее рука оказалась в его руке. С благоговением он обнял ее за талию. Роза положила руку ему на плечо. Дэвид знал, что так и должно быть, но страстные картины их ночи всплыли перед его глазами от одного ее прикосновения. Во рту пересохло, он забыл, что нужно делать, и послушно следовал за Розой, повторяя ее движения. Он не говорил ничего, он не мог говорить, с трудом вспоминая, что следует дышать. Как они оказались на веранде, как они прошли в маленький садик, а из него на первый этаж дома, он не помнил. Он держал ее за руку, боясь, что она исчезнет и оставит его навсегда. Его трясло, как в лихорадке. Нужно было где-то спрятаться, чтобы просто смотреть на нее! Все эти люди казались ему помехами. Все они хотели отнять его Розу. Все они ждали, как он зазевается, чтобы навсегда разлучить их... Какая-то каморка стала им прибежищем. Дэвид закрыл дверь, защелкнув щеколду. Роза стояла посреди комнатки, и смотрела прямо на него. Ее светлое платье мерцало в темноте россыпью жемчуга по вырезу. — Роза... — прошептал он, и шагнул к ней. Ее руки оказались у него на шее. Она прижалась к нему всем телом, и в один миг губы их слились в поцелуе, а тела оказались едины, будто они никогда не разлучались. Слова были не нужны. Безумие, охватившее обоих, требовало выхода. Страсть соединяла их тела и души, и вскоре Роза оказалась на какой-то кушетке, Дэвид неистово целовал ее, будто отстранись она, и наступит миг его смерти. Избавившись от одежды, они спрятались под большим пледом, и соединились, слившись в блаженстве, которое могли дать друг другу только они одни. Слились в единое целое, которым ощущали себя с того самого мига, как встретились в его бедной комнатке в доме старухи Нэнси. — Люблю тебя, люблю, — шептали они друг другу, боясь, что морок развеется и окажется прекрасным сном. — Я не могу жить без тебя... я безумно тебя люблю... Роза не думала о том, что ее будут искать. Ей было все равно. Важен был только Дэвид. Только его руки и губы, только его слова любви, только его тело, дающее ей наивысшее счастье, испытав которое она не могла думать уже о другом. Ей хотелось слиться с ним и никогда не разлучаться. Ей хотелось быть его частью, которой она ощущала себя. — Дэвид, как же я скучала... Он сжал ее крепче. Руки его были теплыми и надежными. — Ты станешь моей женой, — прошептал он, не спрашивая, а увтерждая. — Да, — ответила она, — да... … — Он ушел к отцу, танцует теперь на балах со своей леди... Сара сидела на диване в их квартире, казавшейся одинокой и скучной без Нормана. Она вернулась, решив, что готова все ему простить, но присланная им записка говорила, что она опоздала. Он обиделся и вернулся к отцу. Неужели он настолько влюблен в леди Джейн, что ради нее пошел на примирение с родителями, и ее, Сару, оставил одну в огромных апартаментах? Сара заплакала. Мать, которую она вызвала, чтобы не быть одной, подала ей платок. — Сара, тебе нельзя все время рыдать. Будет выкидыш. И что тогда? Сара пожала плечами. — Тогда ты потеряешь его ребенка, Сара! — миссис Сандерс обвела рукой обстановку комнаты, — и станешь снова жить у нас, в одной комнате с сестрами! Сара поставила локоть на столик и закрыла ладонью глаза. — Я не хочу, чтобы вы там ютились. Переезжайте ко мне сюда. Тут места больше. Норман уже никогда не вернется. — Нет, ты что... Он обязательно придет к тебе! Зачем мы ему в этом уютном гнездышке? Да ты что, Сара, привыкай. Пусть женится, тебе-то какое дело? А ребенка будешь растить в красоте. Не у нас же. Взгляд Сары был красноречивее любых слов. — Не пустите меня? — усмехнулась она. — Пустим, — убедительно сказала мать, которая тоже была одета намного лучше, чем привыкла ходить всю свою жизнь, — пустим. Только вот не нашего ты полета птица. Живи тут. И мистеру Норману скажи, что должен заботиться о ребенке! — Больно-то он меня слушает, — сказала Сара горько. — Как вернется, будет слушаться. — Мама! — Сара поднялась, и стало видно, как она располнела, хотя живот еще только намечался, — мама, и на шлюх мне закрыть глаза? На что мне еще закрыть глаза? — На все, дочь моя, — миссис Сандерс прошлась по гостиной, ступая по ворсистому ковру и дорогому паркету, — не важно, чем занят мужчина. Главное, чтобы он пришел к тебе! Глава 5. Отказ В дни после бала Дэвид прибывал в абсолютной эйфории. Он не мог думать ни о чем другом, кроме Розы, ему казалось, то ее аромат преследует его, ему все время мерещился ее голос. Роза как будто была где-то рядом, вышла из комнаты, стоит за углом. Иногда ему казалось, что он сходит с ума от желания увидеть ее снова. Он послал ей букет утром после бала, подобрав самые прекрасные розы во всем Лондоне. Он явился с визитом и целый час сидел в ее гостиной, смотря на нее и с трудом отвечая на вопросы ее матери. Миссис Грансильвер то и дело поднимала брови, когда он сбивался, путался в словах или просто терял мысль. Роза сидела напротив, в другом конце комнаты, и изредка поднимала на него глаза. От каждого ее взгляда мысли его нещадно путались, Дэвид терялся и наконец понял, что срочно нужно откланяться, чтобы мать его Розы не решила, что он сумасшедший. Миссис Грансильвер была достаточно искушена в личной жизни, поэтому сразу обратила внимание, что бывший журналист и участник, возможно невиновный, но участник, похищения ее дочери, то краснеет, то бледнеет, и не может связать двух слов. Роза сидела тише воды, ниже травы, и никакие вопросы не могли вырвать из ее уст ответов сложнее “да” или “нет”. Она поделилась наблюдениями с мужем, не забыв рассказать историю внезапного обретения журналистом отца.