Кейр прикрыл глаза. Сердце его быстро забилось. Все эти дни, когда он боялся, что опоздает, он ждал. Ждал этого ответа простодушной Сары. Роза не замужем! Значит у него еще есть шанс! … Как долго можно терпеть откровенные издевательства, обернутые в фантик заботы о будущем? Норман положил голову на бумаги, которые писал. Чернила размазались, но ему до них не было дела. Мозг его отказывался работать, цифры плясали перед глазами, он делал ошибки в расчетах, за что получал от отца пощечины и затрещины. — Ты — мой наследник, и ты должен уметь писать элементарные бумаги и вести счета! — кричал ему отец, разрывая у него на глазах несколько исписанных листов, — перепиши все заново! Тут нет ни одного слова на своем месте! Образец я давал тебе на той неделе! Отец злился, Норман же бесился от одного его вида. Затребовав выходной, он получил отповедь о лентяях и лодырях, которые никогда ничего в жизни не добьются. — Для тебя все сделал я! — говорил отец, скрестив руки на груди, — я сколотил это состояние! Ты же вырос на всем готовом, и не хочешь даже разобраться в том, что имеется у нас в собственности! Да все мои труды пойдут на смарку, если я оставлю состояние такому бездарю, как ты! Норман проглотил и это. Усталость, накопившаяся за последние недели, когда он вынужден был терпеть отца с его поручениями и поучениями с утра до ночи, ненависть к работе дельца и к отцу, сводили его с ума. Он обращался к матери, чтобы та поговорила с отцом насчет выходного, но та только пожала плечами. — Сам договаривайся с ним, Норман, — миссис Грансильвер не была готова рисковать нарваться на плохое настроение мужа, — я ничем не могу тебе помочь. Норман вышел от матери еще более злой, чем зашел к ней. В этот момент лакей принес ему письмо от Сары, где та просила его прийти, потому что приехал мистер Морган. Норман возликовал, узнав, что друг его вернулся. Он давно простил ему похищение Розы, которое сначала казалось ему возмутительным. Он так скучал по своей вольной жизни, что готов был простить Кейру все на свете! Отца не было дома. Норман осмотрелся. Он был один в холле, и никто не посмел бы указывать ему, что делать. Отец и не заметит его отсутствия. Он бросился к двери, выскочил из дома, забыв надеть плащ, и бегом кинулся в сторону своих апартаментов, где он не был уже так давно, что, казалось, должен был бы забыть дорогу. Сара и Кейр ждали его, а позади осталась ненавистная работа, ненавистный отец, и дом, в котором он задыхался. Дом, где вечно печальная сестра лила слезы в подушку, будто ее собирались убить, а не выдать замуж, где отец казался ему самим Аидом, приковавшим его к столу с бумагами кандалами, где мать металась между всеми членами семьи, стараясь смягчить обстановку. Норман не мог больше нам находиться! Он рвался на свободу, как птица из клетки. — Сара! — он сжал ее в объятьях, такую теплую, нежную, родную. Немного располневшая, домашняя, в клетчатом платье, она казалась ему чуть ли не воплощением мечты. Сара подставила губы, и они закружились в танце, будто он и правда вернулся к ней с каторги. Желание охватило его с такой силой, что он поднял ее на руки и бросился в спальню, успев только кивнуть Кейру, которого заприметил в гостиной. Утолив страсть и покрыв тело Сары поцелуями до самых ног, он наконец пришел в себя. Будь проклята леди Джейн, которую он навещал вместе с матерью два раза за все это время. Леди Джейн даже не удосужилась сказать ему нескольких слов. Она молчала, и за нее говорила ее маменька. Холодная кукла. Он поморщился, вспоминая ее. Он никогда не оставит Сару. Пусть живет тут, в этой квартире, он будет приходить к ней, чтобы почувствовать любовь, а не только то, что он исполняет какой-то там долг. Кейр ждал его, читая книгу. Он поднялся, увидев, что Норман выходит из спальни, и улыбался, пожимая ему руку. Кейр времени зря не терял, приказав подать обед. Норман не мог отказаться от обеда. Он плюнул на гнев отца, он плюнул на все поручения, который тот оставил ему, и весь вечер пил виски с содовой, под конец с трудом соображая уже, где он и с кем. Сара и Кейр отнесли его в спальню, где он забылся беспокойным сном, наконец-то расслабившись и забыв все свои неприятности. Вскоре Сара легла рядом, и он чувствовал, как она прижимается к нему во сне. Разве может быть большее счастье? Он обнял ее, говоря какие-то комплименты неповоротливым языком. Сара провела рукой по его голове. — Спи, Норман, — прошептала она. И Норман наконец-то заснул. … Убедить отца отменить свадьбу с лордом Робертом Эндерфил оказалось невозможным. Роза умоляла, но мистер Грансильвер был непреклонен. Она умоляла мать, но та отсылала ее к отцу, заставляя выезжать с женихом, делать вид, что все хорошо. Отец же попросил лорда Роберта венчаться с ней в начале мая, и теперь, в последние дни апреля, на нее накатывала паника. Дэвида она видела достаточно часто. Разузнав у Нормана, как пробраться в дом незамеченным, она теперь посылала возлюбленному записку, и ждала его у окна на первом этаже, когда слуги наконец-то засыпали. Она ставила на окно свечу, и вскоре Дэвид легонько стучал в раму. Счастливые от того, что видят друг друга, они спешили в ее комнату, где предавались любви, и шептали друг другу заверения в вечной верности. Любовь Розы укреплялась с каждым днем, как и решимость никогда не становиться графиней Эндерфил. Она выйдет замуж только за Дэвида! Она не позволит никому другому прикоснуться к себе! Лорд Роберт не был ей противен. Отнюдь. Роза легко находила с ним общий язык, он нравился ей, ей было интересно с ним разговаривать. Но она так и не смогла отделаться от чувства, что он ее старший родственник. Отец или дядя. Он не годился ей в мужья, и Роза не могла представить себя с ним в постели, тем более не могла представить, как они будут предаваться страсти. Разве может быть любовь с родственником? Разве могла она изменить Дэвиду, позволив лорду Роберту проделывать с ней все эти вещи? До свадьбы оставалась неделя, когда Роза наконец-то решилась. Если отец не хочет сжалиться над ней, то она может обратиться непосредственно к жениху. Лорд Роберт поймет ее. Он добрый и хороший человек, он не станет насильником и не пожелает соединиться узами брака с девушкой, которая любит совсем другого! Пусть лорд Роберт сам говорит с ее отцом. Пусть он примет на себя первый удар, а уж потом она как-нибудь выдержит недовольство отца. Главное, что Дэвид всегда будет с ней... — Мне нужно поговорить с вами, лорд Роберт, — сказала она, когда он в один из последних дней перед свадьбой зашел к ним на чай. Мать оставила их наедине, и Роза решила воспользоваться удачным моментом. Лорд Роберт поднял на нее глаза. Розе стало неудобно перед ним. Бросать его за несколько дней до свадьбы... разве заслужил он это своей добротой? — Лорд Роберт, — она сжала руки, стараясь удержать дрожь, — я хочу сказать вам правду. — Я слушаю вас, мисс Роза. Она помолчала, подбирая слова. — Я не девственна, — наконец сказала она, и увидела, как кровь бросилась ему в лицо, — я не девственна, и я люблю другого. Я... - она замялась, — я умоляю вас освободить меня от данного вам слова. Роберт смотрел на мисс Розу, как громом пораженный. Он уже привык считать ее своей. Он привык думать о ней, как о собственной жене, как о принадлежности его дому, матери его детей. Идиллическая картинка, которую он рисовал в своем воображении вдруг померкла, и он оказался в каком-то тумане, что стоял перед глазами, не давая ему рассмотреть ее лицо... Только спустя какое-то время, долгое время молчания, он понял, что это слезы. Он сморгнул их, стараясь выглядеть достойно даже сейчас, когда невеста за несколько дней до свадьбы призналась ему в чувствах к другому. — Лорд Роберт, — послышался голос Розы, — я очень уважаю вас и ценю вашу заботу обо мне, но я не люблю вас. Вы же не хотите иметь жену, которая в ваших объятьях будет думать о другом? Нет, он не хотел такую жену. Но он не мог так легко сдаться и отпустить ее. — Вы любите Кейра Моргана? — спросил он хрипло. Она покачала головой: — Нет. Я люблю совсем другого человека. И, если вы хоть немного расположены ко мне, вы не станете применять насилие к моей воле. Я умоляю вас освободить меня от данного вам обещания! В этот момент в комнату вошла миссис Грансильвер. Лицо ее стало белее мела, она переводила глаза с дочери на лорда Роберта, и смешно хватала ртом воздух, которого ей вдруг показалось мало. — Роза, Роза! — закричала она, бросаясь к дочери, — да как ты смеешь! Да как ты... — Не переживайте, миссис Грансильвер, — проговорил Роберт, беря себя в руки. Поплакать и попереживать он успеет, добравшись до собственной спальни, — я не насильник и не желаю брать в жены девушку, которая идет к алтарю не по своей воле. Губы его дрогнули, он обернулся к бледной Розе, глаза которой вспыхнули истинной ему благодарностью. — Лорд Роберт, — прошептала Роза, делая шаг к нему, — вы благородный человек... я очень ценю вашу доброту! Спасибо вам! — И вам спасибо, — проговорил он, — за честность. Миссис Грансильвер хотела что-то сказать, но лорд Роберт быстро прошел мимо нее не поклонившись. Он сбежал вниз по лестнице, забыв трость и шляпу, и быстрым шагом пошел по мостовой, не замечая ничего вокруг. Мечта рухнула и погребла его под собой. То, чему не суждено было сбыться, не сбылось. Мисс Роза оказалась слишком юна и страстна, чтобы разделить с ним его спокойную размеренную жизнь и принять все то, что он готов был сложить к ее ногам — богатство, титул и его любовь до гробовой доски. Глава 7. Ночь Причина, по которой он вернулся обратно в дом отца, Норману так и осталась неизвестной. Проснувшись поздним днем, он отобедал с Сарой и Кейром, собрался и ушел, даже несмотря на то, что у него болела голова, и идти домой ужасно не хотелось. Какой-то сыновий долг тянул его прочь из прибежища любви туда, где все были несчастны. Он не знал, как называлось это чувство, но не мог поступить иначе. Отца дома не было. Он уехал в банк и пришел совсем поздно, когда Норман успел хорошо проспаться и выглядел вполне прилично. Он успел поговорить с сестрой и выяснить, что она отказала жениху и свадьбы не будет, и что отец совершенно точно не в духе. Эта свадьба была его последней надеждой выгодно пристроить дочь. — Зачем ты это сделала? — не понял Норман, — ведь у тебя в сетях был отличный граф! — Я выйду замуж только за виконта Ригл. И не за кого больше! — Какой-то мутный тип с мутной историей, — Норман взъерошил волосы, — я бы за него тебя тоже не выдал. Разговор их прервался с появлением отца. Норман весь подобрался, ожидая бури, а Роза сделала реверанс и поспешила убежать, боясь, что отец снова будет упрекать ее. — Я бы на вашем месте запер ее в клетку, — сказал Норман, смотря Розе в след. Отец взглянул на него из-под бровей. — Я бы на своем месте тебя запер в клетку, — проговорил он, но Норман не чувствовал в нем злости. Отец устал, и явно не был готов к разговору с сыном. Он прошел к себе, ничего не сказав более, и сел в кресло, вытянув ноги. Решив, что буря миновала, Норман стал строить планы на вечер. Он без всяких препятствий вышел из дома и отправился искать Дженни, которая обнаружилась в доме терпимости. Она просила обождать, и Норман, заказав себя виски, ждал ее внизу. Потом она сошла, как всегда веселая и улыбчивая, и они долго болтали, и Дженни наполняла его стакан. Домой Норман вернулся глубоко за полночь. Он старался не шуметь, но тело его слушалось весьма плохо. Он хлопнул дверью, пытаясь закрыть ее тихо, он уронил трость, которая упала с гулким грохотом. Проходя по коридору, он увидел, что окно, в которое он лазал когда-то, открыто, и закрыл его, ударив рамой так, что разбил стекло. Тут же он увидел, или ему померещилось, как какая-то фигура метнулась вверх по лестнице, появилась вторая, в которой он узнал свою сестру, и обе тени исчезли в дебрях второго этажа. Норман бросился за ними, но ноги его заплетались. Он упал на ступенях, грубо выругавшись. Поднялся с большим трудом, и поплелся наверх, держась за перила и чертыхаясь. Когда он был уже у своей комнаты, то услышал, как какая-то дверь распахнулась, и в коридоре появился отец в ночном халате. — Неужели мой сын не может стать приличным человеком хотя бы на несколько дней? — воскликнул отец, и остановился напротив Нормана, — да, я отпустил тебя вечером, но я не позволял напиваться в стельку! На кого ты похож, посмотри! Норман попытался ответить, но не успел. Отец размахнулся и влепил ему пощечину. Норман попятился и ударился спиной о стену, теряя и так хрупкое равновесие. — Да там Роза была с любовником, — наконец сказал он заплетающимся языком, — и вы ее не бьете! Меня же вы ненавидите! — Еще одно слово и я тебя убью! — отец втолкнул его в спальню, — ты только позоришь меня! Ты — исчадие ада! Не копейки больше не получишь на своих шлюх! Только попробуй еще раз выйти из дома без моего позволения! Я тут же разгоню твое гнездо с беременными шлюхами! Отправлю ее в работный дом! Норман, который было упал на кровать, тут же поднялся. Ему показалось, что в голове его прояснилось, а в груди вырос ком, который, разгорался, как пламя в камине. Ужас, ненависть, да, настоящая испепеляющая ненависть к этому человеку, стоящему перед ним и диктующим, что ему делать, заставили дрожать его руки. Он сжал кулаки. — Откуда ты знаешь? — спросил он хрипло, — да не важно. Только тронь Сару и моего ребенка! Только тронь!