— Что это ты делаешь? — громко крикнула она. Смеясь, я стянул бретельки бюстгальтера вниз по ее рукам, от чего она вздрогнула. Для меня это было наказанием, потому что я так хотел снять с нее лифчик и прикоснуться к ее груди. — Как я уже говорил, выбрось из головы пошлые мысли. Со мной твое целомудрие в сохранности. — Мое целомудрие? Я посмотрел на нее из-под ресниц. — Пока что. — Пока что? — прошептала она. Я кивнул. — Просовывай руки. Она повиновалась, и я продел руки в рукава. Отклонившись назад, я чуть не упал. Мне нравилось, как она выглядела в моей одежде. Очень нравилось. Пробежавшись ладонью вниз по ее руке, я остановился над браслетом. — Не надо… — сказала она в панике, когда я начал расстегивать ее браслет. Я сильнее сжал руку, чтобы она ее не убрала. — Я уже видел его, Эвери. — Пожалуйста, не надо. — Она опустила глаза. — Мне так неловко и, к сожалению, я не могу изменить того, что ты его видел. Хотела бы, но не могу. Мои подозрения подтвердились. Я обхватил ее запястье и браслет руками. — В этом причина? Ты из-за этого отстранилась от меня? Не разговаривала со мной? Бросила астрономию? Когда она не ответила, я закрыл глаза ненадолго. — О, милая. Мы все совершаем поступки, которыми не гордимся. Если бы ты знала… — Не совсем подходящее время для этого. — Дело в том, что я не знаю, почему ты это сделала. Я просто надеюсь, что какой бы не была причина, ты во всем разобралась. Я не думаю о тебе хуже из-за этого. И никогда не думал. — Но ты на меня посмотрел так… — Она не смогла закончить. Я снял браслет другой рукой и положил его на раковину. — Я был просто удивлен, и обеспокоен. Я не знал, когда он у тебя появился, и не буду спрашивать. Не сейчас. Просто знай, что не надо от меня ничего скрывать. Хорошо? Она кивнула, но сомнение и недоверие зародилось в ее карих глазах. Желая доказать ей, что я говорил правду, я наклонился, повернул ее руку и поцеловал шрам. Эвери задрожала. — Мне только исполнилось шестнадцать. — Сказала она очень тихо каким-то детским голосом. — Когда я это сделала. Не знаю, действительно ли я хотела уйти из жизни или чтобы кто-то… — Она покачала головой. — Я каждый день об этом жалею. — Шестнадцать? — Больше я такого делать не буду. Обещаю. Я больше не такая, как раньше. — Я знаю. — Я положил руку ей на ногу, пытаясь убрать этот отдаленный, болезненный взгляд из ее темных глаз. — Теперь снимай штаны. Она моргнула, а затем рассмеялась. — Неплохо. Я помог ей встать. Моя футболка была ей до колен и думаю, на ней она смотрелась лучше, чем на мне. Когда я дотянулся до пуговицы на джинсах, она треснула меня по рукам. — Думаю, я сама справлюсь, — сказала она. — Уверена? — спросил я. дразнящим тоном. — Потому что я полностью к твоим услугам, а снять с тебя джинсы, думаю, с этим я справлюсь блестяще. У нее дернулись губы. — Я в этом не сомневаюсь. Надень толстовку обратно. Я прислонился к раковине, распрямив спину. — Мне нравиться, когда ты на меня смотришь. — Я помню. — Она повернулась и, пошевелив соблазнительно попкой, стянула с себя джинсы. Развернувшись, я поднял свою толстовку с пола. — Как думаешь, вне ванны тебе будет лучше? — Надеюсь. Как только я отвел ее обратно в гостиную, я нашел аспирин и схватил еще одну бутылку воды. После того, как она выпила, я сел на диван и потянул ее аккуратно за руку. — Посиди со мной. — Когда она начала перелезать через мои ноги, я остановил ее. — Нет. Сядь со мной. В замешательстве она покачала головой. Я откинулся назад и потянул ее вниз. Пару секунд она была напряжена, как струна, но потом опустилась на мои колени. Я взял одеяло и накрыл им ее голые ноги. — Попробуй поспать. — Сказал я и обнял ее за талию под мерцающие тени от телевизора, распространившиеся по всей комнате. — Утром станет лучше. Пироженка тихонько вздохнула и прижалась к моей груди. — Ты не уходишь? — Неа. — Вообще? Опустив голову, я прижался губами к ее лбу. — Никуда я не пойду. Я буду здесь, когда ты проснешься, милая. Обещаю. Я проснулся в той же позе, в какой отрубился. Эвери по-прежнему сидела у меня на коленях, свернувшись калачиком, ёрзая на месте. Я застонал, крепче обняв ее, когда она бедрами прижалась к моей эрекции. — Прости, — сказал я. — Утро, еще и ты сидишь на мне. Это гремучая смесь. Я открыл глаза вовремя, чтобы увидеть пылающие щечки моей Пироженки. Я переложил руку на ее бедро, наблюдая за ней сквозь сонные, неподъемные ресницы. — Хочешь, чтобы я встала? — спросила она. — Нет, что ты. — Я провел второй рукой по ее спине, просовывая пальцы сквозь мягкие волосы. — Даже не думай. Она улыбнулась. — Хорошо. — Наконец-то, думаю, мы на самом деле в чем-то согласились. Склонив голову набок, она долго смотрела на меня изучающим взглядом. — Прошлая ночь действительно была реальностью? Я усмехнулся. — Зависит от того, что, по-твоему, произошло. — Я раздевалась перед тобой? При упоминании этого, мой взгляд опустился вниз. Через футболку были хорошо видны ее набухшие соски. — Да. Это было незабываемо. — И ты меня отшил? Моя рука скользнула ниже ее бедра. — Только потому, что наш первый раз не должен быть на пьяную голову. — Наш первый раз? Я лениво улыбнулся. — Ага. Она покраснела. — Ты действительно так уверен, что у нас будет первый раз? — Конечно. — Я прислонился к подушке, наблюдая за ней, в то время как, поглаживал ее бедро вверх-вниз. — Мы же поговорили? — Она посмотрела на свое запястье. — И я рассказала тебе, когда сделала это? — Да. Она подняла свои ресницы. — И ты не считаешь меня помешанной стервой? — Ну… Она одарила меня сухим взглядом. Я улыбнулся и положил руку ей на затылок. — Хочешь знать, что я думаю? — Смотря, что. Я наклонил ее голову так, что наши губы почти соединились. — Думаю, нам надо поговорить. — Надо, — прошептала она. Но чем дольше она сидела у меня на коленях, тем меньше шансов было у нас на этот разговор. Я взял ее за бедра, приподнял вверх, опуская на подушку рядом с собой.