Ма стреляет в нее взглядом: – Традиционная китайская медицина – это настоящая медицина! Она начинает свою обычную тираду о том, что ТКМ признана лучшей медициной, чем западная. Я застряла в кошмаре. Именно так. Возможно, у меня сотрясение мозга после аварии. Возможно, на самом деле я в коме, и мой коматозный мозг придумал этот странный сценарий, потому что не может быть, чтобы я на самом деле сидела тут, на кухне, и смотрела, как старшие тети едят манго, а мама и четвертая тетя спорят, пока Джейк лежит и остывает в багажнике моей машины. Как раз когда я собираюсь закричать, старшая тетя кладет вилку с многозначительным стуком. Все молча смотрят на нее. – Итак, – говорит она, поворачиваясь ко мне и переходя на английский. За доброжелательными морщинами, которые я знаю так хорошо, что могу набросать их рисунок во сне, скрывается пронизывающий, как у орла, взгляд. – Расскажи старшей тете, что случилось. Начни с самого начала. Я не колеблюсь. В старшей тете есть что-то такое, сочетание авторитета и материнской теплоты, которому никто не может отказать. Я чувствую себя такой виноватой за то, что они примчались сюда посреди ночи, чтобы помочь мне с трупом, что пытаюсь пересказать историю на индонезийском. Но не произношу ни одного предложения, потому что вторая тетя говорит мне, что от моего ужасного индонезийского языка у нее болит голова, и мне следует продолжать придерживаться английского. С некоторым облегчением я рассказываю им о моем свидании с Джейком, о том, как он настоял на том, чтобы отвезти меня домой, и о том, что он сказал. Мои тети и мама прикрывают в ужасе рты и качают головами. – Как ты могла свести Мэдди с таким придурком? – упрекает ма четвертая тетя. Лицо ма покраснело, как подошва «лабутенов». – Он был таким милым в интернете! Идеальный джентльмен, даже приготовил теронг для меня… Э, для Мэдди. – Что такое теронг? Это креветочная паста? – спрашиваю я. – Тш, нет, – говорит ма, переходя на английский. – Паста с креветками – это тераси. Теронг – это баклажан. Внутри меня что-то щелкает. – Он хотел приготовить мне баклажаны? Это странно. Ма яростно кивает: – Вот почему я думала, что этот мальчик предназначен для тебя. Он даже знает, какая твоя любимая еда. – Мне нужно посмотреть эти сообщения в чате. Ма вынимает телефон из кармана, и все мои тети достают свои очки. Когда ма протягивает мне телефон, четвертая тетя выхватывает его у нее из рук. – Эй! – кричит ма. Четвертая тетя игнорирует ее и начинает листать страницы. Ее брови высоко поднимаются, почти исчезнув за линией волос, и она разражается истерическим смехом. – Почему ты смеешься? Что смешного? – огрызается мама. Все еще смеясь так сильно, что не в силах перевести дыхание, четвертая тетя подталкивает телефон ко мне. Я просматриваю сообщения, и… О. Мой. Бог. Все гораздо хуже, чем я думала. Джейк1010Управляющийотелем: Привет Мэделин Чен: Привет! Я смотрю на ма в изумлении. – Ты использовала мое настоящее имя на этом сайте? И это… – Я нажимаю на маленький значок рядом с моим именем, и он увеличивается, показывая мою фотографию. – Я не знала, что надо было использовать вымышленное имя! Откуда я должна была это знать? – Может быть, не стоило вообще притворяться мной и создавать фальшивый аккаунт? Я имею в виду, ради бога, посмотри, Джейк не загрузил ни одну из своих фотографий! Ма выглядит такой обиженной, что я тут же жалею о том, что сказала. – Прости, ма, я знаю, что ты просто хотела помочь. Она слегка кивает, и я продолжаю читать. Джейк1010Управляющийотелем: Мне нравится твоя фотография Мэделин Чен: Спасибо!! Ты такой милый!! Я стискиваю зубы, пытаясь снова не сорваться на ма. Сколько восклицательных знаков может использовать женщина в одном ответе? Джейк1010Управляющийотелем: Итак, свадебная фотография, да? Это, должно быть, интересно. Мэделин Чен: О да! Очень интересно!!! Чем ты занимаешься? Джейк1010Управляющийотелем: Как ты могла догадаться по моему нику, я владею отелями. Многими, на самом деле. Мэделин Чен: Вау! Впечатляет! Так продолжается некоторое время, Джейк хвастается, описывая в мельчайших подробностях каждый из отелей, которыми он владеет, а ма отвечает ему в самой двусмысленной форме, какая только возможна. Любой, кто прочитает это, может подумать, что я отчаянно ищу одобрения Джейка, но я знаю, что ма была просто вежлива. Она учила меня поощрять других говорить о себе, а затем находить хорошее в том, что они говорят, и выражать признательность. Я не могла сказать, был ли это китайский или индонезийский обычай, но, что бы это ни было, на Джейка подействовало. После нескольких дней переписки он отправил это сообщение. Джейк1010Управляющийотелем: Мне так комфортно с тобой общаться, Мэдди. Мэделин Чен: Мне тоже! Джейк1010Управляющийотелем: Так трудно найти того, с кем я действительно на одной волне, понимаешь? У меня такое чувство, что я знаю тебя очень давно. Мэделин Чен: Согласна с тобой! Джейк1010Управляющийотелем: Ну что, хочешь встретиться? Мэделин Чен: Да! Я так рада, что ты спросил! Вчера мое тело не было таким вкусным, но сегодня уже лучше. О. Боже. Боже. Не-е-ет. На индонезийском языке фраза tidak enak badan означает «плохо себя чувствую», но дословный перевод – «тело невкусное». Позади меня четвертая тетя продолжает хохотать, а остальные спрашивают: – Что? Что смешного? Я читаю дальше. Jake1010Hotelier: О. Вау, хорошо. Черт, девочка, у тебя еще больше жажды, чем я думал. Меделин Чен: Хаха! Нет, нет, не хочу пить! У меня есть много воды. Сейчас совсем мокрая. Jake1010Hotelier: Вау. Черт. Если бы знал, я бы пригласил тебя на свидание раньше. Меделин Чен: Вах! Откуда ты знаешь, что баклажаны – мое любимое блюдо? Jake1010Hotelier: Так и есть, да? Ну, у меня есть очень большой для тебя. Меделин Чан: О! Я не могу дождаться! Обожаю баклажаны! Я кладу телефон и смотрю на ма. Четвертая тетя буквально лежит на полу и рыдает от смеха. – Что? Что такое? – спрашивает старшая тетя. – Похоже, он очень милый мальчик, который хотел приготовить для тебя баклажаны. – Правда? – вскрикивает ма, жестикулируя. – Я читаю и думаю: «Этот мальчик такой милый, так заботится о моей дочери, даже спрашивает ее, хочет ли она пить». Я закрываю лицо ладонями.