Аля держалась прямо и с достоинством и была целиком и полностью поглощена только одной целью – произвести благоприятное впечатление о своей персоне, к тому же она настолько волновалась, что по прошествии собеседования и впоследствии объявленном положительном результате, так и не смогла составить собственного мнения о самой конторе и ее директоре. Единственное, что она могла сказать, что это был большой тучный человек с двумя или тремя подбородками, последний из которых прятался в вороте делового костюма, и в очках с затемненными стеклами. В кабинете и так был полумрак, а тут еще глаз собеседника толком не видно, поэтому ничего удивительного в том, что она так и не поняла, что он был за человек. Ее приняли на должность главного бухгалтера с испытательным сроком. С самим директором ей особо не пришлось общаться, в курс дела ее вводила Анна Семеновна, тот самый «менеджер по персоналу». Предыдущий бухгалтер уволился раньше, поэтому в конторе экстренно затыкали дыру ввиду отсутствия какого-либо бухгалтерского работника. Первое неожиданное открытие Аля сделала, когда случайно натолкнулась на стопку аккуратно подобранных резюме с комментариями на полях. Главной причиной, почему ее взяли, было то, что она запрашивала заработную плату меньше всех, минимум которой директор так настойчиво выспрашивал. Он даже профессиональными качествами и опытом работы меньше интересовался, а выяснял, где она живет и с кем, кто ее родители и чем они занимаются, какое у нее хобби. А цель его вопросов была, как потом поняла Аля, просчитать прожиточный минимум будущего работника. Второе открытие Аля сделала, когда случайно столкнулась с директором в коридоре: оказалось, что он был даже ниже нее ростом, хотя она была невысокой. В совокупности с тучностью он походил на колобка. Он так представительно выглядел в собственном кабинете за массивным столом, а на деле был маленьким круглым человеком, который быстро, даже не поздоровавшись, прокатился мимо нее. Вот почему любые дела и переговоры он предпочитал проводить, сидя филином, за своим столом. Еще одним открытием стала жадность директора, или скупость, или экономность, даже непонятно, как точнее обозвать эту его черту. К примеру, покупался в контору пылесос для уборки, но потом новый исчезал, и на его месте появлялся какой-то старенький агрегат. Тоже самое происходило и с чайником, и с кофеваркой, и с офисной оргтехникой. В полной мере заканчивала портрет директора одна история: как-то в конце рабочего дня Аня, секретарь, собрала на поднос всю посуду, из которой Директор и его посетители пили «чай-кофе», неудачно поставила его на раковину, и тот перевернулся. Директор уже вышел из своего кабинета, собираясь уходить домой. Он сразу же оказался рядом, оглядел место происшествия и изрек: – М-да… Бывает и такое. Но вам необходимо будет возместить потери. – Ах, так! – Аня бросила собирать осколки и выпрямилась, уперев руки в бока. – Ну, если и возмещать, то самой себе! Всю эту посуду я купила на свои деньги, настолько стыдно было подавать в той, что имелась. А коли я теперь еще и возмещать должна, то ни блюдечка больше из своих денег не куплю! Директор сразу же ретировался, а Аня в итоге сдержала слово: стала приносить чай в белой чашечке с черным прозрачным блюдечком, а вторая пара – чашечка с розами и синее блюдце. Сие сочетание вызывало настолько неподдельный интерес посетителей, что иногда даже прерывался разговор. И только после этого директор позвонил Але и распорядился: Выдайте, пожалуйста, средства из кассы для посуды. Но апофеозом все-таки послужила одна история, которая случилась где-то через год после начала Алиной работы. Анатолий Афанасьевич вместе с водителем ездили в командировку на завод контрагентов в нескольких часах езды. Перед переговорами директор выдал водителю денег, попросил купить по одному килограмму сахарного песка, гречки, риса и гороха и отвезти их по указанному адресу в деревеньку недалеко от того завода. Водитель рассказывал, как он на красивой шикарной иномарке въехал в деревню, для которой это было целое событие. Ватага мальчишек проводила его до низенького, покосившегося деревянного домика, почти до окон вросшего в землю, из которого вышли такие же древние старик и старуха. Заданием Анатолия Афанасьевича было просто вручить и уйти, но старушка утянула его за рукав в домишко и стала поить чаем и расспрашивать, и в ходе разговора выяснилось, что это были родители Анатолия Афанасьевича. Сказать, что водитель испытал сильнейший шок – это ничего не сказать. Сославшись на то, что спешит, он стал прощаться, в дверях ударился о дверной косяк, вернулся, потирая ударенный лоб, поблагодарил за чай, вспомнил про пакет с гречкой и рисом, вручил, и старики так стали его сердечно благодарить, что ему хотелось сквозь землю провалиться. Он стал выгребать изо всех карманов деньги, что у него были: – Голова садовая! Башку отбил и все забыл. Отдать забыл, – бубнил он, шаря по самым дальним и потайным карманам: вдруг и там что найдется. Анатолию Афанасьевичу он ничего не сказал, хотя очень хотелось. Решил, что, если тот начнет спрашивать, он обязательно выскажется. Но директор ничем не интересовался, как будто никуда и не посылал своего водителя. На следующий день водитель пришел к Але и все рассказал, слишком сильно для него было потрясение, чтобы носить это внутри. – Пожалеть его надо. Он глубоко несчастный человек, – водитель обалденно смотрел на Алю, а она продолжила, – мы же не знаем, что на деле было между ними, ну, а если они обычные люди, то наш просто болен. Жадностью. – Нет, ты только представь сколько у него может быть денег! – И что ему это дает? Деньги должны служить человеку, а не человек деньгам! Вот у него последнее, он даже родных отца с матерью из жизни вычеркнул, чтобы меньше затрат было… Контора являлась филиалом юридического лица, которое находилось в другом регионе и занималось производством строительных материалов, в том числе новых для России сендвич-панелей на итальянской технологической линии. Филиал представлял интересы головного офиса в своем регионе и заключал контракты на реализации материалов. Бухгалтерия была не очень сложной, так как отчетность филиала являлась составной частью отчетности головного офиса, то есть филиал подбивал свои итоги и предоставлял данные «наверх», а там уже составлялся консолидированный баланс. Аля очень старалась: задавала вопросы знакомым бухгалтерам, читала обучающую литературу, сидела на профильных форумах, аккуратно выспрашивала у бухгалтеров головного офиса, но так, чтобы у них не сложилось отрицательное мнение о какой-то там невежде из филиала, и спустя время Але объявили, что она прошла испытательный срок. Ее зарплата не изменилась, но Альку тогда не это волновало, ее заботило только одно: чтобы не напортачить. Она знала, что рано или поздно заработная плата будет увеличена. В филиале кроме Анны Семеновны еще работали курьер, секретарь, пара менеджеров по контрактам и инженер, также был приходящий сисадмин – студент, который не слишком много знал и умел, и который учился на ходу, поэтому ему можно было не слишком много платить, и уборщица – женщина из бывшей союзной республики, не имевшая регистрации и разрешения на работу, которая убирала соседний офис, а их – «заодно» и, конечно же, зарплата ее была меньше рыночной. Коллектив в конторе подобрался дружный и сплоченный, скорее всего, в этом была заслуга директора: в неумении или нежелании общаться с людьми, он в то же время безошибочно в них разбирался, поэтому процесс был настолько четко организован, что коллектив работал без постоянного контроля и управления, как четко отрегулированный механизм без какого-либо надзора извне. Чем занимался директор в своем кабинете никто не знал, так как общение с коллективом было сведено к нулю: отчеты и запросы направлялись директору по электронной почте, документы на подпись складывались в папку у секретаря, из этой папки забирали уже подписанные, а срочные вопросы решались по телефону. По своей прежней работе Аля привыкла, что главный бухгалтер подводит итоги работы за день и утром докладывает руководству о результатах, задает вопросы, предоставляет документы и платежки на подпись. Общаться с Анатолием Афанасьевичем в целом было не особо приятно, словно он каждый раз ожидал, что у него пришли просить денег. Он всегда смотрел в какие-то газеты или теребил бумаги, никогда не глядел в глаза, что-то невнятное бубнил в ответ, и в итоге Алька перестала являться каждое утро в его кабинет. Документы на подпись она стала складывала в папку у секретаря, всю информацию сообщала по электронной почте, а самые важные и срочные вопросы решала по телефону. Каждый раз, когда он появлялся на людях, было видно насколько ему некомфортно, и как он стремился как можно быстрее скрыться в своей норе. Чем больше Алька его узнавала, тем больше недоумение сменялось жалостью, по сути, он был очень одиноким человеком – ни семьи, ни детей, ни друзей. Было ли у него какое хобби и чем он занимался в свободное время – никто об этом ничего сказать не мог. Когда Аля только начала работать, зарплата делилась на две части: первая начислялась официально, а премия – по результатам работы филиала – выдавалась в конверте. После того, как Анна Семеновна решила уйти на заслуженный отдых, к Алиным не очень обременительным обязанностям бухгалтера добавилось ведение трудовых дел работников и отчетность по контрактам головному офису. Перед своим увольнением Анна Семеновна подошла к Але: Вы знаете, дорогая, вы никогда не получите повышения зарплаты, если не начнете на этом настаивать, – и на удивленный взгляд Али добавила, – да, я осведомлена о размере вашей зарплаты, и даже той, что в конверте. Думаете Анатолий Афанасьевич ее высчитывает? Этим занималась я. К вашему сведению, и строго между нами, для того, чтобы у вас стимул был требовать я вам скажу следующее: вы на более ответственной работе получаете меньше, чем я, попусту простой делопроизводитель, пусть и занимаюсь всем на свете. А зарплату здесь повышают только после того, как работник начнет требовать. Анатолий Афанасьевич считает, что если человек не просит, значит, ему не надо больше денег, а если ему не надо, то зачем руководству самому инициировать повышение. Идете, милая моя, и сразу же, не давая рассказывать истории про шаткое положение, просите повышения зарплаты и сразу больше, чем реально хотите. Да, и готовьтесь обосновать, почему вам нужно больше денег. Именно-именно, не почему вы больше стоите, как специалист, а почему вам в жизни сейчас надо больше. Лейтмотивом всех встреч с директором, особенно, если о встрече просила сама Аля, было всегда одно и тоже. В самом начале звучало: «Вы же прекрасно понимаете трудности процесса, особенно начинающего работника…». Потом следовали рассказы о сложном положении филиала, который в любой момент могли закрыть: «…И вот в такой шаткой ситуации…», – в этом месте директор многозначительно поглядывал, давая возможность додумать до конца его фразу. Обычно Аля домысливала следующее: «…У вас хватает совести просить повышения зарплаты», но в слух произносила: – Хотела уточнить вопрос по поводу контракта с итальянцами. У нас была договоренность проводить первый платеж после отгрузки линии, а по электронной почте вы написали провести завтра. То есть мы платим до отгрузки, правильно я поняла? – Аля видела едва заметное облегчение, с которым встречался ее вопрос, и мысленно усмехалась. И только спустя месяцев восемь после увольнения Анны Семеновны ей удалось пролоббировать вопрос увеличения своей заработной платы и то только потому, что за это время она ни разу не повышалась и была такого же размера, как и во время испытательного срока. Спустя год «наверху» было принято решение выделить филиал в самостоятельное юридическое лицо, так как в прежнем статусе он был уже не способен решать всех задач, которые ставились перед ним. Сам головной офис активно развивался, объемы производства росли, появлялись новые направления, что прямо пропорционально отражалось и на деятельности филиала. У вновь образованного юридического лица коренным образом менялся порядок бухгалтерского учета. После ряда переговоров директора, теперь уже генерального директора и Али, вернее Тиной Александровной, с руководством и главным бухгалтером головного офиса было принято решение назначить ее на должность главного бухгалтера нового юридического лица на испытательный срок. Главному бухгалтеру головного офиса было проще общаться и где-то помочь и подсказать человеку, с которым уже налажен контакт, нежели брать другого «с улицы». Первое время Але пришлось нелегко: больше от того, что она нервничала, нежели реально не знала каких-то вопросов. По прошествии времени и после проведенных аудиторских проверок был констатирован факт, что она справилась. Вот тут первый раз она вздохнула свободно, но это было только начало. Объемы работ постоянно росли, назрела необходимость в помощниках. При каждом разговоре Анатолий Афанасьевич убеждал ее, что это все надуманно, что раньше было мало дел и сейчас по сравнению с тем периодом, кажется, что стало сложнее, на самом деле Тина Александровна справится и с возросшими объемами, и повышал зарплату. Такой финт с повышением зарплаты каждый раз ставил Альку в тупик, так как она не такую цель преследовала, но она брала себя в руки и пыталась справиться самостоятельно: сначала работа была без всяких перерывов и отдыха, даже на элементарное «попить чаю» не было времени. Потом Аля стала задерживаться и после окончания рабочего дня, потом часть работы она стала брала домой, и после того, как дочь засыпала, доставала свои бумаги и работала. Вместе с тем штат сотрудников все увеличивался, объемы росли, контора была вынуждена переехать в другой, более просторный офис. Алю не разгружала даже помощь курьера, который развозил документы по инстанциям и платежки в банк. Она пришла к Генеральному и просто сказала: Или вы повышаете мне зарплату в три раза или берете нового сотрудника в бухгалтерию. Я реально уже пашу за трех человек! Вот тогда Анатолий Афанасьевич сразу разрешил взять еще одного работника в бухгалтерию, а Аля поняла, как надо выторговывать правильное решение у Генерального. Она никогда не понимала такого скупердяйского подхода в отношении бухгалтерии, потому что менеджеров и инженеров брали легко, пока однажды, когда были такие же бои по выбиванию второй должности секретаря, ее не озарило: с позиции генерального и бухгалтеры, и секретари – это нахлебники, которые в отличие от тех же менеджеров и инженеров не приносили «живых» денег. Зачем кормить лишний рот? Лучше прибавить чуть-чуть зарплату уже имеющимся сотрудникам, чтобы они особо не роптали, чем брать еще одного, которому уже надо платить нормальную зарплату. Тем временем опять переезд в новый офис, который занимал уже целый этаж в элитном бизнес–центре. Анатолий Афанасьевич стал именоваться президентом, Алькину должность переименовали в финансового директора, у нее появился отдельный кабинет, а штат бухгалтерии состоял из четырех человек во главе с ней. Несмотря на возросшие объемы, порядок работы оставался прежним, единственное, Алька теперь не свою собственную зарплату регулировала с Президентом, а зарплату своих подчиненных. Но сейчас, когда она знала Анатолия Афанасьевича как облупленного и знала те ниточки, за которые можно было дергать, подобные разговоры ее только веселили. Она вспоминала, как раньше боялась обсуждать финансовые вопросы, а сейчас старалась прятать улыбку: столько времени прошло, а у Анатолия Афанасьевича в разговорах до сих пор шло упоминание начинающего работника и про шаткое положение. Аля припарковала машину на подземной стоянке, прошла через охрану, которая с ней почтительно поздоровались, так как топ-менеджмент крупных компаний знали в лицо, и очутилась в офисе. Аня, вернее уже Анна Алексеевна, давно руководила маркетинговым отделом, а за стойкой регистрации сидели другие девушки, которые вдвоем с трудом справлялись с работой, которую Аня выполняла одна. Аля вспомнила те времена, и ей чуть-чуть взгрустнулось: и по своей конторе, и по людям, в ней работающим, она будет скучать. – Тина Александровна? – удивленно спросила секретарша. – Да. – Добрый день. Вы же в отпуске!? – Добрый день. Да, в отпуске. У себя? – и Аля кивнула на дверь кабинета Анатолия Афанасьевича. – Да. – Доложи, что я пришла, мы договаривались о встрече. И дай мне ручку с бумагой. – Хорошо! Анатолий Афанасьевич, к вам Тина Александровна… Хорошо, – и обращаясь к Але, сказала. – Проходите, он вас ждет. – Спасибо! – кивнула она, дописывая заявление об увольнении. Потом протянула секретарю и сказала. – Пожалуйста, зарегистрируй, сними копию и принесли к нам в кабинет. – Еще раз добрый день, Анатолий Афанасьевич! – сказала она, входя в кабинет. – Здравствуйте, Тина Александровна! Какими судьбами? Отдых – это законное дело, надеюсь, не мы причина, что его пришлось прервать? – любопытство взяло верх и Анатолий Афанасьевич в этот раз не разглядывал свои бесконечные газеты и журналы, а пытливо смотрел на Альку. – Причина моего прихода изложена тут, – она взяла бумаги у вошедшей секретарши и протянула Анатолию Афанасьевичу. Он быстро пробежал глазами, потом вопросительно посмотрел на Алю. – Если вы устали и хотите больше отдохнуть, так и скажите! – Нет, не в этом дело, – сказала Аля, отметив про себя, что вот какими способами надо было выторговывать отпуск. – Вы нашли другую работу? – Пока нет, но буду искать. И это будет не работа бухгалтером. – Как так? – Анатолий Афанасьевич непонимающе моргал глазами. – Я пришла к выводу, что эта работа не мое, я устала от бухгалтерии. Когда-то для меня это было выходом, но сейчас я больше не хочу заставлять себя. Хочу, чтобы моя работа приносила мне не только деньги, но и удовольствие. Возможно, что я найду, чтобы и то, и другое было в равной мере, – Аля замолчала, – возможно, что нет. Если все останется как есть, то через пару-тройку лет моя работа станет мне ненавистна, а я все равно буду заниматься бухгалтерией, поэтому, если сейчас не хватит духу, потом не хватит уж тем более! И не только работа мне станет ненавистна, но и я сама себе! – Это нереально! Вот так круто изменить жизнь нереально! – воскликнул Анатолий Афанасьевич. – Посмотрим, – уклончиво улыбнулась Аля. – Бред! Чистой воды бред! – живо и бурно отреагировал Анатолий Афанасьевич. – Ну, почему же, – улыбнулась Аля, ее уже начала забавлять его реакция. Она, пожалуй, в первый раз видела настолько живое выражение его эмоция. – Да кто вы такая? Кто вам дал право распоряжаться? – было понятно, что речь шла не просто о вопросе увольнения, имелось ввиду в целом: распоряжаться собой, принимать решения и кардинально менять свою жизнь. – Ну, я не господь бог, но и не букашка, которой дозволено довольствоваться только тем, что она имеет. Я человек! Я сама решаю, сама принимаю решение относительно собственной жизни. Я – то, кем сама решила быть, а не то, кем мне разрешено быть, – эмоционально произнесла Аля. Хотя слова ее больше походили на аутотренинг. – Нет, нет, нет, – бормотал Анатолий Афанасьевич, отрицательно мотая головой. – А-а-а, вы просто себя пытаетесь убедить, что невозможно что-либо изменить? – догадалась Аля. Тогда была понятно его реакция на Алино поведение и ее слова, – Вы что-то хотите поменять в своей жизни, но боитесь? Попробуйте! – но Анатолий Афанасьевич сразу захлопнулся, как раковина. «А может уже поздно», – подумала Аля, вспоминая вросший в землю домик. – Мы можем дать вам время подумать, – как-то инертно, как выдают дежурные фразы, произнес он. – Спасибо, не стоит. – Я подпишу заявление об увольнении, но имейте ввиду, что, если передумаете, мы вас будем ждать. – Хорошо! И по поводу передачи дел, после отпуска я могу выйти на необходимое время, только желательно за это время найти мне замену. – Вам замену трудно будет найти. – Понимаю, – Алька улыбнулась, – но все же.