«Тогда почему твоя мать говорит намного более… прилично, чем ты?» Каким-то образом Ксираксусу удалось повернуть голову, но он продолжал лететь по курсу, пригвоздив ее красноречивым взглядом. «Потому что мама почти Древняя, Алекс, а я такой же подросток, как и ты». «Ты намекаешь, что я «некрутая», Ксира?» вмешалась Зарония. Алекс сжала губы в попытке подавить смех. Просто слышать слово «некрутая» от великого дракона казалось каким-то неправильным. «Вовсе нет, мама», — быстро сказал Ксираксус. «Ты не крутая, ты…» Почувствовав, что ему нужна помощь, Алекс предложила: «Достойная» «Да, достойная», сказал Ксираксус, кивнув головой. «Достойная и утонченная». «Определенно слишком достойная, чтобы использовать такие фразы, как «укуси меня», — закончила Алекс, подавляя смех, когда почувствовала, как тело Ксираксуса завибрировало от ворчания. «Хм», сказала Зарония, но оставила все как есть. Как раз в этот момент они пролетели сквозь шквал облаков и вылетели с другой стороны, открыв Алекс новый остров. Это было похоже на скалистую аудиторию под открытым небом, огромный амфитеатр из блестящего черного камня. Зазубренные края кристаллической поверхности придавали острову зловещее ощущение, или, возможно, это была небольшая группа драконов, беспокойно ожидающих на черных выступах разного размера, разбросанных, как смотровые площадки вокруг амфитеатра. «Это траесос?» — спросила Алекс, узнав камень. «Ты знаешь, что такое траесос?» — удивленно переспросила Зарония в ответ. Алекс покачала головой, хотя дракон не смотрела на нее. «Только то, что это какой-то черный камень.» «Это не просто камень, Алекс», — сказал Ксираксус знакомым тоном, закатывая глаза. Это чистая тьма, извлеченная прямо из абрассы и затвердевшая в кристаллическую форму. «Ты хочешь сказать, что это вещество в основном представляет собой застывшую материю черной дыры?» «Вытащенное из нее, да», ответил Ксираксус, когда они начали скользить вниз, в центр амфитеатра. «Единственное, что может его уничтожить, — это чистая световая энергия из-за пределов звезд, в противном случае он совершенно непроницаем. Для нас он символизирует века — те, что были, те, что будут, — потому что даже когда мы уже давно уйдем, он все равно останется». Пораженная поэзией в его словах, Алекс представила, что почти почувствовала силу траесоса, когда Ксираксус приземлился на похожий на сцену выступ прямо рядом с Заронией. Не совсем уверенная в том, что она должна была делать, Алекс осталась верхом на Ксираксусе, ожидая указаний, и пыталась игнорировать все горящие глаза, уставившиеся на нее. Каждый дракон вокруг амфитеатра пристально наблюдал за ней, некоторые из них с любопытством, другие с едва сдерживаемой враждебностью. Именно из-за последнего Алекс крепко держалась за Ксираксуса, задаваясь вопросом, во что она ввязалась на этот раз. Зарония сделала шаг вперед и громким голосом, который эхом разнесся по скалистому залу, она заговорила на своем прежнем языке щелкающих, царапающих и грохочущих звуков, которые Алекс бессознательно перевела как: — Я, Зарония, прирожденный лидер Драэкоры, призываю этот Кивалон к порядку. «Твоя мать — лидер драконов?» — спросила Алекс у Ксираксуса, слегка поморщившись от странных, почти грубых звуков драэкоранского языка. «Кем это тебя делает?» «Однажды я унаследую ее положение», — ответил он. «Но через много веков». Когда Зарония начала приветствовать разных присутствующих драконов, Алекс спросила: «Они все слышат, как мы так разговариваем?» «Нет, только я», — ответил Ксираксус. «Мать тоже, так как я ее крови, что дает ей частичную связь с нашей ваэлианой, но с ее стороны требуется большое усилие, чтобы прислушаться, чтобы она не делала этого без причины. Другие не могут слышать наш мысленный разговор.» Алекс находила это слабым утешением. В конце концов, она все еще привыкала к тому, что в ее голове есть кто-то еще … она не хотела думать о том, что целое стадо драконов вторгается в ее мысли. — Этот Кивалон был вызван, чтобы обсудить вступление в силу ваэлианы между Ксираксусом из Драэкоры и его смертной Александрой из Фрейи, — сказала Зарония на своем резком, гортанном языке. Алекс нахмурилась и спросила Ксираксуса: «О чем она говорит? Что им нужно решить?» — Драэкоранский закон гласит, что дракону запрещено вступать в связь со смертным, — сказала Зарония, прежде чем Ксираксус смог ответить. — Кроме того, в равной степени запрещено путешествовать с любой другой расой через абрассу. Этот совет должен решить, будет ли приведено в исполнение наказание за эти преступления, и если да, то довести его до конца. «Наказание?» — спросила Алекс. «Какое наказание?» — После того, как будет изложены доводы защиты, мы поставим вопрос на голосование, — сказала Зарония. — Если совет примет решение не в их пользу, смертная будет казнена. Немедленно. Глава 12 — Ксираксус, теперь ты можешь изложить свое дело перед Кивалоном, — сказала Зарония. «Ксира, ты должен сказать мне, что происходит, прямо сейчас», — умоляла Алекс, впиваясь пальцами в ребристую кожу на его шее. «Все будет хорошо, Алекс», — ответил Ксираксус. «Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. И мама тоже, несмотря на ее равнодушный тон». Его непринужденность успокоила Алекс настолько, что она ослабила свою безумную хватку, идя вместе с ним, когда он вышел вперед, чтобы обратиться к толпе. — Уважаемые старейшины, — начал он, говоря на языке своей расы, который стал понятен Алекс, — я прошу вас открыть свои умы и позволить мне поделиться с вами своими воспоминаниями. Вы поймете, почему у меня не было другого выбора, кроме как разыграть ваэлиану с Алекс. Вы согласны? Алекс была удивлена тем, насколько формально говорил Ксираксус с тем, что Зарония назвала советом драконов. Возможно, только когда он говорил на ее языке, его голос звучал как у подростка, которым он технически и был. Когда собрание пришло к общему согласию увидеть воспоминания Ксираксуса, дракон прошептал ей в уме: «Это может показаться странным. Просто смирись с этим». И с этим, единственным предупреждением, образы атаковали ее разум — Ксираксус, лениво летящий сквозь облака вокруг Драэкоры, прежде чем его внезапно дернуло вверх и в абрассу. Воспоминания прокручивались как при быстрой перемотке, показывая, как его выбрасывает на другой конец, где все было размытым пятном тревожных вспышек, как будто он пропускал части воспоминаний. Но затем изображения снова прояснились, чтобы показать его паническую спираль к земле, едва успевшую вовремя замедлить спуск, чтобы избежать столкновения с землей. Именно там он увидел Золотого — Эйвена — ожидающего с небольшой группой меярин. По приказу Эйвена гарсет запустил моксириловую сеть в Ксираксуса, который взревел от страха, попав в ловушку. Он смог распутать часть своих крыльев и улететь на значительное расстояние от непосредственной опасности, прежде чем его истощение как от абрассы, так и от удушающей сети заставило его снова упасть на землю. Именно тогда Алекс вошла в его воспоминания, и ей было интересно наблюдать за их встречей с его точки зрения, особенно учитывая его неспособность полностью понять ее слова. До тех пор его знание общего языка ограничивалось учениями других драконов, и поскольку никто из них не проводил много времени среди людей, их понимание было в лучшем случае базовым. За этим последовали воспоминания о явно напуганной Алекс, освобождающей его и исцеляющей рану — в результате чего все присутствующие драконы недоверчиво зашептались при виде Аэнары — прежде чем он почувствовал приближение Эйвена и закрытие Пустоты, поднявшись в воздух с Алекс в лапах. Когда Алекс потеряла сознание, они вошли в абрассу и были окутаны тьмой. Некоторое время спустя ослепительный свет озарил темноту, когда Ксираксус произнес несколько мелодичных слов на другом иностранном языке. Все, что Алекс знала, это то, что они переводились так: «Сердце я отдаю тебе, душу, чтобы поделиться, силу и разум, как здесь, так и там. Впредь и навсегда, ваэлиана». Затем все снова погрузилось во тьму, до такой степени, что сам Ксираксус, должно быть, потерял сознание, потому что его следующие воспоминания были о том, как он проснулся посреди Серебряного Леса, а Алекс не было видно. Потом она узнала, что их связь позволила ему найти ее у подножия Золотых утесов, спасенную группой меярин Зелтора, которая влила нектар лэндры ей в горло, чтобы исцелить раздавленный когтями живот. После того, как они забрали ее, он в отчаянии летал по городу, пока не увидел, как она упала с балкона дворца меярин, и не бросился ее спасать. — Как вы только что видели, Алекс спасла меня от того, кто известен ей как Эйвен Далмарта, в настоящее время принц Мейи, но в ее время он лишен наследства после изгнания из Великого Города, — объяснил Ксираксус группе взволнованных драконов. — В будущем, которое я посетил, он… очень злой. Если бы Алекс не помогла мне, я был бы схвачен и не смог бы снова открыть тот же космический туннель, по которому путешествовал. У меня было всего несколько секунд до того, как первоначальная абрасса была бы потеряна для меня. Без ее помощи я бы никогда не смог вернуться домой. Он порывисто вздохнул и продолжил: — Из-за этого я запаниковал, и да, я вошел в абрассу со смертным. Я не мог — не хотел — оставить ее там, чтобы Эйвен нашел ее, не после того, как увидел страх на ее лице при одном моем упоминании о нем. Я не продумал свои действия до конца, и когда она чуть не умерла во время путешествия через Пустоту, я искренне верил, что единственный путь, которому я мог следовать, — это создать связь между нами и поделиться своей жизненной силой. Относительно спокойная до этого момента, Алекс вздрогнула от его слов. «Извини, не мог бы ты повторить последнюю часть? Я думаю, что, должно быть, неправильно тебя расслышала». «Хм… Сюрприз?» ответил он, когда его мать снова шагнула вперед. — Законы нашей расы диктуют, что ни один дракон не должен связываться со смертным из-за того факта, что, когда смертный умирает, связь с ваэлианой разрывается, что означает, что дракон тоже умирает, — сказала Зарония, предоставив Алекс еще более неприятную информацию об их связи. — Поскольку Ксираксус унаследует лидерство над Драэкорой в ближайшие годы, это беспокоит всех нас. — Мы не можем казнить смертную, — выкрикнул мужчина-дракон ржавого цвета с яркими глазами цвета морской волны. — Если она умрет, он умрет. Лучше оставить ее в живых и найти способ разорвать связь, не причинив вреда Ксираксусу. Просто потому, что этого никогда раньше не делали, это не значит, что этого не может быть. Она молода… если мы сохраним ее здесь в безопасности, у нас будет много лет, чтобы найти решение. «Здесь в безопасности?» — повторила Алекс. «Я не могу здесь оставаться, Ксира! Я должна вернуться в свое время!» — Крийдон прав, — сказала рубиново-красная женщина. — Насколько я понимаю, Ксираксус поступил глупо, но он сделал это из-за благородного сердца. Ни один из них не должен быть наказан за свои действия. Смертная останется с нами, пока мы не определим план действий. — Спасибо тебе за твое мнение, Весафина, — сказала Зарония. — Кто-нибудь еще? Один за другим все драконы согласились с тем, что для Алекс не должно быть назначено никакого наказания — или, по крайней мере, не смертельного, во всяком случае. Каждый из членов совета высказал мнение, что она должна оставаться твердо на драэкоранской земле до конца своей жизни, чего Алекс просто не могла вынести. Только когда стало казаться, что все собираются заканчивать и расходиться, она поняла, что это ее дело — предложить другую точку зрения. — Извините, — позвала она, соскальзывая со спины Ксираксуса и игнорируя его низкий предупреждающий рокот. Она, конечно, говорила на общем языке, но также знала, что, благодаря ваэлиане, теперь все они понимали ее. — То, что вы все забываете, это не только то, что я не принадлежу этой эпохе, и мне нужно вернуться в свое реальное время, но на самом деле будет лучше для Ксираксуса — для всех вас — если я это сделаю. — Ее голос обрел уверенность, когда она объяснила: — Видите ли, я технически еще не родилась… не раньше, чем через несколько тысяч лет, если мои знания о временной шкале верны. Если вы оставите меня здесь, мне в лучшем случае останется жить еще лет семьдесят-восемьдесят. Вероятно, меньше, учитывая мою удачу. Но если вы позволите мне вернуться в мое время, Ксираксусу останется жить еще несколько тысячелетий. Драконы перешептывались между собой, беспокойно обдумывая ее слова. Затем громкий голос заговорил на мелодичном языке, напоминающем тот, который произнес Ксираксус, чтобы создать ваэлиану между ними. Это был не драэкоранский и не меяринский, а что-то совершенно другое. На каком бы языке это ни было, Ксираксус, должно быть, свободно говорил на нем, так как Алекс могла легко понять, что было сказано. — Девушка должна вернуться в свое время. Если она этого не сделает, вся надежда на будущее этого мира будет потеряна. Чувствуя дрожь от дурного предчувствия, Алекс мысленно повторила эти зловещие слова. Она не могла видеть, кто их произнес, но голос был странно знаком, как бы абсурдно это ни звучало. «Я в это не верю», — сказал Ксираксус, вытягивая шею. «Это Айз Даега». «Айз Даега?» — спросила Алекс, имя было знакомым, хотя она не могла понять, почему. «Кто это?» Прежде чем он смог ответить, фигура в белом прошла в центр амфитеатра и поднялась на помост, где Алекс стояла между Ксираксусом и Заронией. Обветренная рука откинула капюшон, обнажив лицо под ним. — Леди Тайн? — позвала Алекс недоверчивым голосом. — Что, черт возьми, вы здесь делаете? В глубоких, бездонных глазах женщины была мудрость веков, когда она пристально смотрела на Алекс.