— Тогда понятно, чего ты так орал. Вот не думал, Палый, что ты такое трусло. — Ты за ветром-то следи! — зарычали в ответ. — Я просто снасти себе на ногу уронил… Громогласный хохот дал понять, что моряков за углом уже больше двух, и надо было как-то мимо них пройти. Однако пока я прикидывала, как бы половчее это сделать, разговор продолжился. — Я и так обхожу эту лебедь стороной, — послышался голос потерпевшего, — а все едино мерещится… — Это морские сирены почувствовали на нашей «Алате» родственную душу и хотят тебя погубить, — кто-то запугивал моряка зловещим голосом. На этом месте я не выдержала и, обойдя загородившую проход кучу, свернула за угол, представ пред бравыми морячками. — Надеюсь, вы не думаете, что морские владычицы проникнутся вашими жалобами и сами уберут тот мусор, что вы разбросали? То ли вояки не слышали моего приближения, то ли испугались, что я их подслушала, но стоящие ближе ко мне мужчины на пол сели вполне синхронно. Эх, слабоват здесь контингент, никакой выдержки! Перешагнув разбросанные ноги, я продолжила движение. Увы, долго оставаться в каюте я не смогла. Тетушка Аршисса играла в молчанку, предварительно, правда, озвучив пожелание перекусить. А больше в четырех стенах заняться было нечем. Ну не шить же себе новое платье только потому, что кто-то запретил мне сойти на берег. Да и шить было не из чего — разве что из постельного белья. Перспектива спать на голом матрасе не внушала радости. Рассудив таким образом, я отправилась на палубу — наверняка на корабле есть еще не осмотренные мною места. Над бухтой сгущались сумерки. Палубы все больше утопали в тени, и моя скромная фигура не слишком выделялась на фоне корабельной оснастки, что позволяло спокойно наслаждаться теплым бризом и криками чаек. Вдруг птичьи разговоры разбавились более понятными мне — человеческими. Я начала разыскивать источник звука и дошла до небольшого округлого отверстия, видимо, предназначенного для оттока воды, так как располагалось оно у самого пола. Звезды сегодня благоволили к получению тайных знаний. За один только вечер услышать столько интересного… И вовсе я не подслушивала! Это Извечные направляли меня к местам скопления любопытных звуков. — …Значит, повторяю еще раз, — донесся суровый голос капитана, после того как я преклонила колени в знак великого почтения к милости богов. Лбом, правда, пришлось упереться в палубу, дабы Извечные не наказали за халатное отношение к получению знаний, ведь именно в такой позе голоса было слышно лучше всего. Одна только мысль, что моряки регулярно драят все палубы, утешала мою брезгливость. — Выходим в море и через полчаса уже бросаем якорь вот в этой бухте. Затем я, Криспер и Вильто со своей неудержимой пятеркой высаживаемся на берег. Голос командующего америйской эскадрой умолк, вызывая в душе огорчение оттого, что столь поздно нашла «слуховое» окно. Однако пищу для размышлений я получила, а думается лучше всего в каюте, там вездесущая свинка может дать дельный совет. Но не успела я выпрямить спину, как тар продолжил делиться ближайшими планами: — Криспер, повторяю специально для тебя: держишься позади всех, «на абордаж» не лезешь, исключительно следуешь инструкции. Для тебя эта вылазка носит обучающий характер. После поучительной реплики до меня долетело что-то нечленораздельное, и я как раз вспомнила, кто такой этот Криспер — юнга. Это внушение было сделано молодому, подающему надежды юноше. — Как только высадимся, старина Трем уже будет ждать нас с маговозом. Размещаемся согласно плану и сразу стартуем в шейханат. Там, в соответствии с добытыми сведениями, находим девушку, подменяем ее фантомом, чтобы не хватились раньше времени, и возвращаемся на борт. — Капитан, а когда мы выходим в море? — судя по тембру, это сказал юнга. — Как только ты отнесешь лоцману приказ и сообщишь пункт назначения. После небольшого затишья раздался хлопок двери, потом еще какой-то непонятный шум, и как только я решила, что заговорщики расходятся, низкий грудной голос произнес: — Какие-то особые указания насчет парня, кэп? — Да, приглядывайте за ним, это во-первых. Он излишне горяч, что неудивительно для его возраста, но пусть пока набирается опыта на чужих ошибках. На территорию шейха он не полезет, будет сторожить маговоз… — А что, тоже почетная обязанность. — А потом будет девицу эту успокаивать, а то мои головорезы напугают ее поболе шейха. — Морской дьявол и все его сирены, — ругнулся кто-то еще. — Куда нам столько девиц на одно судно? Помяните мое слово… Дослушать зловещее предсказание опытного мореплавателя мне не удалось, поскольку за спиной раздалось аккуратное покашливание, и приятный молодой голос поинтересовался: — Госпожа, вам плохо? — Мне? — Я подняла голову и обернулась. За моей спиной стоял растерянный юнга. — О да! Мне плохо. Вы бы побывали на моем месте, и вам было бы не лучше… — Э-э-э, мне встать рядом с вами на колени? — Зачем? — удивилась я и даже оставила попытку подняться, чему затекшие мышцы очень обрадовались. — Ну-у-у, побыть на вашем месте? — Чтобы понять все прелести моего места, вам придется неделю проходить в одном и том же платье. Мне было плохо видно лицо юноши при лунном освещении, но то, что он отступил от меня на пару шагов, свидетельствовало о желании скрыться бегством. — Но я не ношу платья… Я позову капитана, он лучше разбирается… — Стоять! — еле успела я остановить мальца. — Лучше подайте мне руку и помогите дойти до каюты. После строгого окрика томная усталость в голосе давалась плохо, но я справилась. Молодой человек наконец-то вспомнил о манерах, и мы неспешно двинулись в сторону лестницы. И пока вслух я отвлекала его неспешной беседой, в мыслях продумывала варианты спасения чуткой ранимой души юнги от жестокости сомнительной операции. То ли попросить тетушку заговорить его до обморока — она и в свою человеческую бытность могла уболтать любого, а тут представьте шок неподготовленного мальчика, увидевшего говорящую свинку. То ли угостить его чаем со снотворным, у меня как раз осталось что-то из прописанного лекарем. Добродушный дядечка не смог объяснить причины моего тогдашнего марш-броска (вплавь за кораблем) иначе как болезнью ходящих во сне людей. Он прописал легкое снотворное, чтобы по ночам отдыхал не только разум, но и тело. Как только мы приблизились к двери капитанской каюты, служащей мне временным пристанищем, юнга попытался сбежать. Пришлось уверить его, что благородная девушка обязана отблагодарить за услугу. Криспер почему-то покраснел, что сделало его исключительным милашкой, и уселся на краешек кровати. — Ну что же вы в верхней одежде — и прямо на постельное белье! — всплеснула я руками. — М-м-мне раздеться? — тут же подскочил он, начав теребить верхнюю пуговицу. — Зачем? Вам жарко? — Мне некогда было задумываться над странностями в поведении гостя, и я тут же переключилась на другое: — Присаживайтесь за стол, сейчас я налью чаю, и тут где-то сладости оставались… Схватив корзинку, в которой отдыхала морская свинка, я выскочила за дверь. — Тетя Аршисса, просыпайтесь, — зашептала, приникнув как можно ближе к свинке, — мне нужна помощь. — Что случилось деточка? — Она сладко потянулась и начала чесать мохнатое пузико. — Как можно обезвредить мужчину на некоторое время? — Ну если он такой вредный, там у капитана подзорная труба припрятана, тресни этого нехорошего человека по голове — и дело с концом. — Ой, я так не смогу. Вдруг она сломается? — Кто, голова? — Свинка даже привстала на лапках. — Поверь мне, деточка, слабоголовых на флот не берут! — Да я про трубу, и вообще не уверена, что смогу так… — Ну тогда… Договорить нам не дали, я услышала звук шагов на лестнице, ведущей к каютам, и поторопилась скрыться за дверью. — Извините, что оставила вас одного. Это крайне невоспитанно с моей стороны, и чтобы искупить вину, я лично заварю для вас чай. Спустя двадцать минут я ловким движением руки успела выхватить чашку с блюдцем из-под склоняющейся головы Криспера и подменить их маленькой подушкой. Теперь надо быстро переодеться. Стянув уже порядком надоевшее платье, я достала одолженный мне наряд юнги и приступила к перевоплощению. — Лия Армель, мы не могли бы минутку поговорить? — раздался вместе со стуком в дверь серьезный голос капитана. Я стояла посреди каюты в тонкой и короткой нательной сорочке, которая от активной носки уже расползалась по швам, и с ногой, просунутой в бриджи. В голове вертелась единственная мысль, закрыла ли я замок на двери. И в этот эпический момент от стола раздался громкий всхрап юнги. — Я вас не расслышал. У вас все хорошо? А тар-то обладает отменным слухом, помимо настойчивости. Как бы его спровадить… — Со мной все хорошо, я всего лишь легла спать. — Может быть, вы уделите мне минуту внимания, раз уж я все равно разбудил вас, — не унимался Ларион. — А может быть, вы тогда отпустите меня на берег, чтобы я могла обзавестись гардеробом, необходимым для встречи посторонних мужчин в неурочное время? Только произнеся фразу до конца, я поняла, какую неприличную двусмысленность сказала. В порыве исправить оплошность кинулась к двери, но споткнулась и влетела бы в нее головой, не выстави в последний момент руки перед собой. — Я лучше буду разговаривать с вами через дверь до конца плавания, чем отпущу в порт на вражеской территории, — грозно произнес тар, как будто не заметив моей оговорки. — О, вы так за меня переживаете? — Вообще-то я беспокоился за торговцев, которых вы сведете с ума, дорвавшись до нарядов. И тогда мы не успеем выполнить возложенную на нас миссию. — Значит, так, я не готова сейчас с вами разговаривать. Приходите завтра. Увы, скрыть обиженных ноток в голосе не удалось. Из-за двери послышался вздох. — Хорошо, я уйду. Но если вы решите ночью искупаться и добраться вплавь до берега, имейте в виду: мы уже вышли в открытое море. Пока я набирала в легкие побольше воздуха, чтобы громко спросить, на что это он намекает, в коридоре раздались удаляющиеся шаги. — Раскомандовался! Пусть лучше идет и к операции готовится, — бурчала я себе под нос, в раздражении натягивая бриджи и следом сапоги. — Армель, деточка, что ты там возмущаешься? Судя по шороху, доносившемуся из корзинки, тетушка после сытного ужина почивала на мягкой перине. Видимо, поэтому она так спокойно реагировала на мои действия и общение с капитаном — свинка все проспала. — У меня был сегодня тяжелый день, столько нервных потрясений. И совершенно нечем успокоить разошедшуюся мигрень.