Я почувствовала, как в грудь вонзается металл, и громко вскрикнула. Во рту появился железный привкус крови. Ощущая, как капля за каплей с каждым воспоминанием из меня вытекают силы, с трудом улавливая, как где-то далеко рыдает Маори, я окончательно потеряла себя. * * * Увидев, как обездвиженную Маргариту укладывают на алтарь, Маори похолодела. Все, о чем она думала последние два месяца, над чем работала и к чему шла, – разрушилось, было обесценено и подано как фарс. Если бы она могла знать все наперед… Тогда приняла бы меры заранее – да хоть отравила Элегиаса пару лет назад, когда он позволил себе изрядно переборщить с сосновым пуншем на празднике в честь окончания семестра. Или, на худой конец, вытолкнула мерзавца из окна кафедры артефактологии, отвесив внушительный пинок, когда он был чрезмерно поглощен обдумыванием своего злодейского плана. С упоением представляя, как задирает ногу и со всей силы припечатывает ею пятую точку Верховного, Маори не сразу поняла, что где-то в груди зажегся свет – иначе это было не назвать. Будто кто-то медленно выкрутил на полную мощность все ее силы. Ощущения очень странные – такого она не испытывала никогда. Разве что… когда Верховные показали ей прошлое и сказали, что однажды Маори сможет вызвать их «при необходимости». Кажется, так они выразились. И действительно – словно в ответ на ее немой вопрос, вокруг замерцали яркие разноцветные блестки. Кельмарк занес кинжал, и Рагон таки не выдержал – крикнул что-то отцу. Сердце Маори забилось быстрее, она прикрыла глаза. Если это – не тот самый момент, когда есть необходимость в вызове высших сил, так когда еще?! Напряглась, сосредоточилась… Однако тщетно – ничто не могло проникнуть сквозь прутья клетки. Может, стоит снова представить, как ее нога обрушивается на Элегиаса заслуженной карой?.. Послышался громкий вскрик, и она распахнула глаза. Маргарита! Кельмарк все-таки сделал это! Маори без сил сползла на пол, еле видя сквозь пелену внезапно брызнувших слез, как с алтаря потекли алые струйки крови. Удивительно, но от испытываемых эмоций свет в груди словно стал ярче, напитывая ее странными, чужеродными силами. Через несколько длинных секунд сквозь звон стучащих друг о дружку блесток она уже не могла ничего расслышать. Но вдруг комнату наполнил такой грохот, что заставил даже ушедшую в себя Маори нервно дернуться и перевести взгляд на дверь. – Что еще за… – успел промолвить Кельмарк, откладывая окровавленный кинжал. Скрытая иллюзией дверь появилась сама собой, и даже не открылась, а рассыпалась на щепки! В кабинет влетела огромная птица с оперением всех цветов радуги. Влетела гордо, победоносно – и в ужасе покачнулась, увидев мертвую девушку на алтаре. Этой секунды хватило Кельмарку, чтобы гневно щелкнуть пальцами, выпуская смертоносную шаровую молнию, но птица ловко увернулась. Маори и Рагон завороженно наблюдали за птицей – кого-то она очень напоминала… Маори разглядела торчащий ярко-зеленый хохолок и воскликнула: – Райя?! Услышав свое имя, птица издала невероятно пронзительный звук – то ли крик, то ли свист. Все в комнате инстинктивно зажали уши, чтобы не оглохнуть. Саяна, понуро стоявшая в тени Верховного, кажется, вообще потеряла сознание, упав на пол. Маори поджала губы. Туда ей и дорога, предательнице! Птица гневно замахала крыльями, приблизившись к скорчившемуся Кельмарку, облетела вокруг него и неожиданно толкнула витрину с драгоценными камнями, обрушив ее на бок. Длинные, острые когти разбили стекло, и камни посыпались на пол. Они все так же были соединены тонкими цепями, но защита, поставленная еще фарном Астором, больше не действовала. – Райя, сюда! – крикнула Маори. Теперь она знала, что делать. – Разбей мою клетку, сейчас же! Повторять дважды не пришлось. Птица быстро развернулась и подлетела к девушке, пока опомнившийся Кельмарк судорожно искал что-то, повернувшись к ним спиной. Райя издала еще один, особо протяжный крик. Обе клетки замерцали, помигали всеми оттенками синего – и исчезли. От силы птичьего пения Маори не сразу пришла в себя. Отняв руки от ушей, она с заторможенным удивлением обнаружила на левой ладони несколько капель крови. Оглянулась на Рагона – тот был в похожем состоянии. А потом увидела Радужный посох в руке Верховного. Медлить нельзя. Собрав остатки сил, она снова сконцентрировалась, поняв: еще секунда промедления – и все будет потеряно. Свет в груди вспыхнул мгновенно. Разросся до необъятных размеров, так, что казалось невозможным сдержать его внутри. И тут он действительно выплеснулся наружу! Золотым лучом прочертив толстую полосу до камней на полу, свет проник в каждый из них. Камни засветились, послышалось гудение, становящееся с каждой секундой все сильнее. Кельмарк, судя по всему, не обрадовался происходящему. Он отбросил посох, отчего-то переставший сверкать Силой, и кинулся к лежащей на полу Саяне. Птица, зависшая в воздухе над Маори, перелетела на алтарь, будто не опасаясь Кельмарка, и села рядом с головой Маргариты. Гудение, исходящее от камней, становилось все громче, и по потускневшим вокруг артефактам стало понятно – оно нейтрализует всю магию в пределах кабинета. Маори снова посмотрела на Верховного и нахмурилась. Теперь понятно, чем там занимается Кельмарк! Пытается забрать силы недодраконицы! Хоть как-то подпитаться… Вдруг кто-то положил руку Маори на плечо. Она оглянулась – это был Рагон. – Как ты?.. – пристально глядя в глаза, спросил он. Ответить девушка не успела – в ту же секунду с громким треском Саяна исчезла, будто плохо сотворенная иллюзия, и Кельмарк встал. От фантома не осталось буквально ничего, а Верховный выглядел донельзя довольным и полным сил. Маори отшатнулась. – Так это он создал ее, – тихо шепнула она. – Иначе не смог бы поглотить фантом целиком… Рагон мрачно кивнул, поморщившись от уже невыносимого гудения. От распирающей боли в голове Маори едва не упала – в последний момент Рагон подхватил ее, не позволив опять воссоединиться с ковром. А Кельмарк тем временем вытащил из внутреннего кармана мантии красный кристалл перемещения, тот, что украл у Маори он сам или его приспешники. Но уйти не успел. Гудение вдруг прекратилось, блестящие на полу камни заволокло мерцающим туманом, и на их месте появились Верховные. Двенадцать джиннов, каждый – со своим жезлом и, кажется, в ужасном расположении духа. Маори глядела на них, не в силах оторвать взгляд, – и как, интересно, к ним попали жезлы, лежавшие буквально вчера в нижней лаборатории? Хотя это явно был не самый животрепещущий вопрос, который стоило себе задать. – Здравствуй, брат, – сощурившись, бросил Кельмарку Первый Верховный и указал на Радужный жезл, лежащий неподалеку. – Давай-ка сюда то, что мое по праву. Глава 21 Видя, как исказилось в страхе лицо Кельмарка, Маори внутренне возликовала. Тот шарил глазами по кабинету, видимо, в поисках того, что могло бы помочь. Посох он не спешил отдавать, да и вряд ли вообще намеревался. – Не хочешь по-хорошему? – поднял бровь Первый. – Что ж… Парящие за его спиной одиннадцать Верховных в один момент подняли свои жезлы и направили их на Кельмарка. По телу джинна тут же пробежала судорога, силой магии он поднялся в воздух и завис там, окованный колдовством. Из его груди вырвался глухой стон, на что Первый скривил губы. – Ты принес так много боли жителям Альсторна, – процедил он. – Все эти годы мы наблюдали, не в состоянии что-либо предпринять, пока наконец не появилась Слышащая. Джинн указал на Маори, и у той перехватило дыхание. – Если бы не она, – продолжил Первый, – мы и дальше оставались бы заточенными в этих безделушках. – Он смерил Кельмарка ненавидящим взглядом. – Как ты и хотел. – Я от своих действий не отказываюсь! – яростно вскричал Кельмарк. – Вы перестали слышать голос разума, и пришлось убрать вас с дороги! Но это только на время, – быстро добавил он. – Я собирался вас освободить, когда исполню задуманное, и вместе покинуть наконец это место! Первый молча подлетел к нему и взял Радужный жезл. – Молчать, – процедил он. – Злую шутку сыграл с тобой жезл Разума. Он окончательно свел тебя с ума. Кельмарк сжал зубы. Сейчас он и впрямь походил на безумца – бессильный, ненавидимый всеми, оставшийся лишь со своим злом. Сальные волосы растрепались, глаза так и продолжали бегать, тело скручивали болезненные спазмы. Поудобнее перехватив древко Радужного посоха, Первый удовлетворенно вздохнул и прикрыл глаза. Посох тут же налился силой, излучая вокруг самую настоящую радугу. К удивлению Маори, джинн вновь взглянул на нее. – Еще раз благодарю тебя, – произнес Первый. – Хоть вся твоя жизнь и жизнь твоих предков была направлена на то, чтобы в нужный момент оказаться здесь, ты оказала неоценимую услугу всему миру. – Моя жизнь? – пролепетала Маори. – И жизнь предков?.. – Да, – Первый кивнул. – На это силы у нас хватило. На то, чтобы исподволь создать череду удачно обернувшихся событий. – Он взглянул на Кельмарка. – А вот с Аллией ты обошелся по-настоящему подло. Этого не мог предвидеть даже я. – Ну кому-то ведь надо было подтолкнуть девчонку к выбору, который боялась сделать даже она сама, – болезненно усмехнувшись, прошипел Кельмарк. – Я просто немного помог ей с колдовством, только и всего. Чуть измененное заклинание – и наша девочка уже никому ничего не сможет рассказать, а вы отправились считать двухмерных овечек. – С меня довольно! – воскликнул Первый. – В забытьи мы пробыли много веков и многое обдумали. – Он обернулся на остальных джиннов, те согласно покивали. – Чтобы свести к минимуму зло, что ты причинил, и стабилизировать расшатанную тобой Силу этого мира, я призываю всех Верховных отдать жизни за Альсторн. Маори и Рагон пораженно переглянулись. Даже Райя, тихо оплакивающая подругу, подняла пернатую голову. – Жизни?! – вдруг возопил Кельмарк, выпучив глаза. – Да чего они стоят, эти… эти… – Мир спасет только наша жертва, – перебил его Первый. – Альсторн, – он повел руками вокруг себя, будто желая обнять все сущее, – должен жить. Это – ценнейшее наше наследие, и жаль, что ты так и не понял этого. Кельмарк пытался что-то сказать, но, по всей видимости, язык его не слушался, потому что выходило только возмущенное мычание. Магия Верховных все сильнее брала над ним власть. Первый тем временем медленно пролетел по кабинету и остановился рядом с Аравелем. Дракон едва дышал, глаза его были затуманены. Кристалл, глубокой чернотой поблескивающий на шее, делал свое дело. – Это тоже следует забрать с собой, – сказал Первый. Сорвав цепочку с дракона, он перевел взгляд на Кельмарка. – Драконов, коих ты жестоко истребил чужими руками, уже не вернуть, но останется хотя бы этот, один. Чтобы продолжить род. Да, в Альсторне больше не будет чистокровных драконов, но все в мире когда-нибудь меняется. Джинн вдруг нахмурился и с печалью оглядел лежащую на алтаре Маргариту. – А вот с этим, – вздохнул он, – мы ничего не можем сделать. Маори почувствовала, как крепкая рука Рагона ободряюще сжала ее ладонь. Рукавом мантии она вновь судорожно протерла лицо и подняла взгляд на Первого. – Постойте, – сказала она уже отвернувшемуся джинну. – А что будет с нами? Тот грустно улыбнулся. – Думаю, как вы сами захотите, так и будет, – развел он руками. – С нашей жертвой узлы Силы станут настолько прочны, что никакая магия не сможет больше разрушить мир. Артефакты станут мощнее. Однако строить будущее здесь предстоит вам. Мы и так прожили целую вечность. К тому же… смерть – это самая большая загадка жизни. Хотелось бы ее разгадать. С этими словами Первый Верховный резко стукнул Радужным посохом о пол. Посыпались цветные искры. Казалось, комната запылала всеми оттенками радуги. В тот же миг в панорамное окно пробился яркий луч солнца, усиленный отражавшими свет крупными снежными хлопьями. Радуга засияла еще пуще. Маори затаила дыхание – какая красота! На секунду она даже забыла обо всем, что сейчас произошло, настолько удивительным оказалось зрелище. Вспомнилась вдруг приписка под воздушной статуей Аллии Лейтис: «Солнце, сокрытое метелью, – отражение вечной жизни». Действительно, глядя на искрящиеся по всей комнате радужные блики, сложно было представить что-либо, лучше олицетворяющее саму жизнь. Во всех ее проявлениях, цветах и полутонах. Из мыслей девушку вырвал громкий хлопок – джинны исчезли. Не осталось ничего – ни жезлов, ни Радужного посоха, ни сияющего света вокруг. Однако появилось странное ощущение уверенности. Будто раньше Маори приходилось идти по жизни, словно по тонкому льду, а теперь не внушающая доверия поверхность превратилась в самый обычный твердый пол. Мир и правда стал сильнее, она буквально чувствовала это. Понемногу приходя в себя, Маори подошла к алтарю, потянув за собой Рагона. Тот не удержался и проверил пульс на шее Маргариты, хотя и понимал, что она мертва. Райя слетела на пол и обернулась в человеческую себя. Лицо ее было мокрым от слез. Послышались торопливые шаги, и на пороге возник готовый, кажется, ко всему фарн Земезис. За его спиной виднелись остальные члены Совета. Оглядев разбитую в щепки дверь и хаос в самом кабинете, фарн, очевидно, понял, что битва окончена, и растерянно произнес: – Что тут произошло? Где Элегиас? Райя?.. Что вы все тут…