– Что случилось? – тихо спросила я. – Я знаю, кому могли понадобиться бумажные лепестки, – низким голосом произнес Юн. – Моей жене. *** К моему огорчению, Юн не полетел к императрице устраивать допрос. Настроение его омрачилось, вид стал отстраненным и задумчивым. Я была уверена, что сейчас он поведет нас к своей жене и отдаст приказ обыскать ее покои. Ну, знаете, как в фильмах. Однако это был не фильм, а Юн не был актером. И не был глупцом, как полагал его дядя. Император заявил, что сначала должен все толком обдумать, а уже потом делать выводы и принимать решения. Ичиро и Фанг согласно закивали, да и я тоже не могла не согласиться с мальчишкой. Чего толку пороть горячку? Сколько раз я действовала необдуманно, и ничего хорошего из этого потом не выходило. Таким образом, после исследования трупа мы все разошлись по своим делам. Я до последнего думала, что император позовет меня сегодня вечером к себе сделать массаж или прикажет принести чаю, но ничего подобного не произошло. Наступила ночь, и все уже улеглись спать, но мы с Чун все еще сидели перед горевшей свечой и писали письмо принцу Чжу Ди. – Мне и про назначения писать? – спросила я, когда закончила выводить на тонкой бумаге историю о том, как новый советник императора хотел провести контрреформы против ванов. – Обязательно пишите, госпожа, – уверенно кивнула Чун. В итоге я расписала все указы императора с подробностями. Скептически взглянула на исписанные листы, хмыкнула и сказала: – Наверно, такой объем голубем отправить не получится… – Отправим гонца. Это, конечно, не так быстро, но что поделать. – Чун забрала мои письмена, аккуратно сложила их и поместила в прямоугольный черный конверт. С этого момента и на протяжении долгих недель моя жизнь состояла из переписки с принцем и попыток сблизиться с императором. Думала ли я, что это может плохо для меня кончится? Да, ежеминутно. Задумывалась ли, что навредить это может и не только мне? Разумеется, нет. Тогда меня заботила только своя собственная шкура, и я даже представить не могла, что когда-нибудь без раздумий предложу свою жизнь в обмен на жизнь того, кого считала своим врагом. Глава 20 Полночи Юн не мог сомкнуть глаз, размышляя над тем, как ему стоит поступить. Он знал, что императрица питает слабость к цветущей сливе. Весной, ожидая его в своих покоях, она посыпала все вокруг лепестками сливы, а в другие времена года приказывала слугам вырезать их из бумаги. Будучи еще наследной принцессой, Цюань часто носила одежды в бело-розовых тонах с вышивкой цветов сливы. Если сейчас и были у кого-то такие лепестки, то только у нее. Неужели, она убивает слуг? Быть такого не может. – Нет, я должен с ней поговорить, иначе не засну, – пробормотал себе под нос Юн, вставая с постели. Накинув халат, император запахнулся поплотнее и вышел из покоев. – Ваше Величество! – тут же воскликнули слуги, порывисто склоняясь перед своим правителем. На их приветствие прибежал сонный Пан. Поправляя на голове криво сидящий головной убор, он неловко поклонился и спросил: – Что случилось, Ваше Величество? Почему вы не спите? – Мне надо поговорить с императрицей. Сопровождать меня не надо, – бросил Юн, направляясь к выходу из дворца. Слуги сзади закопошились и что-то забормотали, но Юн не обратил на них внимания. Выйдя на улицу, он окунулся в ночную прохладу, глубоко вдохнул и шумно выдохнул. В голову снова пришла трусливая мысль все бросить и сбежать далеко-далеко отсюда. Слишком роскошные мысли для императора… Выбросив из головы свои мечты, Юн поспешил к императрице. – Не дави на нее, – послышался сзади тихий голос Фанга. Его верный друг и телохранитель, как всегда, был рядом. – Ты вообще спишь? – не оборачиваясь, спросил Юн. – Иногда даже больше тебя, – с иронией в голосе ответил Фанг. Юн усмехнулся. Его друг шутил редко, но метко. Во дворце императрицы было темно и тихо. Две служанки, прислонившись к дверям покоев Цюань, мирно посапывали. Юн кашлянул, и девушки испуганно вздрогнули, открыв глаза. – Ваше Величество! – синхронно завопили они, кланяясь. – Сообщите императрице о моем приходе, – велел Юн. Девушки скользнули за двери. Послышались приглушенные голоса, загорелся тусклый свет. – Не давите на Ее Величество, – еще раз напомнил Фанг. – Да понял я, понял, – нетерпеливо буркнул Юн. Долго ждать не пришлось. Служанки выскочили из покоев своей госпожи довольно быстро, склонились перед императором и объявили, что императрица его ожидает. Резко выдохнув, Юн вошел в покои своей жены. Цюань сидела на постели. Волосы ей расчесали и заплели в аккуратную косу, однако лицо императрицы было бледным и сонным. – Ваш визит – радость для меня, Ваше Величество, – произнесла Цюань, склонив голову. Он всегда говорила ему эти слова, только обычно в голосе ее присутствовала сладость, которой сейчас не наблюдалось. – Нам надо поговорить, – решительно заявил Юн, вставая перед своей женой. Цюань склонила голову набок и выжидающе уставилась на него. Юн не знал, с чего начать. Спросить прямо? Рассказать все с самого начала? Ему всегда было сложно разговаривать со своей женой. Он несколько раз думал, прежде чем что-то ей сказать. Так же тяжело ему было разговаривать с дедом и министрами, и только разговоры с Фангом и Минчжу были легкими и текли как ручей. А еще Юну было легко с придворной дамой Мей… – Недавно произошло еще одно убийство, ты знаешь? – откинув ненужные мысли, начал разговор Юн. Цюань кивнула. – Слышала, что в этот раз убили евнуха. И вовсе не в полнолуние. – Так и есть. Я и мои люди осматривали сегодня его тело. Знаешь, что мы нашли в волосах жертвы? Девушка помотала головой. Юн долго молчал, вглядываясь в свою жену, чье лицо не выражало ничего, кроме покорного ожидания. Виновата или нет?.. – Бумажный лепесток сливы. – И что это значит? – Насколько я знаю, у тебя всегда при себе есть огромный запас бумажных лепестков сливы, – не сводя взгляда с лица жены, ответил Юн. Цюань усмехнулась. Взялась за длинную косу и медленно начала ее поглаживать. – Хотите сказать, что подозреваете меня? – У нас слишком мало сведений, поэтому я не исключаю никого, кто мог бы быть причастен к этим убийствам, – холодно пояснил Юн. – А вы не задумывались, что это дело рук настоящего призрака? – предположила Цюань. – Боюсь, призраки не могут перерезать людям глотки с точностью профессиональных убийц. Императрица вздрогнула, но в лице не изменилась. Лишь искоса взглянула на открытое окно, выходящее на сад. Возможно, она действительно боится убийцы, а возможно, лишь делает вид, что напугана. Юн плохо знал свою жену, поэтому не мог понять, что у нее на уме. – Лепестки хранятся в том сундуке. – Цюань кивком головы указала направление. – Их для меня вырезают служанки. Не знаю, кто именно. Моя придворная дама сама поручат им это дело. Мне же важно только, чтобы бумажные лепестки как можно больше походили на настоящие. Юн подошел к внушительному сундуку, поддел ногой крышку и откинул ее назад. От легкого сквозняка несколько лепестков взмыли в воздух и осели на полу. Юн удивленно присвистнул. – Зачем тебе так много? Что ты с ними делаешь? – Раньше я пыталась с помощью них разжечь в вас пламя чувств ко мне, – с ноткой грусти в голосе ответила Цюань. – Но теперь поняла, что это бесполезно. – Чувства? – переспросил Юн. – При чем тут мои чувства и лепестки сливы? Императрица горько усмехнулась, встала и подошла вплотную к своему мужу. Вдалеке от единственной зажжённой свечи лицо Цюань казалось демоническим. Изящные губы искривила усмешка, делая лицо императрицы злобным и пугающим. – Вы забыли, мой дорогой муж? – прошептала она. – Забыли, как мы стояли под цветущей сливой и разговаривали о нашем предстоящем браке? Я так боялась, а вы меня успокаивали. Говорили, что не в силах отменить свадьбу, но обещаете заботиться обо мне, защищать меня и приложить все усилия, чтобы меня полюбить. Так вы сказали в тот день. И лепестки сливы падали на нас, оседая на наших одеждах и волосах. Помните?