Сам же Леман де Вер подошел к шкафу, открыл одну из дверок и извлек оттуда большую бутылку из темного стекла с пробкой, залитой сургучом. За бутылкой последовали высокие бокалы и небольшая жестяная коробка. Де Вер ловко разлил вино по бокалам – оно оказалось темным, цвета гранатового сока, – затем с галантным поклоном поднес бокал Вельмине. Итану тоже подал бокал, затем открыл коробку и тоже протянул ее Вельмине. Оказалось, внутри, засахаренные фрукты. – Прошу вас, не смущайтесь, – подбодрил советник, – я специально держу у себя сладости. А вдруг какая дама заглянет? Но – увы! – и он картинно подвел глаза, – дамы ко мне заглядывают чрезвычайно редко. – Отчего же? – спросила Вельмина. – Мне кажется, советник при короле – это фигура, которая всегда будет интересовать дам. Де Вер покачал головой, усмехнулся и взял свой бокал. – Потому что, дорогая Вельмина, я уж не юноша, способный к пылким речам и сладким поцелуям при луне. Пылкие речи заменили циничные и порой обидные замечания, а сладкие поцелуи – служба королю. – Но раз уж коробка стоит, то вы не теряете надежду? – Конечно, не теряю. Тем более я же не сказал, что вовсе не заглядывают? Впрочем, что это мы… – Он поднял свой бокал. – За наше плодотворное сотрудничество! Вельмина сделала маленький глоток – вино оказалось приятным, совсем немного терпким, с легкой кислинкой. От него маленький клубок тепла прокатился вниз по горлу, приятно согревая. Вельмина высмотрела в коробке засахаренную вишню и с удовольствием положила ее в рот. Наблюдать за советником было интересно. Вельмина знала, что Итан тоже наблюдает: по его расслабленному лицу пока невозможно что-либо понять, но она ведь уже довольно изучила короля-дракона, чтобы понять, когда тот сосредоточен и мысленно делает определенные выводы о происходящем. – Итан, – сказал советник, – полагаю, что завтра я выправлю вам обоим документы. Ты, как я и говорил, будешь безродным, но весьма амбициозным мерзавцем, соблазнившим мою родственницу. А вы, моя драгоценная Вельмина, будете той самой несчастной родственницей, купившейся на выдающиеся достоинства сидящего здесь мужчины. Вельмина осторожно улыбнулась. Все это ей пересказал Итан, и она не была против. Ее даже не особенно смущало, что она предстанет пред двором короля Кентейта женщиной, павшей жертвой страсти. Обычно таких жалеют и не воспринимают всерьез… Это все, что она могла пожелать, чтобы ее не воспринимали всерьез. – Чуть позже, когда отдохнете и поужинаете, познакомитесь с вашей новой родословной. Ее придется заучить так, чтобы, даже если вас разбудят посреди ночи, вы могли эту родословную пересказать. Вельмина кивнула. С этим она тоже была вполне согласна. – Я переговорю с его величеством. Полагаю, он будет не против, если вы составите компанию его дочери, – ровно продолжал советник. – Это очень хорошее место, поверьте. – Верю, – шепнула Вельмина. – И что я должна буду делать? – Не так уж и много. Внимательно смотреть по сторонам и докладывать мне о происходящем. Вельмина краем глаза заметила, как лицо Итана из расслабленного мгновенно сделалось напряженным и злым. – Мы не договаривались, чтобы Вельмина таким занималась, – резко сказал он, – и то, что вы предлагаете, мало похоже на выражение благодарности. Советник пожал плечами. – Хорошо, Итан. Как скажешь, нет так нет, я не настаиваю. Но, право же, ты ведь не будешь запирать Вельмину в этом доме? Пусть будет фрейлиной. Это интересно, в конце концов. – Я хочу, чтобы Вельмине ничто не угрожало, – холодно ответил Итан и нахмурился. – На ваше предложение я согласился исключительно потому, что чем-то заниматься все-таки надо. Но все, что вам нужно, я могу и сам. Незачем делать из моей жены соглядатая. И совершенно внезапно Вельмина поняла, что ее не коробит то, что незаметно для себя самой она стала женой Итана. Привыкла? Или попросту все равно? А если подумать, может быть, именно это и имела в виду гадалка? «Будешь женой дракона». Ну вот. Дракон назвал ее своей женой, а ее это как будто и не волнует… Советник вздохнул. Залпом допил вино, хмуро глянул на Итана, который едва слышно постукивал бокалом о деревянный подлокотник кресла. – Как скажешь. Клянусь, не буду больше даже говорить об этом. Но на то, чтобы Вельмина стала просто фрейлиной, ты согласен? Она посмотрела на Итана, мысленно умоляя: «Пожалуйста, согласись! Мне будет сложно постоянно сидеть в мрачном доме наедине с собственными мыслями, тогда как ты будешь занят какими-то делами… Все-таки помощник советника – это ответственность. Придется, быть может, постоянно быть в разъездах». И, кажется, он понял. И кивнул. – Значит, договорились. – Де Вер оживился, плеснул себе еще вина. – Я бы предложил, пока Вельмина будет разучивать свою родословную и историю того, как ее угораздило связаться с очаровательным негодяем, позвать портниху и заказать платья, чтобы не стыдно было показаться при дворе. Да и тебе не помешает справить несколько костюмов, наш король недолюбливает Аривьен. Итан кивнул еще раз и отпил из своего бокала. Потом, хмуро глядя на советника, спросил: – Могу я где-то купить вытяжку из мартовской травки? Черные брови де Вера удивленно приподнялись. – О, вот как… – протянул он задумчиво. – Молодежь, молодежь… Дети – это благо. Впрочем, не мое это дело… Разумеется, эта дрянь продается. Я прикажу, чтобы Рогнеа купила и принесла. Вельмина поняла, что стремительно краснеет. Ведь, получается, только что де Вер ее осудил за то, чего она и не делала? Впрочем, не его это дело… Но все равно почувствовала она себя неуютно. Спешно допила вино, разжевала кусочек неизвестного фрукта. – Женевьева – хорошая, добрая девушка, так о ней говорят, – тем временем произнес де Вер, и его голос сделался мягким и теплым, словно подогретый воск. – Она сызмальства без матери. Правда, и без мачехи, наш король больше не изволил жениться. Повисло неловкое молчание. И, чтобы разбить его, Вельмина поинтересовалась: – Наверняка у девушки уже есть жених? Взгляд де Вера сделался пронзительным и даже пугающим. – Официального нет, – быстро ответил он, – впрочем, вы скоро все увидите. Думаю, Женевьева сама вам все расскажет. Ей, бедняжке, и поделиться не с кем. И совета спросить не у кого. – А другие фрейлины? Она ведь может и им рассказать! Советник вздохнул, покрутил в пальцах ножку бокала. – Другие фрейлины – сами еще дети, Вельмина. А с женщинами старшего возраста у малютки Женевьевы как-то не сложилось. Постоянные были ссоры, обиды – и его величество их убрал. – Понятно, – пробормотала Вельмина. Хотя на самом деле ничего понятного не было. В ее представлении юная принцесса должна была жить в окружении толпы девушек и женщин, с которыми она бы делилась мечтами и у которых, в случае чего, могла бы спросить совета. В этот миг пришла Рогнеа и, ловко сделав книксен, сообщила, что покои для господина и госпожи полностью подготовлены, камин натоплен, вода в купальне подогрета, а кровать застлана свежим бельем. Вельмина почувствовала, как руки мгновенно похолодели. Кровать! Застлана! Она оказалась в силках, сотканных из ее же страхов и опасений. Ну, конечно. Раз Итан объявил их мужем и женой, то как еще они могут спать? Только в одной постели. * * * Ужин прошел спокойно, если не считать соленых шуточек, которые Леман де Вер временами отпускал по поводу выбора своей непутевой родственницы. Вельмина не обижалась, она понимала, зачем он это делает: чтобы слуги поверили, чтобы поползли по городу слухи, которые полезны советнику. Итан поначалу хмурился, но затем тоже понял. Осторожно положил руку поверх ее руки, как будто призывая к спокойствию. Вельмина улыбнулась и едва заметно кивнула. Уж она-то понимала, что так надо. Леман де Вер, попав домой, преобразился. Причесался, побрился и переоделся – и теперь уж точно можно было сказать, что напротив сидит советник его величества: седые, соль с перцем, волосы убраны в аккуратный хвост и перевязаны черной бархатной лентой, сорочка сверкает белизной, а свет магических светильников играет тысячью разноцветных искр в крупном бриллианте булавки, которой украшен шейный платок. Сюртук – черный, бархатный, на груди расшитый серебряной канителью. Лицо словно слеплено из острых углов, и даже брови с изломом, немного зловещие такие брови… Но, верно, королевский советник и не должен быть добряком? А может быть, и внешность обманчива, но как раз в этом Вельмина и сомневалась. Почему-то самое первое впечатление, составленное о человеке, оказывалось верным. В чертах Итана читались благородство и целеустремленность, и это, пожалуй, чувствовалось даже тогда, когда она впервые увидела портрет короля и королевы. Даже тогда, когда он был для всех чудовищем, вырывающим сердца. По завершении ужина де Вер выдал Вельмине тонкую папку, обтянутую кожей. Сказал сухо: – Извольте прочесть сегодня же. А вы, – окинул Итана острым взглядом, – извольте посетить мой кабинет. У нас есть что обсудить. Итан молча кивнул, при этом его пальцы погладили Вельмине тыльную сторону ладони. Очень легко, едва касаясь – и отчего-то эти ласкающие прикосновения мгновенно отозвались мурашками по всему телу и какой-то странной легкостью в голове. …Наверное, Леман де Вер очень любил свою жену. Оставшись одна, Вельмина отложила папку со своей новой родословной и биографией на изящный туалетный столик, а сама отправилась по отведенным им комнатам, чтобы осмотреться не торопясь. Так вот, Леман де Вер должен был любить свою супругу, если судить по обстановке и отделке. В отличие от прочих помещений дома, все здесь дышало светом и легкостью: белые голубки на нежно-голубых шелковых обоях, букеты чайных роз и фрукты в корзинах на гобеленах. Бархатные подушечки на кушетках, отороченные золотыми витыми шнурами. Вазы, фарфоровые статуэтки, изящные и хрупкие настолько, что вообще удивительно, как они не ломаются под собственным весом. Вельмина обнаружила отдельную полочку с коллекцией стеклянных флакончиков из-под духов. И на столе большую коробку с нитками и канвой для вышивки. И еще несколько томиков сентиментальных стихов – очень дорогих, с золотым тиснением. Снова Вельмина увидела портрет юной белокурой девушки – тут она была запечатлена с рукоделием, и солнечный свет, падая косо, сиял в ее пшеничных косах. «Возможно, это и есть его жена», – с грустью думала Вельмина, возвращаясь в спальню. И жаль, что она умерла. Скорее всего, Леман де Вер так и остался без наследников и не захотел больше связывать себя узами брака. Дело шло к полуночи, о чем громогласно где-то в доме оповестил бой часов. Итана все не было, но так даже лучше: она не представляла себе, как это будет выглядеть… Он разденется и ляжет в кровать. А она? Придется рядом? От мысли о том, что она останется наедине с Итаном, гулко забилось сердце. «Да что ты так трясешься? Вы ночевали с ним под одной крышей, там, в лесу. И ничего он тебе не сделал». «Но то – тогда, – возразила себе Вельмина, – мало ли что ему в голову взбредет теперь, когда я вполне здорова?» Не выдержав мысленную дуэль с самой собой, она сквозь зубы обозвала себя трусихой и тряпкой. Ей в любом случае придется как-то справляться со своими страхами. В любом случае придется затоптать те воспоминания, от которых хочется удавиться. Вельмина избавилась от платья – того самого, что дала ей лесная ведьма. Оно было сшито из грубого холста, слишком широкое в талии и узковатое в груди – но в нем, как ни странно, Вельмина чувствовала себя защищенной. Оставшись в сорочке и панталонах, она быстро накинула длинный байковый халат, завязала пояс и, взяв папку, забралась под вышитое покрывало. Рядом, на тумбочке, стояла лампа, ажурная корзиночка, сплетенная из проволоки, а в ней лежал большой прозрачный кристалл, похожий на ограненный горный хрусталь. Уже не сомневаясь в том, что кристалл – магический, Вельмина провела над корзинкой ладонью, и в глубине кристалла тут же зажегся свет. Люстра на потолке стала медленно гаснуть. Вельмина усмехнулась. Чем севернее, тем больше магии. Любопытно, ведьма правду говорила о жертвоприношениях? Откуда черпают столько магии, чтобы работали все эти занятные вещицы? А потом она с головой ушла в чтение инструкций, написанных для нее де Вером.