– Ничего страшного. Наложу швы, сегодня отдохнет в лазарете. – Я могу что-нибудь сделать? – спросил Эдвард. Врач устало посмотрел на него, всем своим видом показывая, насколько его раздражают богатенькие оболтусы, от которых одни проблемы. – Можете не мешать, – произнес он. – Всего доброго. На диване осталась кровь, которая стремительно впитывалась в цветную обивку. Эдвард ждал меня в саду. В самом дальнем уголке, где отцветали дикие розы, разбрасывая на траву алые лепестки. Рану Милли зашили, девушку оставили под наблюдением врача. Папаша Дварксон, который вышел на связь со мной час назад, орал, что его дура-доченька покинет площадку либо мертвая, либо женой Эдварда Финнигана, так что пусть не пытается обмануть родителей, их не проведешь! Я выслушала гневную тираду, клятвенно пообещала все передать Милли и, закончив разговор, подумала, что от таких родителей была бы рада сбежать на край света. Брак с Эдвардом Финниганом казался меньшим из зол. И чем ей не угодил вариант с замужеством? – Так о чем ты хотел поговорить? – спросила я. Эдвард, сидевший на маленькой скамейке, поднялся мне навстречу, и я заметила, что смесь беспокойства и вины не покинула его. – О многом, – признался он. – Все это очень тяжело, а с тобой как-то легче… – Тяжело выбирать невесту из лучших девушек страны? – хмыкнула я. – Ну-ну. Макс в курсе, что ты здесь со мной? Эдвард посмотрел на меня как на идиотку. Я в очередной раз убедилась, что он, конечно, очень любит брата, но странною любовью, которая позволяет плевать на его чувства с самого высокого дерева. А может, они просто привыкли делить женщин? – Все-таки ты лицемер, – сказала я. Эдвард понимающе кивнул и, подойдя, протянул руку. – Пойдем, – сказал он. – Покажу тебе кое-что. В следующий миг мы уже летели в небе в коконе огненных брызг. Эдвард крепко прижимал меня к себе, и я чувствовала, как человеческое тело покрывается тяжелыми прохладными пластинами драконьей чешуи, а ладони, лежащие на моей спине, растут и тяжелеют. Когти у Эдварда были с позолотой – я представила, как они кромсают живую плоть, и мне стало холодно. Но я забыла обо всех страхах, когда увидела, где мы летим. Внизу расстилались бескрайние леса. Отсюда, с высоты, они были похожи на густую шерсть неизвестного животного. Вот темную плотную зелень рассекла прихотливо скрученная лента реки, а вот и горы показались, пронзили зелень кривыми рыжими когтями. Дракон рухнул вниз. Ветер гудел в ушах, хлестал по щекам, и в тот момент, когда я испугалась, что мы разобьемся, все кончилось. Теплая вода охватила меня, потянула вниз, и в ноги грубо ткнулось неровное дно. – Минеральная вода, – негромко сказал Эдвард. – Одна из множества скважин. Он по-прежнему обнимал меня, и я чувствовала, насколько горячим было его тело под тонкой мокрой сорочкой. Его ладони, лежавшие на лопатках, медленно поползли вниз, высушивая ткань моей блузки и опаляя кожу. Мне казалось, что я горю. Тело предательски подалось навстречу Эдварду, и, когда он накрыл мои губы жадным, сминающим поцелуем, я поняла, что отбор закончен. Мы нашли друг друга, мы были идеальной парой, мы… Я не знаю, сколько времени мы целовались. Солнце медленно катилось за изломанную линию гор, вода бурлила вокруг нас, и, если бы Эдвард не прижимал меня к себе, я бы упала. В ногах снова поселилась предательская слабость, а грудь томительно тяжелела в предвкушении прикосновения умелых пальцев и нежных губ. Разум вернулся ко мне только тогда, когда Эдвард подхватил меня на руки. – Это неправильно, – опомнилась я. Эдвард осторожно опустил меня на камни – теперь он нависал сверху, подавляя мощью сильного и такого желанного тела. Чувство чужой нахлынувшей нежности было настолько глубоким, что я теряла способность сопротивляться. Разум ускользал куда-то прочь, выпуская лишь чистую, беспримесную похоть и желание наконец-то ощутить в себе этого мужчину. – Я знаю, – хрипло прошептал Эдвард. – Я все это знаю… но ничего не могу с собой поделать. Поцелуй был резким и грубым, со вкусом крови, и еще несколько минут назад он возбудил бы меня так, что я выпрыгнула бы из белья. Но теперь наведенное драконье очарование больше не имело надо мной власти. Я смогла оттолкнуть Эдварда и выдохнула: – Я не люблю твоего брата. Но он не заслужил такого. Эдвард усмехнулся. Поднялся на ноги и, спрятав руки в карманы, оценивающе посмотрел на меня. Видимо пытался понять, что во мне так его привлекает. Неужели просто то, что я не стелюсь у его ног? – Тогда, – Эдвард одарил меня обворожительной улыбкой и раскинул руки, – всего доброго. В следующий миг огненная комета уже поднималась в небо. Я оторопело смотрела вслед дракону, и только теперь до меня потихоньку стало доходить, что мои дела очень плохи. Старший из братьев оставил меня в горах без всякой возможности спуститься. Сейчас примерно пять часов вечера, а это значит, что я проведу ночь на этой крошечной каменной площадке, которая могла бы стать местом для любовных игр, а стала тюрьмой. Ночи в горах холодные. Еще одна гадость. Дракон превратился в огненную запятую на синем холсте неба. Возможно, Эдвард вернется поздно вечером – проведет несколько часов, коварно хихикая и представляя, как я умоляю о спасении. Я сняла мокрые туфли и вынула из кармана брюк смартфон. Он вполне предсказуемо не включился. Это было плохо. Совсем плохо. Конечно, Макс начнет беспокоиться, когда увидит, что меня нет на территории особняка, но вряд ли Эдвард признается, что утащил меня в горы. Меня будут искать, правда, как в старом анекдоте: не там, где потеряли, а под фонарем, где светлее. Эдвард, конечно, вернется, а к тому моменту я уже дойду до ручки и соглашусь на все, что он пожелает. Я разобрала смартфон, вынула аккумулятор и разложила все детали на солнышке. Возможно, когда они высохнут, мой всегдашний помощник еще раз придет ко мне на помощь. В принципе, чего хорошего можно ждать от того, кто в грош не ставит собственную семью? Эдвард хотел получить желаемое – ну вот приспичило ему положить в свою постель именно меня. Не добился и решил проучить строптивую девку. Прекрасный способ, собственно говоря. Насижусь в горах, приду в отчаяние и смирюсь. Я похлопала по карманам и не выдержала – расплакалась. Собираясь на встречу с Эдвардом, я и не предполагала, что она закончится на скалах, и пузырек с хортасином остался на тумбочке в моей комнате. Утро я встречу слепой. Если Эдвард хочет именно этого, то в нем нет ничего человеческого. Он действительно чудовище. Солнце медленно уходило за горизонт, и небо меняло цвет. Я собрала смартфон и попробовала включить его, но он по-прежнему был бесполезным куском пластика. Можно было швырнуть вниз и прикинуть, как долго он будет лететь. Я напилась минеральной воды и свернулась калачиком возле скважины, крутя в пальцах смартфон. Эдвард решил сломить меня – и ночь ему поможет. Время текло медленно-медленно. Я смотрела на невероятно красивый вид, который открывался с гор, и думала о том, что мир прекрасен, только вот населяют его отвратительные существа. Постепенно темнело, и меня все больше и больше охватывало тоскливое отчаяние. Эдвард вернулся в особняк и сейчас ужинает с девушками, презрительно думая, что проучил гордячку. Теперь-то она не будет задирать нос, когда на нее обратят внимание сильные мира сего. Мне было больно. Очень больно и очень обидно. Смартфон ожил поздним вечером, когда мир окутало тьмой, и я при всем желании уже не могла шевелиться. Камни еще хранили тепло солнца, но я понимала, что это ненадолго. На экране появилась привычная заставка, которую сменила надпись: «Аварийное использование. Аппарат выведен из строя». Я улыбнулась. Пожалуй, этого хватит. Аварийный режим дал мне возможность выйти в приложение, способное подать сигнал бедствия. Его запеленгует служба спасения, отметит точку на карте и отправит помощь. Я ввела нужную комбинацию цифр, которую накрепко зазубрила еще в школе: семнадцать восемьсот сорок четыре. «Попала в беду, не могу передвигаться, нужна срочная медицинская помощь». И смартфон отправил сигнал службам спасения этого региона. Спустя несколько минут он пискнул – ответ получен, меня услышали, и помощь идет. Экран смартфона расплылся неровным светлым пятном и ушел во тьму. Я по-прежнему держала его в руке, но уже ничего не видела. Тьма была снаружи, и тьма была внутри. Я потеряла счет времени и опомнилась только тогда, когда совсем рядом под чужими шагами зашуршали камни. – Инга, – сказал Кристиан, – вот и я. Это было неправдой. Он не мог здесь находиться. Я прекрасно знала, что во тьме должен раздаться шум вертолета. За мной прилетит санавиация и заберет в клинику. – Ты мне снишься, – промолвила я и не расслышала своих слов. Знакомые пальцы погладили меня по щеке. – Да. Снюсь. Спи, все уже позади. – Правда? – спросила я. Тьма бурлила под веками, но сквозь страх, кромсающий душу, пробивалась надежда. Я была не одна в этой тьме. Кристиан подхватил меня на руки и ответил: – Правда. А теперь спи. И я уснула. Глава 4 – Она здесь, фро Финниган! Вот она! Мягкая прохладная трава щекотала босые ноги. В лицо ударил свет фонаря – наглый, желтый, обжигающий. Я прикрылась рукой от света – похоже, это сад, то самое место, где Эдвард назначил мне встречу. Кругом царила ночь, со стороны особняка неслась легкая музыка. По сценарию вечером участницы отбора должны были танцевать. И Эдвард развлекался, наверняка изредка мельком думая о том, что я замерзаю на той скале. Должно быть, приговаривал: «Так тебе и надо, тварь строптивая. Будешь думать головой». – Инга! – Макс подхватил меня, помогая сесть. – Господи, Инга! Я оттолкнула его руку и провела по лицу грязными ладонями. Зрение вернулось, значит, Кристиан мне не привиделся. Видимо, его стараниями я снова оказалась на территории, где проходят съемки. Меня охватил гнев, настолько тяжелый и давящий, что глаза заболели. Я поднялась на ноги, покачнулась: Макс тотчас же подхватил меня под руки. Он искал меня и не понимал, куда я делась, – это было видно по его испуганному лицу, настолько испуганному, словно Макс решил, что я умерла. В каком-то смысле так и было. – Инга… Где ты была? – спросил Макс. Он смотрел так, словно не верил, что я перед ним стою. – Я тебя искал… Тебе плохо? – Да, – кивнула я. – Да, мне плохо. Ни секунды не останусь на этом проклятом проекте. Ноги моей тут больше не будет.