– Может быть, у них просто хватило ума не дать себя убить? – Филипп так быстро произнёс эти кощунственные слова, что Оливия не успела его остановить. Себастьян вскинул глаза на племянника. Лицо его жалко сморщилось, руки, покоящиеся на коленях, принялись за свою работу, отсчитывая невидимые бусины. Матиас Крэббс издал саркастический смешок. – Я погляжу на твою смелость, Филипп, когда начнётся новая суматоха. А она обязательно начнётся, ты уж помяни моё слово. Французишки почувствовали, что опять запахло порохом, но забастовки им не помогут. Дольфуса уже заставили замолчать. И сэру Чемберлену я не слишком-то доверяю, уж больно он заискивает перед германскими засранцами. – Матиас! – воскликнула тётушка Розмари со стародевическим возмущением. Крэббс не обратил на её слова никакого внимания. Вместо этого он сбросил полотняную салфетку, под которой скрывался резной деревянный ящик длиной около пятнадцати дюймов. Откинув крышку, он продемонстрировал всем присутствующим внушительного вида револьвер с инкрустацией на рукоятке. – Старый дружище Уэбли, – пояснил Крэббс. – Тридцать восьмой калибр. В отличном состоянии благодаря тщательному уходу. Взяв револьвер, он навёл его на медную вазу, стоявшую в углу. Тётушка Розмари ахнула и поднесла обе руки к тощей морщинистой шее, обвитой нитями поддельного жемчуга. – Я немолод, но это не значит, что я немощен, – медленно, с расстановкой произнёс Матиас Крэббс. – Я в состоянии защитить своих близких, слышишь, Вивиан, милая? Если вчерашнее хулиганство повторится, я сам выйду им навстречу с этой вот игрушкой в руках, и тогда посмотрим, насколько у них крепкие нервы. Поверить не могу, что вчера ни одному из вас не пришла в голову мысль догнать наглецов и призвать к ответу. Крэббс обвёл взглядом присутствующих мужчин и презрительно покачал головой. Потом пристально посмотрел на Себастьяна и скривился, словно раскусил кислую ягоду. Когда он бережно укладывал револьвер в ящик, в столовую вошёл Энглби. – Мистер Крэббс, звонок из полицейского управления. Инспектор Оливер интересуется, в какое время вам будет удобно его принять. Утверждает, что у него есть новости по этому делу. *** Джереми Эштон встретил инспектора и его помощника очень радушно. Молодой светловолосый человек ожидал полицейских в своём кабинете и сразу же указал им на удобные кресла возле камина, как только они вошли. Инспектор не собирался надолго задерживаться в поместье Эштона, поэтому решил заглянуть сюда по дороге в Гриффин-холл. Расположившись с комфортом в удобном кресле с высокой спинкой, он сделал знак сержанту вести записи. – Как я понимаю, вы, мистер Эштон, в день трагедии были приглашены на ужин хозяином Гриффин-холла, мистером Крэббсом? – Да, это так. Я получил приглашение заранее, по-моему, за два дня, если не ошибаюсь. Могу постараться отыскать его, если это важно для дела. – Нет-нет, – инспектор остановил его попытки взмахом руки. – Это не настолько важно, чтобы утруждать вас. Но мне хотелось бы узнать вот что: зачем, по-вашему, мистер Крэббс пригласил вас? Насколько я могу судить, за ужином присутствовали исключительно члены семьи. Эштон замялся. Он взял со стола миниатюрную фигурку Психеи и принялся вертеть её в руках. – Думаю, мистеру Крэббсу было необходимо моё присутствие, – наконец произнёс он. – Вы, разумеется, спросите его самого об этом, но если хотите знать моё мнение – он просто опасался, что кто-то из родственников слишком эмоционально воспримет новость о его женитьбе. Мистер Крэббс, если честно, не очень высокого мнения о своей родне. Он не хотел омрачать скандалами день, когда собирался объявить о бракосочетании. Боялся, что на мисс Белфорт это произведёт тягостное впечатление. – Хм, – инспектор поднял брови и поправил очки. Пока всё, что он знал об Айрис Белфорт, говорило о том, что на эту девушку скандалы оказывали не слишком-то тягостное впечатление. – То есть вы выступали на том ужине в роли человека со стороны, в присутствии которого члены семьи постесняются устроить свару из-за того, что наследство уплыло из рук? Эштон кивнул, хоть ему и не понравилась грубоватая формулировка инспектора. – И как же? Ваши с мистером Крэббсом старания увенчались успехом? – Не знаю, что и сказать, – Джереми Эштон смущённо пожал плечами. – Разумеется, все были обескуражены этим известием. Атмосфера была очень напряжённая. Звенела, как натянутая тетива. Знаете, такой тонкий звук, который спустя несколько минут перестаёшь слышать, но продолжаешь чувствовать. И я, хоть и ощущал себя крайне неловко, решил, что мистер Крэббс был абсолютно прав, пригласив меня. Иначе кто-нибудь мог и не сдержаться. – Кое-кто и не сдержался, – мрачно напомнил инспектор Оливер. – Причём лучше бы этот человек устроил скандал, чем стал убийцей. А вы не заметили, может быть, кто-то был потрясён больше остальных? Это могло проявиться не только выражением лица. Зачастую люди скрывают свои истинные чувства, надевая маску безразличия или добродушия. А вот их руки выступают в роли предателей – непроизвольно сжимаются в кулаки или… – Вспомнил! – перебил Джереми Эштон инспектора. – Это именно то, о чём вы говорите! Молодая женщина, миссис Хоггарт, как только услышала о предстоящей свадьбе, сжала в руке столовый нож. Я обратил внимание на неё потому, что лицо её оставалось спокойным, даже безмятежным, будто новость эта ни капельки её не трогает. Однако нож она сжимала так крепко, что побелели костяшки. Инспектор проверил записи Киркби и удовлетворённо кивнул. – Нам повезло, что вы очень наблюдательны, мистер Эштон. Скажите, а больше вы ничего подобного не заметили? Вы помните, как отреагировали остальные? Эштон задумался, возрождая в памяти недавний вечер. Он даже прикрыл глаза, чтобы увидеть столовую, накрытый стол, людей, сидящих за ним. Мысленно он путешествовал взглядом по каждому из них, отмечая про себя, что даже в попытке восстановить события его взгляд притягивает выразительное и неповторимое лицо Вивиан Крэббс. Уловив лёгкую мечтательность, осенившую черты свидетеля, полицейские переглянулись. Вышло это само собой, и Киркби, опасаясь, что инспектор сочтёт подобное фамильярностью, быстро отвернулся и принялся просматривать записи. – Мисс Сатклифф была просто не в себе, – начал докладывать Эштон, по-прежнему не открывая глаз. – Даже не предполагал, что такая чинная пожилая леди может столь сильно разозлиться. Миссис Хоггарт, как я уже говорил, долгое время продолжала так и сидеть, с ножом в руке. Мистер Хоггарт выглядел довольно забавно – он сильно покраснел, и я начал опасаться, не хватит ли его удар. Остальные вроде бы подобных признаков гнева не проявляли. Кое-кто даже веселился – близнецы переглядывались и делали большие глаза, подавали друг другу какие-то таинственные знаки. – Великолепно! – заявил инспектор, когда Эштон закончил. – Если бы каждый раз, когда происходит убийство, свидетели были в той же мере наблюдательны, что и вы, то наша с Киркби работа стала бы намного проще. А последующие события вы помните также хорошо? – Вы имеете в виду продолжение вечера в мастерской? – Именно. То, что происходило перед самым убийством. Меня интересует, кто в течение вечера близко подходил к столу, за которым сидели мистер Крэббс и мисс Белфорт. Джереми Эштон снова закрыл глаза и весь подался вперёд, будто вглядывался в прошлое при помощи бинокля. – Да практически все, – растерянно произнёс он. – Стол располагался в таком месте, что мимо него приходилось буквально протискиваться для того, чтобы пройти в переднюю часть мастерской. Картины на демонстрационных мольбертах были установлены именно там, и все, кто подходил их рассмотреть, пробирались мимо мисс Белфорт. Мне даже показалось, что гости специально стараются пройти как можно ближе к ней, чтобы взглянуть ей в глаза. Девушка тоже это заметила, и мне показалось, что её такое неприкрытое любопытство забавляло. – Какое у вас сложилось впечатление о мисс Белфорт? Только давайте начистоту, – предупредил инспектор. – Мне она показалась хитрой и пронырливой особой, – сдержанно высказался Эштон. – Но мистер Крэббс был весьма высокого мнения о её деловых качествах. – Вы были знакомы с ней раньше того дня, когда случилась трагедия? – Да, – Эштон сдержанно кивнул. – Я время от времени захожу к мистеру Крэббсу на рюмку пастиса или просто поболтать. Мы соседи, да и его истории о былых временах всегда интересно послушать. Он превосходный рассказчик, при этом побывал и в Африке, и в Индии, и в Афганистане. Участвовал в военных операциях, несколько лет провёл в доминионах. Мисс Белфорт помогала ему облечь воспоминания об этих временах в форму мемуаров. Ну и ещё она приводила в порядок библиотеку. – У нас есть информация, что у мисс Белфорт имеются богатые и влиятельные родственники. А точнее, тётя, живущая на юге Англии. Вам что-нибудь известно об этом? – Боюсь, что нет, – покачал головой Эштон. – А эти сведения достоверны? На меня мисс Белфорт произвела совершенно противоположное впечатление. – Что вы имеете в виду? – Однажды я без предупреждения решил заехать к мистеру Крэббсу. Уже не вспомню, что там был за вопрос, но я долго ждал, пока он освободится – успел даже прогуляться по саду, – и вот когда заморосил дождь, и я вошёл в холл, то через распахнутые двери гостиной увидел мисс Белфорт. Она не слышала моих шагов и продолжала вести себя так, будто находилась в комнате одна. Эштон замолчал, и инспектору пришлось поторопить его: – И что же вы увидели? – Мисс Белфорт гладила рукой обивку кресел. Подходила к окнам, трогала тяжёлую ткань портьер. Проводила ладонями по полированному дереву мебели. Она не просто прикасалась к вещам, она их ласкала, знаете, как треплют любимую и породистую собаку. – Странное поведение, – вскинул брови инспектор и проверил, что записал об этом Киркби. – Не такое уж странное, если предполагать, что богатые родственники – это выдумка чистой воды. Мисс Белфорт не была похожа на девушку, которой привычна роскошь большого традиционного дома, – категорично высказался Эштон, и его снобизм резанул слух обоих полицейских. – Хотя, судя по всему, образование она получила вполне достойное. – А вам не показалось, что мисс Белфорт в тот вечер была напряжена? Или испугана? Может быть, она опасалась бурной реакции кого-то из гостей на известие о её бракосочетании с мистером Крэббсом? – Вовсе нет, – Эштон ответил, не раздумывая. – Девушка в тот вечер просто светилась от самодовольства. Растерянность гостей мистера Крэббса и их гнев приносили ей какое-то извращённое удовлетворение. Она ни на кого не смотрела, но всё время улыбалась сама себе. Так, знаете, по-кошачьи. – По-кошачьи?.. – инспектор усмехнулся. – Думаю, я понял, что вы имеете в виду, мистер Эштон. Вы сказали чуть раньше, что мистер Крэббс был невысокого мнения о своей родне и страшился неприглядного скандала, поэтому и пригласил вас на исключительно семейное сборище. А не говорил ли он более конкретно, кого именно считает способным на такое? Кто ему внушал наибольшие опасения? – Я ничего подобного не припомню. А мистера Крэббса вы уже об этом спрашивали? – Сразу после беседы с вами мы направляемся в Гриффин-холл. Вчера мы не успели переговорить с мистером Крэббсом – утром не стали тревожить из уважения к его потере, а вечером моего присутствия потребовали дела в полицейском отделении. Кстати, вы не замечали на территории своего поместья подозрительных молодых людей? Ну или просто посторонних? – Да нет, – покачал головой Эштон. – Сообщить вам, если что-нибудь замечу? – Да, – кивнул инспектор, вставая и одёргивая пиджак. – Вчера во время ужина в окно столовой Гриффин-холла метнули булыжник. Никто не пострадал, но дамы, естественно, перепугались. Безобразие учинили приезжие, но откуда они, установить пока не удалось. – Боже мой, – Эштон тоже вскочил на ноги и с неподдельной тревогой уставился на полицейских. – Никто не пострадал, говорите? А как себя чувствует… пожилая леди? Инспектор на миг удивился, что состояние здоровья тётушки Розмари (которую он искренне считал способной выдержать любые катаклизмы, включая землетрясение и цунами) так заинтересовало молодого Эштона, однако быстро сообразил, что волнует его, вероятнее всего, самочувствие юной и прекрасной Вивиан. – О, уверяю вас, опасаться не стоит. Мисс Сатклифф довольно бодра для своего возраста. А современные девушки так вообще на редкость выносливы. Разбитое окно во время ужина для них всего лишь… – Я поеду с вами в Гриффин-холл, если позволите, – не обращая ни малейшего внимания на слова инспектора, решительно заявил Эштон. – Как вам будет угодно, – почтительно склонился инспектор, скрывая понимающую улыбку под маской хороших манер. *** Когда полицейская машина свернула на подъездную аллею, инспектор попросил констебля остановиться. Выйдя наружу, он сделал знак водителю следовать дальше, а сам с удовольствием размял ноги и позволил себе минуту-другую насладиться панорамой прекрасного каменного дома, окружённого пышным садом и раскидистыми кронами деревьев. Гриффин-холл, несомненно, был одним из самых старинных и впечатляющих поместий в Грейт-Бьюли. Ухоженные клумбы, полные цветущих по сезону растений, с этой наблюдательной точки представляли собой поистине ослепительное зрелище. Инспектор редко позволял себе размякать, но пылкая красота осенней природы всегда заставляла его чувствовать искренний и благоговейный восторг. В такие моменты и крепла его решимость стать неодолимой преградой на пути зла и людской жестокости, которая, как он доподлинно знал, свойственна каждому божьему созданию, обречённому на земное существование. Несколько высокопарные мысли инспектора прервало неожиданное появление тётушки Розмари. Пожилая дама спиной вперёд вышла из зарослей декоративного кустарника, прижимая что-то к груди. Вид её был крайне неряшлив, и инспектор даже задумал поинтересоваться, хорошо ли она себя чувствует. Окинув взглядом сбившийся набок шиньон и перекрученные вокруг лодыжек грубые нитяные чулки, он, к своему удивлению, испытал беспокойство за взбалмошную леди. Каблуки её туфель были испачканы в земле, будто она весь день бродила по саду, выбирая самые его заброшенные уголки.