– Гхм, – негромко откашлялся инспектор, отходя чуть в сторону, чтобы тётушка Розмари не сбила его с ног. – Не ожидал вас тут встретить, мисс Сатклифф. Пожилая леди мгновенно повернулась к нему, одновременно издав хриплый вскрик. – Боже мой, вы что, следите за мной? – она быстро перешла в наступление. – Кто дал вам такое право, я спрашиваю вас? Неужели в этой стране больше не осталось никакого уважения к частной жизни? – Что вы! Я и не думал, – неожиданно для себя начал оправдываться инспектор. – Я оказался тут совершенно случайно! У меня и в мыслях не было вести за вами слежку, мисс Сатклифф. – Произвол властей, вот как это называется, – уже без прежней воинственности произнесла тётушка Розмари заготовленную заранее фразу. – Я могу вам помочь, мисс Сатклифф? – участливо спросил инспектор, намереваясь проводить её в дом и тихонько шепнуть горничной, чтобы та принесла пожилой леди чашку горячего чаю с капелькой чего-нибудь согревающего. Тётушка Розмари исподлобья посмотрела на инспектора, всерьёз что-то обдумывая. – На самом деле я не уверена, что вы мне сможете помочь, – заявила она, продолжая сверлить полицейского взглядом. – Тут нужно многое принимать во внимание, а вы, признаться, не производите впечатления очень смышлёного молодого человека. Хотя… Она нерешительно склонила голову к плечу, а потом протянула ему предмет, который прижимала к себе. Инспектор пропустил грубость мимо ушей. Его отношение к тётушке Розмари теперь было сродни отношению к ребёнку, который чересчур непосредственно высказывает свои мысли. Он принял у неё картину и вопросительно посмотрел, ожидая продолжения. – Никак не могу понять, что с ней не так, – пожаловалась она. – Вроде бы всё в порядке, но что-то не даёт покоя. Я уже просто в отчаянии! Матиас всегда знал, как получше досадить мне. Ему всегда нравилось меня мучить! Уголки её губ опустились, обозначив горестные складки у рта, сквозь тонкие седые волосы у висков просвечивала розовая кожа. – Мы сейчас во всём разберёмся, – доброжелательно пообещал инспектор, не в силах больше наблюдать эту жалкую в своей детскости беспомощность, подумав, что ещё пару лет, и тётушке Розмари непременно понадобятся услуги компаньонки. Он внимательно осмотрел полотно. «Хм, какой странный ракурс», – пробормотал он про себя. И правда, с картиной явно было что-то не так. Какая-то неправильность лезла прямо в глаза, но за нагромождением мазков и смешением красок не сразу удавалось понять, в чём же, собственно, тут дело. Он прошёл десять шагов в сторону и поднял картину, сравнивая оригинал с рисунком. Тётушка Розмари, позабыв о том, что только что назвала инспектора не очень смышлёным, с надеждой смотрела на него, прижав руки к груди и ожидая чуда. В течение последующих пятнадцати минут Оливер менял наблюдательную позицию, каждый раз сверяя ракурс, в котором видел здание, с тем, что был изображён на картине. Он опускался на корточки, вставал на цыпочки, что-то бормотал про себя, мерил шагами расстояние от одной интуитивно привлекательной точки до другой – и всё это время тётушка Розмари молча следовала за ним. Она уже жалела о своём порыве, вообразив, что инспектор догадается о тайнике, но скроет это открытие от неё, чтобы после украдкой присвоить драгоценный камень. Пожилая леди уже хотела вернуть картину в свои руки, но тут инспектор устало отряхнул колени от налипшей грязи и мокрых листьев и со вздохом выпрямился. Он протянул полотно тётушке Розмари, удовлетворённо улыбнувшись. – Ну, мисс Сатклифф, задачка решена! Яркий образец того, что не стоит усложнять очевидные вещи. Прошу вас, посмотрите внимательно на окна второго этажа. Тётушка Розмари, растерянно моргая, принялась жадно обшаривать взглядом Гриффин-холл. – А теперь обратите внимание на тот же ряд окон, изображённый на картине, – посоветовал инспектор. Пожилая леди принялась вглядываться в небрежные мазки, так и этак поворачивая картину перед собой. – Да вы просто смеётесь надо мной, инспектор, – гневно заключила она. – Ничуть. Вы сейчас убедитесь в этом сами. Меня тоже поначалу ввёл в заблуждение необычный ракурс. Но если не обращать на это внимания, то простая истина станет очевидной. Количество окон на втором этаже не совпадает. Вот, смотрите, – Оливер, легко прикасаясь к полотну кончиком пальца, пересчитал оконные проёмы, а потом указал рукой на высившийся перед ними дом. – На картине девять окон, как вы видите, тогда как в действительности их всего восемь. Тётушка Розмари от мгновенного озарения закашлялась. Она хотела скрыть от инспектора тот факт, что сразу же поняла, где находится предназначенный для неё тайник с сокровищем. Оливер же сиял как мальчишка. Он обожал разгадывать подобные ребусы, хотя и был несколько разочарован незамысловатостью предложенной ему головоломки. Его слегка встревожила бледность пожилой леди, которая всё ещё неподвижно стояла, устремив невидящий взгляд на картину. – Мисс Сатклифф?.. – негромко обратился он к пожилой леди. – Могу я вам помочь чем-нибудь ещё? – О, благодарю, – очнулась тётушка Розмари и сразу засуетилась. – Больше ничего не нужно, уверяю вас. Вы правда старались, инспектор, это так мило с вашей стороны. Совершенно не ваша вина, что вы мне ничем не помогли. Но я не должна больше отнимать у вас драгоценное время. Да и мне уже пора спешить. Я… мне нужно написать несколько писем. С этими словами она прижала картину к груди и заторопилась к дому, проваливаясь каблуками туфель в сырую после ночного дождя землю. *** Дворецкий Симмонс почтительно откашлялся, входя в гостиную, где в одиночестве дожидался визита полицейских Матиас Крэббс. – Тут к вам прибыл мистер Джереми Эштон, сэр. Он хотел бы выразить вам свои соболезнования лично, если вы позволите. Крэббс кивком отпустил слугу и поднялся. Через минуту в гостиной появился Эштон. Мужчины обменялись приветствиями, и хозяин сделал гостю знак располагаться. – Я глубоко огорчён случившимся, – учтиво произнёс Эштон. – Надеюсь, что преступник будет найден в ближайшее время, чтобы ответить перед законом за своё злодеяние. Крэббс устало смежил морщинистые веки и кивнул. Эштона поразил его землистый цвет лица – сосед был любителем пеших прогулок и обычно выглядел необычайно бодрым для своих лет. – Сегодня меня посетили полицейские, от них я узнал о происшествии, случившемся вчера за ужином. Признаться, это встревожило меня. О таком в наших краях ещё не слышали. Могу я спросить, как всё это перенесла мисс Крэббс? Последние события, наверное, и так… – О, бедная девочка на самом деле так чувствительна, – перебил его Крэббс. – Вивиан, само собой, в высшей степени подавлена, но, так как она истинная дочь своего отца, то старается держать себя в руках. И у неё это отлично получается. – Нисколько не сомневаюсь, – заверил его Эштон. – Я подумал, может быть, я смогу быть чем-то полезен? Матиас Крэббс пристально посмотрел на молодого человека. Соображал он всегда очень быстро – в Африке, и в Афганистане, и во время беспорядков в Багдаде способность молниеносно принимать стратегически правильные решения не раз спасала жизнь и ему, и людям, за которых он отвечал. – Было бы неплохо отвлечь Вивиан от мрачных мыслей, – одобрительно сказал он. – Юным девушкам вредно долго предаваться унынию, это развивает в них склонность к меланхолии. Истинно викторианская максима заставила Джереми Эштона снисходительно улыбнуться. Однако старомодные представления Матиаса Крэббса как нельзя лучше отвечали его намерениям. Поднявшись, он ещё раз учтиво выразил свои соболезнования, и тут в гостиную одновременно вошли Вивиан Крэббс и инспектор Оливер с помощником. Где-то рядом, скорее всего, в холле, раздавался бас старшего констебля, ему вторил протестующий женский голос. – Вивиан, милая, мистер Эштон так любезен, что желает пригласить тебя на прогулку. Думаю, тебе стоит принять его предложение и немного развеяться. Это пойдёт тебе на пользу. Девушка не успела ничего ответить, как в гостиную вбежала разъярённая тётушка Розмари. Вслед за ней вошёл Симмонс, о его негодовании можно было судить по сдвинутым в одну линию косматым бровям. – Матиас, ты должен сказать им! – пожилая леди раскраснелась, голос её звучал пронзительно. – Меня не пускают на второй этаж! С каких это пор полицейские командуют в Гриффин-холле? Ты должен это прекратить! И немедленно! Они не имеют права здесь распоряжаться! Дворецкий подтвердил слова пожилой дамы: – Как мне поступить, сэр? Вы не дали мне на этот счёт никаких указаний. Старший констебль Лэмб утверждает, что по приказу инспектора он должен произвести обыск. – Обыск?! – взвизгнула тётушка Розмари. – С какой это стати, позвольте узнать? Матиас, ты должен немедленно это прекратить! В Гриффин-холле никогда ещё не бывало обыска! И это именно сейчас, когда я только что… – Вы и правда собираетесь обыскивать дом, инспектор? – повернулся Матиас Крэббс к Оливеру, пока тётушка Розмари призывала в союзники смущённого её напором Джереми Эштона и ошарашенную всем происходящим Вивиан. Оливер примирительно раскрыл ладони: – Боюсь, это необходимо, мистер Крэббс. Но позвольте, я всё вам объясню. Мы не смогли поговорить с вами вчера, а тем не менее в деле появились новые обстоятельства. В гостиной стоял такой переполох, что Крэббс почти не слышал инспектора. Поморщившись, он сделал знак полицейскому следовать за ним и провёл его в библиотеку, прикрыв за собой двери. Джереми Эштон, заметив манёвр хозяина Гриффин-холла, предложил Вивиан руку и, пока она не передумала, вместе с ней быстро покинул дом. Когда Крэббс и инспектор через непродолжительное время вернулись в гостиную, там был только смущённый констебль Лэмб – тётушка Розмари исчезла в неизвестном направлении, как, впрочем, и Киркби. – Делайте свою работу, – кратко распорядился Оливер, и констебль, кивнув с облегчением, отправился на поиски сержанта. Мужчины присели у стола. Из-за того, что Киркби руководил обыском, инспектору пришлось вести запись беседы самому. Он открыл блокнот в синей обложке и перевернул покрытую беглыми заметками страницу. Где-то совсем рядом раздался глухой звук, будто ветка треснула под чьим-то весом. Туговатый на ухо и скрывающий этот факт Матиас Крэббс даже не пошевелился, а вот Оливер, поколебавшись всего мгновение, встал и быстро подошёл к окну. За безупречно чистым стеклом виднелись старые тисовые деревья, увитые плющом и разросшиеся до исполинских размеров. Под окном на мокром гравии лежал изогнутый обломок ветки. Тем не менее инспектор не поленился выглянуть и подозрительно оглядел окрестности. Крэббс без удивления наблюдал за предосторожностями инспектора. Выражение его лица было невозмутимым, надменная осанка отставного военного безупречна. Он ждал продолжения беседы с полицейским, цепкая хватка которого внушала ему и уважение, и тревогу. – Что вы надеетесь обнаружить, инспектор? – в голосе Крэббса чувствовалось любопытство. – Вы не боитесь, что обыск спугнёт убийцу? Или вы уже знаете, кто совершил преступление, и собираетесь лишь отыскать улики, подтверждающие его вину? – К сожалению, личность преступника ещё не установлена. Боюсь, мистер Крэббс, что дело оказалось куда запутаннее, чем мы представляли раньше. – Но у вас есть хоть какая-то версия? – Крэббс нахмурился, его глубоко посаженные глаза следили за полицейским с мрачной надеждой. Оливер с сожалением покачал головой. – Боюсь, что я принёс вам неутешительные вести. Вы должны знать ещё кое-что, мистер Крэббс. В полицейской лаборатории произвели анализ шоколада, который вы с мисс Белфорт пили в тот вечер. Приличная доза цианистого калия содержалась только в вашей чашке. Ни в чайнике, ни в чашке мисс Белфорт яда не обнаружено. Так что можно с уверенностью утверждать, что несчастная девушка стала случайной жертвой. Сожалею, мистер Крэббс, но убийца покушался на вашу жизнь. Мисс Белфорт просто не повезло. Оливер заметил, как пожилой джентльмен судорожно втянул воздух сквозь сжатые зубы. Схватившись за подлокотники кресла, он хотел было встать, но бессильно опустился обратно. – Вы уверены в этом? – спросил Крэббс, прикрыв глаза и растирая левую половину груди. – Экспертиза отличается высокой точностью. Мы недавно получили новое оборудование, так что ошибки быть не может. Всё очень серьёзно, мистер Крэббс. Вам предстоит смириться с мыслью, что кто-то из родственников пытался причинить вам вред. Кто-то, кого очень разозлило известие о вашей свадьбе и о вступлении в силу нового завещания. Скажите, кто из ваших родных больше остальных нуждается в деньгах? Как бы ни был Матиас Крэббс раздавлен новостью о покушении на свою жизнь, он сардонически ухмыльнулся. – Ха! – выдохнул он презрительно. – Больше остальных! Да у них у каждого, инспектор, ветер в кармане свищет. Стервятники! Думают, что я не знаю, как они мечтают по камешку растащить Гриффин-холл вместе со всем содержимым. Я, инспектор Оливер, небедный человек, – Матиас Крэббс самодовольно похлопал по подлокотнику кресла. – Всё, что вы видите, – и он раскинул руки, выпятив подбородок, – это наследие семьи Крэббс. И я не только сохранил его, но и приумножил. Я хотел, чтобы мои дети ни в чём не нуждались, чтобы они могли занять подобающее им положение в обществе, но жизнь распорядилась по-другому. Мои дочери умерли, мой сын погиб как герой. Никого не осталось. – А как же Себастьян? И ваши внуки? – быстро спросил инспектор. Матиас Крэббс снисходительно поморщился и махнул рукой. – Себастьян – пустышка. Унаследовал от своей матери все чудачества, которыми славились Блессингтоны. Сентиментальный слюнтяй, мечтатель. Ни на грош здравого смысла. Он не стоит и мизинца Генри. А внуки… Кровь Крэббсов разбавили не лучшим образом, так я вам скажу, инспектор. Единственная моя отрада – малышка Вивиан. Я множество раз предлагал её матери, Кэролайн, чтобы она оставила девочку воспитываться в Англии. Я хотел, чтобы моя внучка росла на земле своих предков, но та посчитала нужным увезти дочь Генри в Америку.