Не моргнув и глазом, Вивиан, вся сожаление и печаль по поводу того, что ничем не может помочь инспектору в его расследовании, премило пожала узкими покатыми плечиками и удручённо вздохнула. – К сожалению, сэр, я ничем не могу быть вам полезной. Обычно я сплю очень крепко, вот и эта ночь не стала исключением. Пропажа револьвера встревожила меня, поэтому я заперлась на ключ и не выходила из своей комнаты, пока ко мне не постучалась Дорис с чашкой утреннего чая. Ни выстрела, ни другого шума я не слышала. – Это бессовестная ложь, инспектор! – Розмари Сатклифф снова вскочила на ноги, и от резкого движения многострадальный шиньон отчётливо переместился на затылок пожилой леди, придав ей залихватский, разбойничий вид. – Ночью её комната была пуста! Я сама это видела! – Что же побудило вас отправиться в комнату мисс Крэббс в такой поздний час? – Оливер обернулся к тётушке Розмари, и она с ужасом поняла, что ни инспектор, ни остальные не особенно верят её словам. – Мне понадобилась сода, – понижая голос и слегка краснея, призналась тётушка Розмари. – Ужин был отменным, но я слишком перенервничала из-за пропажи револьвера и никак не могла уснуть. Мой флакон был пуст, а Вивиан, судя по звукам, доносившимся через стену, ещё не спала, вот я и решила попросить немного соды у неё. – Почему вы не вызвали звонком горничную? – быстро спросил инспектор, поднимая глаза от блокнота и с сомнением разглядывая свидетельницу. Тётушка Розмари замялась, не желая объяснять этому мужлану, да ещё в присутствии Матиаса, свои затруднения, но после паузы ответила, понизив голос насколько возможно: – Потому что у меня уже много лет нет горничной. Я даже не подумала о том, что могу дёрнуть за сонетку и попросить всё, что мне нужно, настолько отвыкла от подобного положения. Поэтому я встала с постели и отправилась за содой к Вивиан. – Хорошо, – инспектор кивком поблагодарил пожилую даму за откровенность и крайне недоверчиво спросил: – Как вы определили, что в комнате не было мисс Крэббс? – А вы как думаете?! – к тётушке Розмари вернулось привычное раздражительное ехидство. – Не задавайте глупых вопросов! Кровать была пуста. Мне что, надо было в шкафу её поискать? Честно говоря, инспектор, в моё время за подобные выходки девушки лишались репутации. И между прочим, это ещё не всё, что я видела прошлой ночью. О, я сейчас всё расскажу!.. – Ты уверена, Розмари, что у инспектора есть время выслушивать твои беспочвенные домыслы? – Матиас Крэббс, морщась и не глядя на сестру, будто её вид внушал ему отвращение, встал и подошёл к Вивиан. Остановившись возле неё, он утешающим жестом похлопал девушку по плечу, неприкрыто демонстрируя ей свою поддержку. Расстановка сил изменилась. Теперь по одну сторону находились Матиас Крэбсс и Вивиан – оба, несмотря на бездну лет, разделяющих их, чем-то неуловимо схожие, и инспектор вместе с Розмари Сатклифф, которую обуял бес разоблачения. Близнецы сохраняли нейтралитет, внимательно следили за происходящим и одинаково покусывали нижнюю губу. – Я видела мужчину! Здесь, в Гриффин-холле! – свистящим шёпотом провозгласила тётушка Розмари, наслаждаясь произведённым эффектом. – Он прятался за шторой, на втором этаже. Спросите, инспектор, у Вивиан, кто же это был? Я уверена, что она должна знать, кто он такой. – Вы видели его раньше? Сможете описать? – Оливер, как и все остальные, очень внимательно смотрел на тётушку Розмари. – Ну, инспектор, это же было ночью, – смутилась она, сразу растеряв весь апломб. – Свеча чадила, а он прятался за портьерой, у самого окна. Я видела его блестящий ботинок, и ещё он шумно дышал. Я так испугалась, что опрометью кинулась в свою комнату, опасаясь, что он набросится на меня. – Шумно дышал? – в голосе инспектора теперь слышалась ничем не скрытая ирония. – Что-то ещё вам запомнилось, мисс Сатклифф? – А этого мало? – вскинулась тётушка Розмари. – У него с собой мог быть револьвер! Или нож! Он мог перерезать нас всех прямо в наших постелях! Убиты уже два человека, инспектор, двое пропали. Сколько ещё жертв должно появиться, чтобы вы начали принимать хоть какие-то меры? Я, признаться, до глубины души поражена вашим равнодушием. – Могу заверить вас, мисс Сатклифф, что мы принимаем все необходимые меры по обнаружению преступника, – инспектор учтиво, но крайне холодно поклонился пожилой леди и демонстративно закрыл блокнот. – Мисс Крэббс, вы можете объяснить своё отсутствие в комнате прошлой ночью? – и он повернулся к Вивиан, внимательно глядя на девушку и отмечая про себя её холодный, отстранённый вид, за которым она скрывала истинные мысли и эмоции. Близнецы тоже внимательно следили за американской кузиной, гадая про себя, что из сказанного тётушкой Розмари правда, а что плод её разыгравшегося воображения. С полнейшим самообладанием Вивиан покачала головой и ответила: – Я уже говорила, инспектор, что всю ночь находилась в своей комнате и покинула её только утром. Ни о каких посторонних мужчинах в Гриффин-холле, кроме констебля Лэмба, мне ничего не известно. Боюсь, что тётушка Розмари, – тут Вивиан кротко взглянула на пожилую даму, потерявшую дар речи от такой наглой лжи, – стала жертвой фантастического сна. Я тоже, если честно, после обильного ужина всегда очень дурно сплю, – доверительно призналась она с лёгкой улыбкой, адресованной Оливеру и близнецам. Тётушка Розмари, задыхаясь от возмущения, силилась что-то сказать, но тут в гостиную без стука влетел сержант Киркби. – Мы нашли её, сэр. Миссис Хоггарт. Вам нужно взглянуть на неё. – Она жива? – взволнованно спросил Филипп, опередив сестру на секунду. – Да, – Киркби кивнул и снова поторопил инспектора: – Пойдёмте, сэр. Вы должны увидеть миссис Хоггарт прямо сейчас. Полицейские вышли из гостиной, и дверь за ними затворилась с громким стуком. Предварительный допрос, судя по всему, окончился, но никто не спешил расходиться. – Боже мой, – простонала тётушка Розмари жалобно, с готовностью переключаясь на свежие события. – Бедняжка Грейс! Узнать о смерти мужа, и от кого? От бездушных грубых полицейских! Инспектор должен был позволить нам взять это на себя. Так было бы намного приличнее, да. Хотя откуда ему знать о приличиях? А ведь поначалу инспектор показался мне если и не джентльменом, то по крайней мере учтивым молодым человеком. – Ну в бездействии его при всём желании не обвинить. Хотя бы одну беглянку нашли, – проворчал Матиас Крэббс, тяжело опускаясь в кресло. Двери гостиной снова распахнулись, и в комнату заглянул сержант Киркби. Он обвёл всех взглядом, задержавшись на Оливии, и негромко сообщил: – Миссис Хоггарт нужна помощь. Мы забираем её в участок, и необходимо, чтобы кто-нибудь помог ей собрать вещи. Боюсь, горничная так расстроилась, что от неё совсем нет никакого толку. – Что значит, вы забираете её в участок, молодой человек? – тётушка Розмари этим утром не до конца исчерпала запасы воинственности, а сержант отлично подходил на роль козла отпущения. – Что вы вообще себе позволяете? Разумеется, Грейс останется здесь, вместе с дочерью. Она только что потеряла мужа и нуждается в поддержке! – Я помогу, – Оливия, не дожидаясь окончания тётушкиной обличительной тирады, порывисто встала и послала брату предупредительный взгляд. – Проводите меня к ней, пожалуйста. В холле, у парадного входа, находился дворецкий Симмонс, и впервые за долгие годы службы ему стоило больших усилий сохранять безупречную выдержку опытного слуги. Если смерть Айрис Белфорт являлась в его системе координат неприятным и неожиданным инцидентом, не более, то потрясения этого утра затрагивали семью Крэббс и Гриффин-холл напрямую. Осквернённая убийством лужайка у ручья, взломанная дверь в комнату замужней внучки хозяина, полицейские, снующие по всему дому, – никогда бы Симмонсу даже в самом страшном сне не пришло в голову, что он может стать свидетелем подобного. Вопреки логике вещей, старый слуга чувствовал себя обманутым, преданным, будто кто-то в одностороннем порядке изменил правила, которые служили основой его мира. Дочь несчастной мисс Изабеллы, небрежно причёсанная, в мешковатых брюках, вышла из гостиной в компании сержанта Киркби и просительным жестом тронула его за рукав. «Так всё это время Грейс была у себя в комнате? – до Симмонса донёсся её взволнованный голос. – А почему вы забираете её отсюда? Вы же не хотите сказать, что подозреваете её в совершении убийства?» Мисс Оливия взбежала по ступенькам, чтобы оказаться впереди сержанта и заставить его ответить на свой вопрос, и от этой её заискивающей манеры дворецкий прикрыл глаза. «Улики, мисс Адамсон, обнаружены улики. Поверьте, я бы не хотел такого исхода, но инспектор Оливер считает это необходимым», – и оба они скрылись за поворотом. Когда Оливия вошла в комнату Грейс, то едва не вскрикнула от неожиданности. Кузина, одетая в то же платье, что и вчера, безучастно сидела на краю кровати, ни на кого не глядя и сложив руки на коленях. Платье её было таким измятым, будто она спала, не раздеваясь, на запястьях бледных рук и шее Оливия рассмотрела глубокие царапины, уже подсохшие, но все ещё заметные. Заплаканная Дорис бестолково суетилась возле раскрытого чемодана, трясущимися руками и безо всякой системы укладывая в него вещи. Придя к ней на помощь, Оливия выложила половину – нарядные платья, шелковое бельё и несессер с рукодельными принадлежностями, – и вместо них тщательно и аккуратно уложила фланелевую ночную сорочку, тёплую шерстяную накидку, несколько полотенец и кусок мыла, а также, украдкой бросив взгляд на инспектора, молитвенник и фотографию малышки Полли в серебряной рамке. Всё это время, что Оливия была рядом, она не могла найти в себе сил заговорить с кузиной Грейс, окликнуть её. Та казалась безмятежной и сидела ровно и тихо, только голова и плечи у неё мелко дрожали, как если бы она мёрзла, но в остальном поза молодой женщины была спокойной и расслабленной. Пока Оливия укладывала вещи кузины, ей казалось, что она предаёт её, вступает в сговор с посторонними равнодушными людьми, которые способны не только без всякого сожаления сообщить ей о смерти мужа, но и лишить права скорбеть о нём, объявив хладнокровной убийцей. Когда вещи были собраны, Оливия отпустила Дорис, беззвучно льющую слезы и, обогнув кровать, выглянула в коридор. Инспектор, о чём-то тихо шепчущийся с сержантом, благодарно кивнул ей. Оливия надеялась, что и Филипп, и все остальные не решатся покинуть гостиную, избегая тягостной сцены, но, когда их маленькая процессия во главе с инспектором Оливером спускалась в холл, все, включая горничных и миссис Уоттс со спящей малышкой Полли на руках, медленно обступили лестницу. Их жадные взгляды покоробили Оливию, ей захотелось обогнать кузину Грейс, встать перед ней, загородить от любопытных и обвиняющих взоров. Та шла спокойно, механически ровно переставляя ноги и ни на кого не глядя. Оливия, опустив глаза, вдруг отметила какой-то обособленной частью сознания, что каблуки туфель кузины в налипшей земле и травинках, а чулок на правой ноге измазан то ли глиной, то ли грязью. Никто, даже Матиас Крэббс, стоявший в холле с мрачным выражением лица, не произнёс ни слова, когда Грейс в сопровождении полицейских оказалась внизу. Вид у неё был больной и несвежий, волосы, выбившиеся из небрежного узла, волглыми прядями струились у опухшего лица, и Оливия укорила себя, что не посмела притронуться к кузине и не причесала её как следует. Жалобное хныканье малышки Полли будто разрушило чары, наложенные на Грейс. Её пугающее потустороннее спокойствие исчезло, лицо исказилось от острой душевной боли. Грейс рванулась к дочери, но дорогу ей тут же перегородил старший констебль Лэмб. Наливаясь краснотой от непристойности всего происходящего – шутка ли, чуть ли не силой держать молодую леди из такой уважаемой семьи, хоть она и не моргнув глазом застрелила мужа! – он, заикаясь от волнения, упрашивал её проследовать за ним в полицейскую машину. Грейс, внезапно осознав, что её хотят разлучить с малышкой Полли, принялась бессвязно выкрикивать мольбы и угрозы, а потом, выделив среди всех, кто присутствовал при этой ужасной сцене, Филиппа, прокричала: – Я не делала этого! Я не убивала Майкла, жизнью клянусь, Филипп, не убивала! Ради Полли, прошу, помоги мне! Смотреть, как Грейс буквально заталкивают в машину, как она пытается докричаться до них и колотится в стекло, было невыносимо, но близнецы оставались на крыльце до самого конца, а, когда машина медленно попятилась к выездной аллее и лицо кузины оказалось напротив, Филипп уверенно кивнул ей, и только тогда она успокоилась и прекратила биться, как бабочка в сачке. Глава вторая, в которой инспектор изымает у тётушки Розмари её капли, а Вивиан терзают муки совести Ни Оливия, ни Филипп к ланчу не спустились. Матиасу Крэббсу поднос с чашкой чая и сэндвичем в его комнату принёс Симмонс, рассудивший, что хозяину в такой трудный час ни к чему знать о неурядицах с кухонной прислугой и видеть их заплаканные лица. Горничные Эмма и Дорис пребывали далеко не в лучшем состоянии. Сцена, как увозили Грейс Хоггарт, которую они наблюдали, спрятавшись в столовой, поразила и напугала их. Глупые девчонки до того разволновались, что всё валилось у них из трясущихся рук, и миссис Уоттс, посовещавшись с дворецким, решила, что не стоит пускать их наверх. Кухарка до сих пор не пришла в себя, а её помощница, заперевшаяся в своей комнатушке, не подавала признаков жизни и на стук не открывала. Отчаявшись выманить упрямую девчонку наружу, экономка в сердцах выкрикнула, чтобы та собирала вещи и не ждала ни платы за текущую неделю, ни рекомендаций. В ответ на это послышались жалобные всхлипывания и причитания, но дверь так и не открылась. Единственный из младшей прислуги, кто сохранил присутствие духа, был лакей Энглби. Он беспрекословно брался за любое порученное ему дело и по возможности старался облегчить участь растерянных событиями в Гриффин-холле горничных. Из-за всей этой неразберихи ланч подавали холодным. Вивиан и тётушка Розмари, сидевшие в столовой вдвоём, вынужденно примирились с компанией друг друга, но дальше ледяной вежливости дело не шло – ни одна не могла забыть недавнего скандала, и ни та, ни другая не собиралась прощать обиды, нанесённой в присутствии полицейского. – Что это, Энглби? – тётушка Розмари с подозрением уставилась на консервированный язык – тёмно-розовые кусочки подрагивали в обрамлении мутноватого желе, начинавшего растекаться по серебряному блюду неаппетитной лужей. – Я это есть не буду. Унесите немедленно, этим утром нам достаточно потрясений. Энглби понимающе кивнул и вынес язык из столовой по широкой дуге, держа блюдо как можно дальше от собственного носа и с сомнением поглядывая на его неаппетитное содержимое. Вивиан принялась нарезать в тарелке консервированный мясной рулет, демонстративно оставив без внимания недовольство тётушки Розмари. Пожилая леди дождалась, когда девушка прожевала несколько кусочков, и, намазывая хлеб кроличьим паштетом, мрачно сообщила: – И всё-таки, что бы ни утверждал инспектор, я никогда не поверю, что несчастная Грейс могла выстрелить в Майкла Хоггарта. Девочка получила отличное воспитание, её отец был исключительно достойным человеком, и подобный ужас, я уверена, просто не пришёл бы ей в голову. – А кто же тогда, по-вашему, мог это сделать? – тут же вскинулась Вивиан, принимая тётушкин выпад на свой счёт. – Откуда мне знать? – пожала плечами Розмари Сатклифф. – Это же не я по ночам приглашаю в Гриффин-холл посторонних мужчин. Возможно, в Америке такое поведение для девушки не считается чем-то предосудительным, но вот у нас, в Британии, по-прежнему… – Вы опять?! – Вивиан, чьи нервы были на пределе, подскочила на стуле. – Да сколько же можно объяснять – не было никакого постороннего мужчины в доме! Незнакомец – плод вашей бурной фантазии. И мне показалось, или вы только что обвинили меня в сговоре с убийцей?! Она заметила, как лакей от этих её слов вздрогнул и быстро отвернулся, сделав вид, что не слушает. – Ну, Вивиан, ты ещё очень молода и могла не знать, что он убийца, – снисходительно возразила ей тётушка Розмари. – Юные девушки так неопытны и неблагоразумны. Они представляют собой отличную мишень для проходимцев различного толка. Как правило, такие связи приводят к немалым разочарованиям, – и она внимательно взглянула на девушку, отметив про себя её замешательство. – Но разве не бывает так, чтобы жена убила мужа? – Вивиан попыталась отвлечь тётушку, проявившую такую неожиданную проницательность, от своей персоны. – Бывает! Конечно, бывает! Само собой, – с жаром согласилась та, будто речь шла о традиционном и вполне заурядном событии. – В деревушке, где я живу, лет пять назад булочника убила собственная жена. Зарубила топором, а потом разрезала на куски и закопала в разных частях сада, – тут тётушка осуждающе поджала тонкие губы, как если бы такой способ убийства казался ей не слишком пристойным. – Какой кошмар! – искренне ужаснулась Вивиан, внезапно почувствовав дурноту и отодвигая от себя мясной рулет, омерзительно пахнувший застывшим жиром. – Кошмар и есть! – закивала тётушка Розмари. – Нам тогда три дня пришлось питаться чёрствыми булочками, пока племянник бедняги Причарда не приехал и не взялся за дело. Только представьте, три дня подряд есть хлебный пудинг. И это при том, что я его терпеть не могу, – и пожилая леди закатила глаза, показывая всю силу своего отвращения. У Вивиан закружилась голова. Эксцентричная сестра дедушки Матиаса начинала действовать ей на нервы, и она уже пожалела, что решилась спуститься в столовую. Чувствуя настоятельное желание выйти из дома, оказаться снаружи и вдохнуть свежий воздух, девушка пробормотала извинения и, не дожидаясь помощи Энглби, резко выдвинула стул и торопливо направилась к выходу. У самых дверей она вскрикнула от неожиданности – на пороге стоял Себастьян Крэббс, и она даже не сразу узнала его, таким он выглядел бледным и измученным. *** После того, как кузину Грейс забрали в полицейский участок, а заботы о малышке Полли приняла на себя миссис Уоттс, жизнь в Гриффин-холле замерла, будто механизм остановившихся часов. Все ждали возвращения инспектора Оливера и последующих за этим допросов, но на самом деле каждый испытывал глубочайшее облегчение. Преступник был найден, угроза миновала и со временем, пережив с божьей помощью скандал, можно будет вернуться к обычной жизни.