– О да! Феба взяла суповую ложку: в чашке оказался превосходный суп из бычьих хвостов. – Я скажу мисс Динвуди, что Лили пишет: сегодня мы как раз о ней говорили. Мистер Маклиш был очень огорчен, когда узнал, что Лили решила оставить сцену ради сочинительства. Она съела еще ложку супа, настолько поглощенная вкусовыми ощущениями, что не сразу обратила внимание на воцарившуюся тишину за столом. – Кто такие эти мистер Маклиш и мисс Динвуди? – едва не завопил Максимус, словно ему уже стукнуло по меньшей мере восемьдесят пять. Феба осторожно положила ложку на стол и спокойно сказала: – Это архитектор, который проектирует новые здания для «Хартс-Фолли». Он, как и я, был приглашен на чай к мисс Динвуди. Или, скорее, там собирался ее театральный кружок. У нас была очень интересная беседа о новейших пьесах и актерах, и о певице-сопрано, которой покровительствует герцог из королевской семьи, а она увлеклась своим театральным агентом. Она умолкла, в надежде, что этого достаточно, но Максимус с расстановкой спросил: – Ты не рассказала о мисс Динвуди. Сердце Фебы упало, но тут поспешила вмешаться Артемида: – Мы познакомились с ней на заседании дамского общества. Помнишь, я говорила тебе о даме, которая хотела бы стать участницей наших заседаний? Ее привела леди Кэр. – Помню, но ты сказала, что никто ничего не знает ни о ее происхождении, ни о ее семье, – заметил Максимус. Феба почувствовала тяжесть в груди. – Какое кому дело? Зачем вам обязательно знать родословную каждого, с кем я встречаюсь? – Это важно, – отрезал Максимус, – потому что ты моя сестра, а мисс Динвуди, насколько нам известно, находится на содержании. – О нет, Максимус! – возмутилась кузина Батильда. – Конечно же, нет, раз ей покровительствует сама леди Кэр! – Это ваша вина, Тревельон! – О нет, только не это! – Феба уже дрожала всем телом. – Я не позволю тебе возлагать на капитана вину за мои поступки, как будто я умалишенная! – Тогда, вероятно, не надо вести себя, как умалишенная! – Пойти на чай к подруге теперь что, признак слабости ума? – К подруге, которую мы не знаем! – То есть ты не знаешь, – парировала Феба, побледнев от гнева. – Какая разница? – А знаешь, Максимус, мне все равно, черт возьми, кто такая и откуда взялась мисс Динвуди! – Она слышала, как кто-то изумленно ахнул, но остановиться уже не могла. Феба любила брата: будучи гораздо старше, он всегда заботился о ней, защищал, – однако создавшееся положение становилось просто невыносимым. Страх, отчаяние и гнев бушевали в ней и переливались через край, выжигая все на своем пути. Она вскочила, опрокинув что-то на столе, и фарфор разлетелся осколками. – Она моя подруга, не твоя, я не могу жить в изоляции и, как все, имею право бегать, спотыкаться и падать. Я не хочу, чтобы каждый мой шаг был предусмотрен и спланирован. Меня связали по рукам и ногам, чтобы снизить до минимума любой риск… А ведь жизнь – это тоже риск! – Феба, ты же знаешь, что… – Не перебивай меня! – Она кричала так, что громкие ужасные слова царапали ей горло. – Черт, у меня никогда не было даже сезона – ни друзей, ни поклонников. Ты мне не позволял. Ты держал меня взаперти, будто я слабоумная престарелая тетка. Удивительно, как это я не сошла с ума за все эти годы. – Она рассмеялась, бурно, некрасиво, желчь так и брызгала у нее изо рта. – Мне нечем дышать, понимаешь? Ты больше не можешь со мной так обращаться, Максимус, просто не можешь! Мне ненавистно мое положение, и скоро – очень скоро – я и тебя возненавижу тоже. Ее грудь вздымалась, залитое слезами лицо стало красным, дыхание с хрипом вырывалось из горла. Некоторое время она продолжала стоять, словно в припадке безумия, но какая разница: она же все равно не видит. При этой мысли ей даже сделалось смешно, и смех, похожий на рыдание, казался особенно громким в наступившей тишине. – Феба, – шепнула Артемида. Ей показалась, что мужские пальцы коснулись ее запястья – с левой стороны, не с правой. Тревельон. Но было поздно, слишком поздно. Она повернулась и выбежала из столовой. Глава 5 Тревельон, когда леди Феба бросилась вон из столовой, с трудом подавил желание врезать как следует ее брату. – Я пойду за ней, – сказала герцогиня, вставая. – Нет. Прошу вас, ваша светлость. Пойду я. Сидевшие за столом воззрились на него. Некоторое время и ее серые глаза смотрели испытующе. Потом она села и кивнула. – Хорошо, капитан, идите. Герцог сжал в кулаки лежавшие на столе руки так, что побелели костяшки пальцев. – Тревельон… Герцогиня накрыла его кулак ладонями и просто взглянула в лицо. Между супругами явно существовала какая-то особая связь, поскольку через минуту герцог что-то проворчал, разжал кулаки и кивнул. Тревельон немедленно встал, и вскоре его трость застучала по полу – вслед за его подопечной. В коридоре ее не было. Она могла убежать наверх, в свои покои, но капитан, однако, засомневался и повернул в глубь дома, а оттуда в сад. Снаружи солнце давно село. Тревельон спустился по широким гранитным ступеням, еще мокрым после прошедшего днем дождя, вышел на травянистую лужайку перед цветущими клумбами. И увидел белый силуэт – кто-то стоял у входа в сад. К обеду леди Феба надела белое платье. – Миледи, – тихо позвал он, стараясь ее не напугать. Силуэт шевельнулся. – Они послали вас за мной, капитан? – В ее голосе еще слышались рыдания. У него сдавило в груди. Тревельон знал, что леди Феба считает его врагом, но все равно хотел – отчаянно хотел – попытаться ее утешить. Нельзя, чтобы она чувствовала себя птицей в клетке. – Нет, я пришел по собственному желанию. Он подошел к ней ближе и теперь увидел ее бледное лицо, запрокинутое ему навстречу. – Правда? – Она потерла щеку, точно маленькая девочка. Беда в том, что, как ни старайся, он больше не мог так думать. – Вы пойдете со мной? – Конечно, миледи. Вздохнув, Феба положила руку ему на локоть. – Полагаю, я должна вернуться и извиниться перед Максимусом. Он не ответил, но подумал, что с этим она могла бы не торопиться. Под его ногами хрустнул гравий, и она предупредила: – Осторожно. Здесь крутой поворот. Забавно, подумал он, что сейчас не он ее провожатый, а наоборот. – Благодарю, миледи. – Не за что, капитан. Аромат роз был повсюду и кружил голову – Тревельон сразу понял, где они находятся. В дальнем углу сада, в зарослях дикой розы пряталась беседка: чудесное место, чтобы заглянуть сюда днем, ночью же оно, среди кустов, усыпанных роскошными тяжелыми цветами, и вовсе превращалось в сказку. – Давайте сядем. – Голос Фебы был еще хриплым после недавней истерики. Он опустился на каменную скамью внутри беседки и вытянул больную ногу, чтобы дать ей передышку. Феба села рядом, сохраняя благопристойное расстояние в несколько дюймов между ними. В темноте он уловил, как она откинула голову назад, подняв лицо к розам. – Вы когда-нибудь чувствовали себя несвободным? – Конечно, миледи. – Правда? – Она повернулась к нему. – Вот странно! Я всегда думала, что мужчина вроде вас – талантливый, умный и наделенный силой воли – может поступать так, как хочет. – Миледи, каждый из нас попадает порой в положение, когда решения за нас принимает кто-то другой, – мягко сказал Тревельон. – Наверное, лучше всех об этом знают те, кому не повезло родиться в семье герцога.