– Когда это произошло? – сурово спросил герцог. – В «Хартс-Фолли», ваша светлость, всего час назад. Сейчас она уже здесь. – Что моя сестра делала в «Хартс-Фолли»? – грозно вопросил герцог. Тревельон потупился, зная, что виноват: это он решил, что ей можно поехать, – но теперь, оглядываясь назад, понимал, что свалял дурака. – Ее пригласил туда архитектор, проектирующий строительство, некто Малколм Маклиш. Уэйкфилд взглянул на Крейвена. – Выясните, кто это. – Да, ваша светлость. – Камердинер вынул из кармана записную книжку и что-то записал. – Что вам известно об этом человеке? Тревельон покачал головой. – Почти ничего помимо того факта, что он нравится вашей сестре. Он как-то связан с герцогом Монтгомери, что требует дальнейшего расследования, но, похоже, человек достойный. Взгляд Уэйкфилда наполнился гневом, но капитан стойко выдержал этот взгляд. – Она могла сделать и более неудачный выбор, ваша светлость. Герцог не желал слушать. – Фебе не место в «Хартс-Фолли»! – Да, ваша светлость. Я несу полную ответственность за происшедшее. – И поделом! Какого черта вы позволили сестре ехать в это безлюдное место? Там можно встретить кого угодно. Тревельон стиснул зубы. Да и что здесь скажешь? Что подверг Фебу опасности лишь потому, что думал сердцем, а не умом? Уэйкфилд раздраженно нахмурился. – Как это возможно? Мейвуд мертв. В голове не укладывается, как это возможно, чтобы на нее напали дважды за неделю разные люди? – Не разные. Уэйкфилд замер. – Поясните. – Это не Мейвуд, – сказал Тревельон. – Он вообще ни при чем. Я узнал одного из нападавших – человека со шрамом на лице, видел на Бонд-стрит. За сегодняшним происшествием стоят те же люди. Уэйкфилд выругался. – Вы были правы с самого начала, Тревельон! Я должен перед вами извиниться. – Благодарю, ваша светлость, но сейчас это вряд ли имеет значение. – Капитан стиснул кулаки. – Вам необходимо не только разыскать человека со шрамом, но и расширить круг расследования. Приглядитесь к своим врагам и деловым партнерам: узнайте, не точит ли на вас кто-нибудь зуб, не задумал ли кто подсидеть вас в парламенте, захватив в заложницы сестру. Может, какой-то авантюрист имеет виды на ее приданое? Или питал к ней особый интерес в прошлом? Уэйкфилд с мрачным и усталым видом кивнул, взглянув на Крейвена. – Разумеется. Камердинер деловито записывал все, о чем говорил капитан, потом, сложив листок, объявил: – Займусь этим немедленно, ваша светлость. Поклонившись, Крейвен исчез. – Ваша светлость, я должен сообщить вам еще кое-что. – Тревельон стиснул кулаки так, что ногти впились в ладони. – Если бы не мистер Малколм Маклиш, ее бы похитили. – Что вы хотите этим сказать? – с расстановкой произнес герцог, но капитан смело встретил его взгляд. – Только то, что сказал. На этот раз их было шестеро, а нас трое, все с пистолетами. По выстрелу на каждого, но все мимо, даже я, хотя Рид говорил потом, будто, возможно, и задел одного. Меня сбили с ног, и один из негодяев успел даже схватить леди Фебу за руку, когда я к ней пробился. Двое целились в нас, когда я прикрывал ее, безоружный, и Маклиш сумел нагнать страху на обоих. Короче говоря, если бы у Маклиша не оказалось в сапоге ножа, если бы ему не хватило отваги наброситься на бандитов, ваша сестра оказалась бы у них в руках. – Зачем вы мне все это говорите? – медленно произнес Уэйкфилд. – Я больше не могу охранять леди Фебу, – твердо ответил Тревельон. – И прошу освободить меня от обязанности ее телохранителя. Уже час как Тревельон отправился с докладом к Максимусу, но Феба до сих пор не знала, чем закончилась их беседа. – Еще чаю? – заботливо предложил мистер Маклиш. Они сидели в Ахиллесовой гостиной, здесь же был и Рид, охранял. Слава богу, к тому времени как они вернулись, Артемида с кузиной Батильдой уже отправились за покупками, иначе ее давно бы уложили в постель с полотенцем, смоченным лавандовой водой, на лбу. – А хотите кекс? Они, правда, какого-то странного цвета, – продолжал архитектор, явно не замечая, что Феба сидит как на иголках. – Но, возможно, на вкус они лучше, чем на вид. – Не сомневаюсь, что так и есть, – ответила она рассеянно. – Интересно, почему так долго нет Максимуса? – Ах он… Полагаю, они обсуждают, как лучше вас охранять, миледи. – Должно быть не заметив, какую она скорчила гримасу, Маклиш продолжил: – Признаюсь, я и сам очень тревожусь. Невыносимо думать, миледи, что с вами может опять случиться что-то подобное! Если… если угодно, я скажу: вы стали очень дороги моему сердцу. Когда увидел сегодня, как эти негодяи вам угрожают, я просто потерял голову от ярости! – Вы проявили чудеса храбрости, защищая меня, – рассеянно отозвалась Феба. За дверями гостиной послышались шаги, и она вскинулась, повернув голову на их звук, но это просто кто-то прошел мимо, и плечи ее поникли. – Почту за счастье защищать вас, миледи, – говорил тем временем мистер Маклиш. – Я даже надеюсь, что вы будете считать меня… другом? Возможно, даже добрым другом… – Конечно. – Феба слабо улыбнулась. Ей было трудно следить за нитью разговора. Максимус разгневается, когда Тревельон сообщит ему новость, а когда брат гневался, от него можно было ожидать самых суровых мер. Что, если он решит отправить ее в деревню, а Тревельона отстранит, и она его потеряет? Разумеется, он не совершит подобной глупости. Феба прикусила губу. Очень мило, что мистер Маклиш решил посидеть с ней, занять ее встревоженный ум разговорами, однако, по правде говоря, уже начинал действовать ей на нервы. И еще она умирала от желания узнать, о чем сейчас говорят Тревельон и Максимус. – Простите, мистер Маклиш, – резко сказала Феба, подымаясь. – Наверное, мне все-таки следует пойти прилечь. – Разумеется, миледи. Должно быть, треволнения сегодняшнего утра слишком сильны для вашей деликатной душевной организации. – Хм… именно. – Тревельон бы глупо рассмеялся, приди ему в голову подобная мысль… при условии, что он вообще умеет глупо смеяться. – Хорошо, что вы это понимаете. – Разумеется, миледи. Я только жалею, что не сообразил раньше. Маклиш склонился к ее руке, произнес слова прощания – несколько раз – и, наконец, отбыл восвояси. Дверь за ним закрылась. Феба сидела, сунув ладони под колени, и считала про себя. Бедный Рид, наблюдая за ней, наверняка решит, будто она рехнулась окончательно. Она успела досчитать до ста пятидесяти – хотя подобные чудеса терпения были не в ее характере, – появился дворецкий Пандерс. – Мистер Маклиш уехал, миледи. Не желаете ли… – Сейчас мне ничего не нужно, Пандерс! – Феба вскочила. – Мой брат все еще у себя в кабинете? – Да, миледи, – ответил Пандерс и едва успел отойти в сторону, когда девушка молнией пронеслась мимо него и выскочила за дверь. – Могу ли я… Она махнула рукой. – Спасибо, не нужно! В мгновение ока Феба очутилась на главной лестнице и торопливо спустилась в холл, скользя пальцами по стене, чтобы не упасть. Дверь кабинета Максимуса была закрыта, и это означало, что брат не желает, чтобы его беспокоили, но к черту! Феба ворвалась в кабинет. – Капитан Тревельон, я, право же, не думаю… – Его здесь нет, Феба. Она нахмурилась, из нее словно воздух выпустили. Они не виделись с Максимусом со вчерашнего вечера, и сейчас ей следовало собирать камни – или хотя бы не разбрасывать новых, – но было не до того. – Тогда где же он?