Когда шотландец открыл, вид у него был настороженный, но увидев перед собой Тревельона, явно испытал облегчение, что отразилось в его глазах. – Прошу вас, капитан, входите. – У меня не заведено подавать чай по ночам, – предупредила хозяйка. – Не стоит беспокойства, миссис Честер, – сухо заверил ее Маклиш. – Мы как-нибудь обойдемся. Тревельон шагнул в комнату и огляделся, пока Маклиш запирал дверь. Как и в его пансионе, обстановка здесь была спартанская: узкая кровать, стул, умывальник и камин, – однако, в отличие от его апартаментов, перед камином стоял большой прямоугольный стол, заваленный огромными листами бумаги. Имелись здесь также красивый комод и мягкий стул, а на стенах висело несколько небольших картин, – явно личные вещи обитателя комнаты. – Кстати, это мое наследство, – указав на картины, подтвердил предположение гостя Маклиш и улыбнулся. – Мой дед был младшим сыном барона. На момент смерти у него почти не осталось ничего ценного, но он знал, что я разбираюсь в искусстве, вот и оставил мне картины, которые собирал. Жаль, что лучшие из них мне пришлось продать, чтобы заплатить за обучение, но те, что остались, мне очень даже нравятся. – Он пожал плечами. – Не желаете выпить? У меня есть полбутылки вина. – Нет, спасибо. – Тревельон сел на казенный стул. – Надеюсь, я к вам ненадолго. Маклиш кивнул, настороженно взглянув на Тревельона. – Я хотел задать вам несколько вопросов насчет сегодняшнего происшествия, – начал Тревельон. – Они вряд ли могли следовать за нами до «Хартс-Фолли» через Темзу – иначе откуда взялись на другом берегу лошади? – И вы думаете, они знали, что леди Феба туда приедет, – сказал Маклиш. – Именно. – И решили, что это я дал им знать? – А это не так? Маклиш вытаращил глаза – вопрос был задан в лоб. – Нет. Нет, я… – Он отвернулся, ероша свои рыжие волосы. – Я и сам задавался этим вопросом, и дело в том, что предупредить мог кто-то из тех, кто был на том чаепитии, не говоря уж об обитателях Уэйкфилд-хауса. Тревельон нахмурился. – Вы полагаете, что среди домочадцев Уэйкфилд-хауса завелся шпион? – Возможно, проболтался кто-то из слуг. – Маклиш пожал плечами. Некоторое время Тревельон обдумывал его слова, рассеянно потирая ногу, затем взглянул на хозяина. – Я толком и не поблагодарил вас за спасение леди Фебы. – А-а. – Казалось, Маклиш смутился. – Не стоит, право же, не стоит. – Тем не менее, если бы не вы, она, возможно, сейчас была бы бог знает где, а не в уюте и безопасности собственного дома, – проговорил Тревельон так, словно слова жгли ему язык, точно кислота. – Примите мою искреннюю благодарность! Покраснев, Маклиш опустил голову, а капитан безразличным тоном продолжил: – Скажите, вы всегда носите с собой нож? Архитектор резко вскинул голову. – Я… гм, да. Всегда. Завел такую привычку, когда путешествовал на континенте и изучал античные руины. Там есть совершенно дикие места, где иностранец – желанная добыча. Тревельон кивнул: объяснение казалось вполне правдоподобным. – Я видел, как из этого дома выходил герцог Монтгомери. Маклиш побледнел. – Капитан, вы следите за мной? – А надо? Молодой человек усмехнулся. – Вы узнали бы много интересного. Герцог мне покровительствует. – Мне показалось, он вам угрожал. – В самом деле? – Маклиш прикусил верхнюю губу и вдруг словно постарел на несколько лет. – Иногда его поступки ставят в тупик, но уверяю вас: это как раз тот случай, когда собака много лает, но редко кусает. – Странно. – Взгляд капитана стал испытующим. – Я бы сказал – как раз наоборот. – Он аристократ. А они привыкли повелевать миром, не правда ли? Ну, с этим не поспоришь. Тревельон встал. Усталость брала свое, да и, похоже, ничего нового ему тут не узнать. – Если у вас есть основания сожалеть о… связи с герцогом, можете обратиться ко мне. – К вам? – Маклиш был озадачен. – Не то чтобы Монтгомери доставлял мне особые неприятности, но что вы можете против герцога? Тревельон мрачно усмехнулся, открывая дверь. – Все, что захочу. И тихо вышел. На следующий день Феба стояла в саду и, поглаживая цветок розы, наслаждалась его благоуханием. Обычно прогулка по саду доставляла девушке удовольствие, но сегодня ею овладела мрачная меланхолия. Вчера вечером Тревельон покинул Уэйкфилд-хаус, не сказав ей ни слова. Можно подумать, ему были столь отвратительны ее прикосновения, что он сбежал, не желая больше ее видеть! А ей понравилось целоваться. Странно. Полгода назад она бы только радовалась, избавившись от постоянного присутствия телохранителя, а теперь он стал для нее значительно большим: собеседником, соперником в словесных перепалках… другом. И вдруг она поняла, что не только другом, но слишком поздно. Феба смяла цветок в ладони, и по воздуху поплыл сильный аромат. Ей сразу вспомнился тот вечер, когда она в последний раз была в саду… с Тревельоном. Горький вкус сожаления! Зачем только она настояла на поездке в «Хартс-Фолли»! Следовало смириться со своей клеткой. Феба сорвала цветок с куста и стала медленно обрывать лепестки. Беда в том, что ей хотелось и того и другого: быть свободной и вернуть капитана – вопиющее противоречие. Ведь он телохранитель, с ним она несвободна, но и без него не будет по-настоящему счастлива. Вздохнув, Феба пошла дальше по тропинке, и гравий хрустел под каблуками ее туфель. Разумеется, Максимус отрядил стеречь ее целую толпу крепких молодых лакеев, в том числе и Рида с Хатуэем, рана которого оказалась не так уж и опасна. Брат отказался даже обсуждать с ней, кто именно будет ее охранять. Давешняя сцена в столовой могла бы вовсе не случиться. Максимус обращался с ней с исключительной учтивостью… но отворачивался, когда она пыталась поговорить серьезно. С тем же успехом она могла бы быть не только слепой, но и немой. Даже сейчас Феба слышала шаги своих стражей, которые ходили недодалеку, несомненно, вооруженные до зубов. Почти все время она была у них на глазах, и когда требовалось справить нужду, чувствовала себя исключительно неловко. – Миледи. Она обернулась на голос – явно один из лакеев, но кто именно? Определенно не Рид с его выговором типичного кокни, но кроме него… черт. Тревельон нашел бы тактичный способ ее предупредить, но ведь его больше нет… Она сама его прогнала, в своем упрямом стремлении к свободе. Лакей кашлянул, напоминая о себе, и Феба тяжко вздохнула. – Что вам нужно? – К вам с визитом мистер Маклиш, миледи. Не угодно ли его принять в гостиной? – Да, я готова с ним встретиться, только не в гостиной. Проводите его сюда, пожалуйста, такая погода прекрасная. – Меня зовут Грин, миледи. – Ну конечно. Грин. Может, попросите кухарку подать закуски в сад? – Сейчас же иду, миледи. Трава заглушала шаги, поэтому было трудно сказать с уверенностью, куда именно пошел лакей, но уже в следующий момент услышала голос мистера Маклиша. – Леди Феба! Добрый день! Говорил ли вам кто-нибудь, что вы восхитительны и прекрасны, точно ваши розы? – Вы мне льстите, мистер Маклиш, – ответила Феба, и уголки ее губ печально опустились. – Во всяком случае, сегодня все не так. – Ужасное упущение с моей стороны. Следующие слова предназначались кому-то другому, предположительно – одному из ее телохранителей: