Он помог Фебе выбраться из кареты, пока Рид ходил снять фонарь с козел, а когда вернулся, сказал: – Если держаться обочины, то будет не так грязно. Тревельон взял фонарь, и Феба уцепилась за его руку повыше локтя, чтобы не загораживать свет. – Осторожно, сэр. – Рид поежился, беспокойно озираясь по сторонам. – Место какое-то дикое! – Буду смотреть в оба! – заверил его Тревельон, хотя уединенность и безлюдность места его как раз не пугали. По собственному опыту он знал, что бояться стоило как раз людей. Феба подставила лицо ветру, запрокинув голову. – Здесь даже воздух пахнет как-то по-другому. – Это же не зловоние города, миледи, – заметил Тревельон, глядя под ноги, чтобы не упасть, а то, не приведи господь, упадет и леди Феба. – Нет, не это. Мне приходилось бывать за городом, но здесь пахнет еще чем-то. – Должно быть, соль, водоросли, рыба – мы недалеко от берега океана, – предположил Тревельон. Дорога в этом месте делала поворот, и вот перед ними замаячила темная громада дома: крепкий, упорно сопротивляющийся непогоде кирпич; внутри ни огонька. Из темноты выскочила стремительная тень и запоздало залаяла при их приближении. – Ах, собака! – воскликнула Феба. – Да. Раньше тут собак не было. Пес остановился в нескольких шагах, и теперь лай перемежался с рычанием. Собака была достаточно крупной: капитану по колено – и вступать с ней в схватку он желания не испытывал. Дверь дома неожиданно открылась, наружу вырвался сноп света, и вперед выступил высокий силуэт с длинноствольным ружьем на плече. – Кого там принесло? Назови свое имя, или я снесу тебе башку ко всем чертям! – И я рад тебя видеть. Здравствуй, отец, – сухо сказал Тревельон. Глава 12 На следующее утро Феба проснулась от цоканья собачьих когтей по деревянному полу, – потом раздался детский шепот: – Тише, Тоби! Феба лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к шагам за дверью, и вспоминала их странное прибытие предыдущей ночью. Очевидно, ее сопровождающий не подумал дать знать отцу, что намерен его навестить, да не один, а с гостьей. Отсюда и неловкость – если не сказать больше – встречи, хотя, судя по сухим приветствиям, которыми обменялись отец и сын, заранее высланное уведомление мало что бы изменило. В любом случае обмен приветствиями был сух и краток, тут же явилась служанка и проводила Фебу в комнату. У нее едва хватило сил сбросить платье и умыться: рухнув на кровать, она тут же провалилась в сон. – Вы проснулись? – послышался тот же голосок – вроде бы девчачий. Собака тяжело пыхтела рядом. – Леди? – Доброе утро, – сказала Феба, и собака от неожиданности залаяла. Она ждала, сев в постели, но девочка не издала больше ни слова. Кажется, даже дыхание задержала. – Кто ты? – Вчера ночью этой девочки в дверях не было. Разве что она держалась так тихо и незаметно, что никто не подумал представить ее гостям. – Я Агнес, – ответила девочка, как будто это все объясняло. – Дедушка велел вам передать, что пора завтракать. – Спасибо! – сказала Феба. – Не знаешь, случайно, где бы взять воды, чтобы умыться? – Я принесла. Она вон там, – сказала Агнес. Феба склонила голову, прикидывая, сколько лет может быть девочке. Конечно, не совсем ребенок, если смогла принести тяжелый кувшин с водой. – Не могла бы ты мне помочь? Я слепая. – И она протянула руку к девочке. – Ох! Так вы совсем не видите? – Нет, – просто сказала Феба и улыбнулась, чтобы не вызывать жалости. – Тогда я вас отведу. – Феба почувствовала прикосновение маленькой руки с тонкими, но крепкими пальцами, и, откинув одеяло, спустила ноги с кровати. И тут же влажный нос обнюхал ее пальцы. – Назад, Тоби! – строго сказала Агнес, а потом тише, доверительным голосом добавила для Фебы: – Не бойтесь его – он сует нос повсюду, куда дотянется. А уж лает ужас как громко, у меня даже уши болят. Я уж его просила, просила не лаять, да он не слушает. Деда говорит, собаку нельзя отучить не лаять, ведь Бог устроил так, чтобы они лаяли. Ведь правда? – Кажется, это Тоби встретил нас вчера ночью, – сказала Феба, осторожно опуская руку. Пес тщательно обнюхал ее пальцы, а затем лизнул ладонь влажным языком. Она погладила собачью голову: морда вытянутая, большие уши торчком и густая короткая шерсть, в которой запутались ее пальцы. Среднего размера собака, довольно коренастая. Пока Феба ощупывала пса, он лизнул ее руку еще раз. – Ага, это он на вас лаял, – согласилась Агнес, по-прежнему не отпуская руку Фебы. – И нас всех разбудил, но деда сказал, чтобы мы сидели наверху. Да только я подглядывала сквозь перила и видела вас с ним. Это выразительное «с ним» явно относилось к Тревельону. Кто он этой малышке? – Прошу прощения за то, что мы разбудили вас средь ночи. – Феба встала, и девочка повела ее к умывальнику. – Осторожно, тут стул, – предупредила Агнес. – А тут умывальник. – Она положила руку Фебы на край широкой фарфоровой чаши. – Полить вам? – Да, пожалуйста. Агнес, ты все время говоришь «мы». Кто еще тут живет? – Ну… – Потом был плеск воды, и Феба почувствовала, как льется вода сквозь пальцы. – Тут еще деда и мама, потом Бетти главная по дому, она спит возле кухни. А на конюшне старый Оуэн и еще Том – они занимаются лошадьми. – Лошади? И много? – Феба взяла из рук Агнес полотенце и вытерла шею и лицо. Ей очень хотелось принять настоящую ванну, однако с этим придется подождать. Здесь так мало слуг – будет затруднительно натаскать столько воды. Возможно, позже она попросит Агнес помочь ей вымыть голову. – У нас прорва лошадей, – заявила девочка, гордо и со всей серьезностью в голосе. – Лошади Тревельона самые лучшие в Корнуолле! Деда говорит, что лондонские господа лопнули бы от зависти, вздумай он привезти их туда на продажу. Феба была поражена. – Правда? Значит, твой дедушка разводит лошадей? – Интересно, почему Тревельон ничего не говорил об этом? – Все знают дедушкиных лошадок, – сказала Агнес с гордостью и в то же время чуть снисходительно. – Тогда я непременно должна их навестить, – улыбнулась Феба. – После завтрака, разумеется. Ты не против? Сейчас мне нужно воспользоваться горшком, а потом ты не поможешь мне уложить волосы? Агнес вместе с Тоби послушно вышла из комнаты, чтобы Феба смогла справить нужду, а потом вернулись, чтобы помочь закончить утренние сборы. – У тебя здорово получается управляться с волосами, – заметила Феба. – Я укладываю волосы маме, – ответила Агнес, и Феба задумалась: девочка упомянула деда, мать, но ни словом не обмолвилась об отце. Возможно, ее мать вдова? Или отец уехал по делам? – Вот так. Готово. Феба встала и покружилась на месте. – Ну как, можно выйти на люди? – О да, – тихо сказала Агнес. – Вы словно принцесса, миледи. Улыбнувшись, девушка протянула руку. – Зови меня Фебой. Ну что, идем на завтрак? Жутко хочется есть. – Да, пойдемте. Тонкие сильные пальцы опять сжали ее ладонь. Феба осторожно потянула носом воздух и обнаружила тот же запах, который накануне принес ветер: море и соль, – и еще немного пахло собакой и лошадьми. Наверное, Агнес много времени проводит вне стен дома. Когда они вышли из комнаты – Тоби трусил следом, – Феба услышала гневные мужские голоса. – Он кричит совсем как деда, – заметила Агнес. – Ты хочешь сказать – Тревельон? – Они шли по тому коридору, который запомнился Фебе с прошлой ночи. – Да. Он велел называть его дядей Джеймсом – утром, когда я его увидела, – но он совсем не такой, как я думала. – А каким ты его представляла? – спросила Феба. – Не знаю… но так громко говорит и так сердито хмурится… А такие добрые письма. – Письма… – Феба сдвинула брови. – А ты что, познакомилась с дядей Джеймсом только сегодня?