— Пошли на пруд? — переспросил он. — Да. Мы хотели... Но он уже не слушал ее, бросившись бегом в сторону леса. Сюзанна и мадемуазель де Монпелье только и могли, что смотреть ему в след. — Что там такое, на пруду? — спросила мадемуазель де Монпелье. Сюзанна повернулась к ней. Некоторое время она размышляла, а не открыть ли сопернице всю правду, но передумала. Поэтому пожала плечами и молча прошла мимо нее и направилась в замок Глава 21. Молния Валери в сопровождении Андре де Турне и Люсьена де Лесси все же оказалась на берегу пруда. Это были не те люди, которых она хотела бы видеть рядом с собой, тем более, она не была уверена в полной адекватности де Турне. На всякий случай она убедилась, что у него нет с собой пистолетов. Ночь была безоблачной, но в воздухе висело напряжение. Валери чувствовала грозу, только не знала, когда она начнется. Но она не имела ничего против того, чтобы гроза застала ее на берегу пруда. Когда-то Филипп рассказывал ей, как правильно ловить молнии. И что ее время пришло. Первым делом, надо было оказаться во время грозы около большой воды. Это было возможно, если считать пруд достаточно большой водой. А дальше... А дальше началась гроза. И именно тогда, когда Валери стояла на берегу пруда. Подобное никак не могло быть простым совпадением. Лунная дорожка вдруг померкла, и тяжелые капли забарабанили по стеклянной водной глади. Раскаты грома, казалось, заглушали даже вой ветра. Деревья склонились все в одну сторону, и листья посыпались на Валери, неся с собой песок и мелкие ветки. Она потеряла шаль, которая улетела куда-то на середину пруда, платье ее металось в разные стороны. Валери раскинула руки, в полном восторге от стихии. Ей безумно хотелось снять одежду, которая сразу же намокла и теперь только мешала. Она вынула шпильки из волос и те мокрой гривой упали ей на спину. Она практически забыла о своих спутниках, но раздеваться все же не стала, подумав, что если ее увидит в таком виде Хуан, то спокойная жизнь на несколько дней закончится. Чтобы поймать молнию, надо стоять по пояс в воде. Валери шагнула в воду, подняв руки, и пошла, кружась и погружаясь все глубже и глубже. Ветер рвал ее волосы, швырял ей в лицо холодные брызги, но она не замечала этого, слившись с природой. А потом случилось то, о чем она мечтала. Сначала Валери увидела свою молнию. Очень высоко в небе, среди дождя, она увидела ее острие. Время как будто замедлилось, и Валери смотрела, как электрический разряд приближается к ее руке. Медленно, будто во сне. А потом время вернулось на место, и с бешеной скоростью молния влетела в ее раскрытую ладонь, мозг Валери взорвался тысячей искр, а вокруг ее тела возникло свечение, которое медленно расползалось по воде, серебря ее лунным светом. Валери быстро закружилась, взбивая брызги, и стала падать на спину, так и не опустив рук. И вот уже вода сомкнулась над ее головой. В этот момент очнулся Андре де Турне, который, как завороженный, смотрел на ее действия с берега. Он бросился в воду, а за ним и де Лесси, которому все происходящее казалось страшным сном. Они шарили в воде, в том месте, где только что стояла Валери, захлебывались, перестав соображать, где вода, а где просто ливень, потом Андре нырнул и по неяркому свечению нашел ее тело, лежащее на самом дне. Руки так и закинуты за голову, а от головы рассыпаются лучи света. Он подхватил ее на руки, и молодые люди вытащили на берег то, во что превратилась совершенно обычная девушка всего за несколько минут. Потом, когда шок и ужас прошли, а время стерло воспоминания, Андре мог только сказать, что видел совершенно явно, что она светится. Вся. Свет проникал сквозь одежду, он был совсем не ярок, но он мог бы поклясться, что он был. И даже через много лет Люсьена де Лесси кидало в жар и холод при одном воспоминании о том, что же случилось дальше. Андре и Люсьен сидели возле Валери, не зная, что предпринять. Потом Андре взял ее на руки и они пошли обратно к замку, надеясь, что есть еще возможность все исправить. А мерный свет, исходивший от ее тела, никуда не исчезал. Вдруг Валери пошевелилась. Андре опустился на колени и положил ее на землю. Оба друга вздохнули с облегчением, поняв, что девушка жива. Валери одним резким движением поднялась на ноги. И... исчезла. Она исчезла в полном смысле этого слова. Только что была на темной тропинке, и вдруг как испарилась. Только неяркий лунный свет концентрировался в том месте, где она только что стояла. Люсьен упал на колени и начал читать Аве Мария. Обоих била дрожь, и не столько от холода, сколько от сознания того, что происходит нечто, несовместимое с их понятием о функционировании мира. Они попытались найти Валери, но она исчезла совсем. Ее не было ни на пруду, ни в парке. Боясь, что никто не поверит их рассказу, они долгое время метались по лесу, и, когда кончился дождь, все же решились выйти и рассказать о происшествии Филиппу. И тут же напоролись на Жака де Шатори, который нес Валери на руках. Света, исходящего от нее, больше не было. Жак рассказал, что нашел кузину, лежащей в центре большой поляны. Он умолчал о том, что вокруг нее был начертан мерцающий круг, который он сначала боялся переступить, и который исчез с легким потрескиванием, когда он все же нарушил его и дотронулся до Валери. Кожа ее была холодна, как лед, и сердце не билось. Или ему казалось, что оно не бьется. Валери не пошевелилась, и не открыла глаз. И сейчас она тоже не подавала признаков жизни. Только вода лилась с ее длинных волос, в которых путались водоросли, листья и травинки, а так же блестели несколько бриллиантовых заколок. В этот момент из темноты появился дон Хуан. Увидев Валери на руках Жака, он буквально отнял ее, схватил в объятья и попытался привести в чувство. — Что произошло? Лесси запинаясь и чувствуя, что попал в какую-то другую реальность, попробовал пересказать ему все, чему он стал свидетелем. — И долго она была под водой? — спросил дон Хуан, нисколько не удивившись. Лесси покачал головой. Он и на самом деле не мог бы сказать, как долго они ее искали. Дон Хуан положил Валери прямо на дорожку и стал поджимать ее ноги к животу, а потом приник к холодным губам, пытаясь сделать искусственное дыхание. Андре и Люсьен только сейчас начали понимать, что Валери, скорее всего, нахлебалась воды, и первое, что они были обязаны сделать, это попытаться реанимировать ее. Усилия дона Хуана через некоторое время были вознаграждены. Тело Валери дернулось и изо рта вырвалась струя воды. Девушка резко села и ее продолжало рвать водой, вода была повсюду, а дон Хуан поддерживал ее за плечи и шептал что-то утешительное. После этого он взял ее на руки, и не обращая внимания на совершенно ошалелых спутников, понес в замок. Она была без сознания, когда дон Хуан, за которым увязался Жак де Шатори, привел в ее комнату Филиппа. Сафи за это время раздела Валери, растерла чем-то согревающим и укутала одеялами. Кожа девушки порозовела, и она уже не была похожа на восковую куклу, которую Жак нес на руках. Филипп подошел к сестре и взял ее за руку. И только тут Жак и дон Хуан увидели, что рука ее вся покрылась рисунком, как будто молния ударила ей не в ладонь, а отразилась на коже, красными зигзагами рисуя самое себя. Филипп и Сафи некоторое время рассматривали рисунок, потом молча переглянулись, без слов понимая друг друга. И у обоих на лицах расцвела улыбка. ... Глава 22. После бала Казалось бы, когда разъехались гости и скандальный бал в замке Шатори закончился, можно было вздохнуть спокойно. Но нет. Наутро совершенно неожиданно для всех пришло известие, что Луи де Лежье подрался с виконтом де Шабрианом, и был убит. Причина дуэли осталась неизвестна, т. к. виконт был ранен настолько серьезно, что не сильно отличался от мертвого. Таким образом, Мари де Турне успела побыть невестой всего несколько часов, и теперь можно было не опасаться неприятного для ее семейства мезальянса. Сама же Мари схватила тяжелейшую простуду и много недель провела на грани жизни и смерти. Эта новость вогнала в тоску Жака де Шатори, а так же многих других молодых людей, т. к. Луи де Лежье обладал легким и веселым нравом и в округе его все любили. Дуэль была не единственным происшествием за эту ночь. Мадемуазель де Монпелье пострадала совсем другим способом. Злая и расстроенная, она вернулась с прогулки, и сразу же поднялась к себе. Далее слуги услышали дикие крики знатной гостьи, и, когда прибежали в ее комнату, смогли оценить масштабы происшествия. А случилось вот что. Прямо за дверью в комнате мадемуазель была натянута веревка, о которую Мария, конечно же, споткнулась, войдя к себе. А на расстоянии человеческого роста на полу же стояла жаровня с углями, в которую, предполагалось, жертва должна была угодить лицом. Но преступник не рассчитал, что Мария де Монпелье была достаточно высокой девушкой, поэтому она упала в жаровню грудью и лицо ее не пострадало. Зато все тело и руки были в ожогах, а платье дымилось и прожглось большими черными дырами. Упав в жаровню, Мария совсем не охладела, а пыл ее только возрос, превратившись в настоящую всепоглощающую ненависть. Будучи уверенной, что ловушку ей подстроила ее счастливая соперница, она переоделась, села на коня и умчалась в ночь, не смотря на боль во всем теле. Под утро в замке на острове случился пожар. Загорелась гардеробная мадемуазель Сюзанны. Казалось, она вспыхнула сама собой сразу в нескольких местах, и все платья Сюзанны за несколько минут были уничтожены. Огонь же разгорался, и заспанные слуги с трудом могли сдерживать его, чтобы он не пошел на весь замок. К утру пожар потушили, сгорели только гардеробная и спальня мадемуазель де Лесси. В поисках поджигателя перевернули всю округу. Говорили, что кто-то видел незнакомого мальчишку, который со всех ног удирал как можно дальше от замка. Никто, конечно же, даже не попытался его удержать, все были заняты тушением пожара. Подозрения никаким образом не могли пасть на мадемуазель де Монпелье. Ведь она лежала в своей кровати в замке Шатори, зализывая раны. Однако это была она. Сильная и ловкая, она переоделась в одежду крестьянского мальчишки, отправилась к замку мадам де Лесси, переплыла ров, через окно нижнего этажа проникла в замок, нашла гардеробную Сюзанны де Лесси и раскидала там сухую траву, которая отлично взялась. Дальше в полном переполохе ей не составило никакого труда скрыться из замка и во весь опор скакать в Шатори, чтобы изобразить наутро жертву, конечно же, не способную проделать за столь короткое время столь длинный путь. Ответом Марии де Монпелье было письмо, которое она получила утром прямо перед отъездом. Проплакав остаток ночи, она чувствовала себя совершенно разбитой и несчастной. Месть сопернице не дала ей удовлетворения, а ревность сжигала изнутри. Но письмо окончательно доканало ее. Там было всего несколько строчек, написанных красивым аккуратным почерком. «Мадемуазель, вы ошибаетесь, считая меня вашей соперницей. Даже если мы сожрем друг друга, победительница не получит главный приз. Потому что он не выбирает между нами. Он уже сделал свой выбор, и это не вы и не я». Мария де Монпелье отставила от себя кружку с шоколадом, приказала подать коня и снова проделала путь до замка на озере. Даже не потрудившись переодеться, в утреннем платье и мужском седле, она появилась перед Сюзанной, делающей утренний моцион в компании своей сестры. Сюзанна не выглядела удивленной. — Кто она? — Мария спешилась и бросилась к сопернице, — кто эта женщина? Он сказал мне, что помолвлен с ней! Я была уверена, что это — вы! Сюзанна засмеялась: — Нет, это не я. К сожалению. Я знаю, кто она. Но вам не скажу. Мария принялась угрожать, потом умолять, потом снова угрожать, но Сюзанна только смеялась над ней, доведя ее до нервного срыва. На это у Марии был последний аргумент. Она достала кинжал и попыталась зарезать Сюзанну, но попала по рукам, хлынула кровь. Сюзанне повезло, что рядом находилась ее сестра, которая помогла ей справиться с соперницей и удерживать ее до того, как на крики прибежали слуги. — Вы не получите его! — кричала ей в след Сюзанна, обливаясь кровью, но довольная своей проделкой, — я, возможно, получу, но вы — не получите! Взбешенную Марию довезли в закрытой карете до замка Шатори, где ее уже искал ее брат, и выкинули во дворе. Буквально выкинули, т. к. она с размаху упала на булыжники и сильно ударилась головой. Потрясенному месье де Монпелье была передана записка, которая предлагала держать его сестру на цепи. Он, много лет знавший сестру, как спокойную меланхоличную и послушную девочку, никак не мог поверить, что все, что было в записке, могло быть правдой. Отбросив свои проблемы, он написал мадам де Лесси записку с извинениями, после чего наблюдал впервые в жизни истинный облик Марии. Вся ее ненависть перекинулась на него, она выкрикивала слова вперемешку с непристойностями, которых он никогда не ожидал бы услышать от нее. Сам потерпев поражение и глубоко переживавший отказ Валери, он не был в настроении утешать еще и Марию, поэтому он заставил ее сесть в карету и навсегда покинул замок Шатори, принесший ему и его сестре столько неприятностей. Утром он и сам познал зверя в себе. Увидев идиллическую картинку, когда Жак де Шатори и Валери де Флуа сидели вместе за фортепиано и что-то наигрывали в четыре руки, он просто подождал Жака за дверью и огрел его по голове серебряным подсвечником. Просто потому, что ему самому казалось смешным вызывать на дуэль сына бедного барона, да еще и не будучи уверенным в том, что тот тоже не является жертвой чар сестры Филиппа де Флуа. Сейчас ему самому поступок этот казался ужасным мальчишеством, но тогда, стоя за дверью, он был совершенно уверен в своей правоте. Боль и обида вылились в этом странном для взрослого и воспитанного человека поступке, после чего Монпелье успокоился и смог взять себя в руки, чтобы попрощаться с бароном. Теперь же, смотря, как замок Шатори скрывается за поворотом дороги, он жалел только об одном. Что недостаточно сильно огрел подсвечником сына его владельца и тот остался жив. ... — Что она сделала? — дон Хуан сидел напротив Филиппа в гостиной, белый, как мел, и изучал рисунок своей кружевной манжеты. Жак сидел тут же с повязкой на голове. Так и не нашли того, кто ударил его из-за угла, и даже не было известно, чем. Слуги нашли его лежащим в коридоре истекающим кровью, но он быстро пришел в себя и с тех пор ходил, как завороженный, не очень понимая, где он и что происходит. — Поймала молнию. Это такая техника, — пояснил Филипп, — если человек готов, то ему разрешается ловить молнию. Как экзамен. Я ей разрешил. Дон Хуан взглянул на него из под лобья, но промолчал. Хотя по его лицу было очевидно, что он думает о подобных вещах.