— Ваш Родри непотопляем, — улыбнулся он, — он не даст себя повесить и что-нибудь придумает. — Я не могу быть уверена в этом, — она снова заплакала, и даже не пыталась уже скрыть слез, — я не знаю, как мне жить без него, Хуан! — Если дон Родриго тебя любит, он через пару месяцев окажется под нашими окнами, — дон Хуан взял ее руку в свои, — Валери, перестань так переживать. Валери встала. — Если дон Родриго едет в Мадрид, то ничто не удержит меня тут, — сказала она, сжимая кулаки, — если с Родри… что-то случится…, — она отвернулась, вытерла снова навернувшиеся на глаза слезы, — если с ним что-то случится… то я тоже не буду жить, Хуан. Она развернулась и быстро пошла по дорожке. Хуан вскочил и бросился за ней, схватил ее за руку и развернул к себе. — Неужели этот человек так дорог тебе? Чем он так привлек тебя, что за него ты готова отдать жизнь? Валери вырвала руку. — Я еду в Мадрид. Кто-то предал меня, кто-то написал Филиппу. Кто-то хочет смерти Родри, но вместе с ним умру и я. Я не могу жить без него! Дон Хуан побледнел. И еще до того, как он заговорил, она уже знала правду. Она смотрела на того, кому всецело привыкла доверять, видела, как он колеблется и мучительно подбирает слова, но совершенно не собиралась ему помогать. Ночью, когда она думала о такой возможности, ей казалось, что ей все равно, и это просто очередная манипуляция с наигранными эмоциями с ее стороны. Оказалось, что ей не все равно. Он еще ничего не сказал, а Валери почувствовала, как все похолодело внутри нее. Боль от его предательства захлестнула все ее существо, и она готова была выцарапать ему глаза. Хуан давно стал ей родным человеком, которому она доверяла не меньше, чем Сафи, и именно этот человек предал ее в самом главном. Возможно, она слишком много требовала от него, но ее доверие было безгранично. — Это сделал я, — сказал он, смотря ей прямо в глаза, — я написал Филиппу. Валери вспомнила ту ночь, когда они ждали дона Родриго у стены, а потом целовались в беседке. Он знал, что Родри не придет. А она чуть не сошла с ума от волнения и страха. — Так просто, — вместо этого сказала она, — ты выбрал Филиппа из нас двоих. Зашел сразу с двух козырей. Обманывал и меня и его. И так просто вот говоришь, это сделал я... Дон Хуан опустил глаза. Катрин показалось, что из него внезапно выкачали всю кровь, таким бледным стало его красивое лицо. Он дернул плечом: — Я проиграл, — сказал он просто, — я не играл против тебя, я считал, что так для тебя лучше. Я играл не на стороне Филиппа, а против дона Родриго. И проиграл. — Лучше для меня? — переспросила Валери. Ей очень хотелось плакать, но не потому, что дона Родриго завтра увезут в Испанию. Этот факт как-то померк перед невероятнейшем разочарованием, — почему вы все знаете, что лучше для меня? Филипп, ты... вы все делаете для меня, только забыли спросить, а чего же я хочу... — Я долгое время помогал тебе обманывать Филиппа, — сказал Хуан тихо, — но я был неправ. Филипп увез тебя, думая, что дон Родриго отступится и найдет другую наследницу. Но... — Но он не отступился. Возможно потому, что он не ищет наследства, а любит меня? Он помолчал: — Возможно. Валери закрыла глаза. Предательская слеза скатилась по щеке и упала ей на грудь. — Ты никак не можешь поверить, что я на самом деле люблю его, и не люблю тебя, — сказала она, — но придется. Уже год прошел с тех пор, как я сказала тебе, что между нами ничего не может быть, кроме дружбы. По крайней мере с моей стороны. — Но за это время между нами было много всего, что нельзя назвать дружбой, — парировал он. — Практически ничего. Тебе не на что надеяться, Хуан. Я люблю другого. И ничто не сможет этого изменить. И этот другой любит меня. Ты же понимаешь, что он меня любит. Он поехал за мной. Значит ему нужны не деньги. Деньги есть у каждой второй девушки в Мадриде. А ему нужна я. Хуан отвернулся: — Я не верю. — Не надо верить, Хуан. Это не вопрос веры. Я люблю дона Родриго. Он добрый и благородный человек! Который тоже любит меня! И все фантазии Филиппа про английских шпионов, интриги и поиски богатой невесты — это просто фантазии Филиппа. Он хотел выдать меня за тебя, раз уж ты так удачно подвернулся ему. И ему не нравится идея быть зятем бедного идальго. Но тут ничего не поделаешь! Я свой выбор делаю сама! Катрин видела, что его всего трясет. Щеки на бледном лице покраснели, а глаза горели болезненным огнем. — Прости меня. Валери вскинула голову. Руки, сжатые в кулаки, казались ей самой холодными, как лед. — Представь, Хуан, что мы с тобой любим друг друга. Я — тебя, а ты — меня. И вдруг твой отец и твои друзья решают, что я не подхожу тебе. Не понравилась им. Возможно, я хочу получить герцогский титул или просто место при испанском дворе прямо на ступеньке трона... И они насильно сажают тебя в карету и увозят подальше от меня. Как можно дальше. А когда я следую за тобой, отправляют меня в тюрьму, а потом на смерть. При этом они действуют из добрых побуждений, сами подбирают тебе невесту, которая нравится им. Ты когда-нибудь думал об этом? Что бы ты чувствовал? Как бы ты поступил? Губы его дрогнули, но он промолчал. — Я не могу тебя простить. Предательства не прощают. Кто предал раз, предаст и дважды. — Нет, — тихо ответил он, — ты вполне понятно объяснила мне все. Я прошу прощения не потому, что надеюсь его получить. А потому, что был неправ. Валери отвернулась и потянув за собой совершенно разбитую Катрин, пошла к замку. Катрин обернулась и видела, как дон Хуан стоял, смотря в землю. Он принимал какое-то решение, потом, видимо, пришел к определенному выводу и бросился за Валери. — Валери! Она обернулась. Вид у него был ужасный. И ей вдруг захотелось обнять его, а не оттолкнуть. — Я сделаю для тебя все. Только дай мне шанс. Один из тысячи. Валери покачала головой. — Этого шанса нет. А теперь и нашей дружбы тоже нет. Мне очень жаль, дон Хуан, но ничего не осталось. Вторая предательская слеза покатилась по щеке. Она размахнулась и влепила ему пощечину. Ей хотелось причинить ему как можно больше боли. Чтобы ему было так же плохо, как и ей сейчас. Она теряла дона Родриго, она потеряла Хуана. И больно ей было почему-то больше от того, что он ее предал. Возможно потому, что дон Родриго оставил ее не по своей воле. Некоторое время они молчали. Потом дон Хуан взял ее руку и поднес к губам. Он ничего не сказал, просто развернулся и быстро пошел в другую сторону. А Валери посмотрела на Катрин. А потом заплакала. Теперь по-настоящему. — Он сейчас что-нибудь с собой сделает, — прошептала Катрин, хватая ее за руку. Валери подняла на нее заплаканные глаза. — Нет. Филипп обещал его убить, если он изменит ему. Поэтому ему нет смысла убивать себя. Он предал сначала меня, теперь предаст Филиппа надеясь, что тот на самом деле его убьет. — Что ты такое говоришь? — Правду. ... Дона Хуана никто не видел до самого вечера, и вечером он тоже не явился в замок. Катрин сидела в гостиной до полуночи, но он не пришел. Она так и заснула прямо на софе, ожидая его. Но настало утро, а дон Хуан как будто исчез. Дальнейшие события Хуан помнил, как в тумане. Эмоциональное напряжение, в котором он находился, было настолько сильным, что он все свои действия он воспринимал как бы со стороны. Внешне он казался вполне спокойным, только движения его приобрели излишнюю плавность и некоторую замедленность. Позже память заботливо стерла большую часть событий и диалогов, которые происходили в этот день. Он помнил, как нанимал каких-то бандитов, как они и он с ними тоже, настигли полицейскую карету и отбили у тюремщиков их узника. Как он расплачивался с бандитами, а дон Родриго, гарцевавший на купленной специально для него лошади, смеялся над ним. Красивый, мужественный, высокий и широкоплечий, дон Родриго был старше него на десять лет. Дерзкий, циничный и насмешливый, он всегда мог найти что-то забавное в любой ситуации и высмеять любого, даже самого обычного человека. Хуан хорошо знал это его качество и часто становился объектом его злых шуток. Вот и сейчас, всю дорогу до замка Шатори, дон Родриго вместо благодарности изощрялся в искусстве насмешки. Хуан же просто молчал, стараясь не реагировать на его слова. Потому что за каждую подобную насмешку он обязан был бы убить своего соперника. Он отвез дона Родриго в охотничий домик, который присмотрел еще утром, когда бродил по лесу после ссоры с Валери. В домике никто никогда не бывал и расположен он был достаточно далеко от замка, но не настолько, чтобы это расстояние нельзя было бы проделать пешком. Это было невысокое одноэтажное строение в стиле барокко, с арочными стеклами и изобилием лепнины на невысоких белых колоннах. Внутри было три комнаты, вполне удобных и обставленных дорогой мебелью середины века. Здесь Валери будет хорошо. Вернувшись домой около полудня, он упал на кровать не раздеваясь и забылся каким-то подобием сна, от которого проснулся, как будто очнулся от продолжительного обморока. Наверно у него был жар, он чувствовал себя совершенно разбитым. Ноги плохо слушались, его мучила жажда, и, выпив стакан воды, он понял, что больше суток ничего не ел. Мысль о еде была отвратительна до тошноты, поэтому он кое-как привел себя в порядок и отправился к Валери. Валери и Катрин сидели в беседке и играли в шашки. Катрин первая увидела дона Хуана, и в ужасе отшатнулась, уронив стакан с соком. Дон Хуан был больше похож на собственного призрака, чем на человека. Он остановился напротив Валери и глубоко поклонился. Катрин подумала, что ее, Катрин, он просто не заметил. Их взгляды встретились. Валери нахмурилась и откинулась на спинку стула. — Я сделал то, что ты хотела, — голос его прозвучал слишком тихо, — прошу тебя, следуй за мной. Наверное, предложи он ей сейчас выбор, она бы выбрала его. Казалось бы, простая манипуляция, она заставила Хуана сделать то, что ей было нужно. Но ей было очень больно от того, что он сделал это. И она даже начинала злиться на него за то, что он позволил ей манипулировать собой. Валери зацепилась за злобу и стала разжигать в груди это чувство, чтобы заглушить голос совести. В конце концов, он столкнулся со следствием своих же поступков, и она не должна ни жалеть его, ни чувствовать себя виноватой. Ничего не сказав, она встала и пошла в замок. Глава 3. Тайна охотничьего домика Оставшись одна, Катрин некоторое время сидела в беседке, положив голову на ладони и размышляя. Когда стало темнеть, она пошла к себе и переоделась в амазонку. У нее были некоторые догадки, где дон Хуан мог поселить дона Родриго, и она решила их проверить. Взяв лошадь, она неспешно направилась в сторону охотничьего домика. Смеркалось. Катрин никогда еще не ездила никуда в полном одиночестве в такое время. И чем темнее было, тем сильнее она гнала коня. Охотничий домик стоял на поляне глубоко в лесу, и туда вела неширокая заросшая дорога, иногда превращающаяся в тропинку. Если она ошиблась, и там никого нет, ей придется одной ехать обратно в полной темноте. Только от одного такого предположения у Катрин сжималось от страха сердце. Но ей повезло. Интуиция не подвела ее. В окнах охотничьего домика горел яркий свет. Домик был выстроен ее дедом для его любовницы. Дед ее умудрился влюбиться в женщину низкого происхождения, поэтому он поселил ее не в замке, где царила его жена, а в небольшом домике, выстроенном в лесу специально для нее и обставленном с изысканной роскошью. Мадам Жюли всегда жила там. И даже Катрин, будучи еще маленькой, помнила старую бабушку Жюли, к которой иногда ходила со своей няней. Потом мадам Жюли умерла, и домик оказался заброшен. С тех самых пор Катрин редко бывала здесь. При жизни мадам Жюли домик утопал в цветах, которые она разводила с большой любовью. Сейчас же остались только одичавшие розы, а маленький садик зарос сорной травой. Ее отец иногда использовал домик как охотничий, и домик мадам Жюли переименовали, имя ее исчезло вместе с ней.