— Ты не станешь делать этого, — повторила Сафи. — Придется и тебя попросить молчать, — ответил он. Сафи испуганно закрыла рот и уставилась на дона Хуана, поднявшегося на колени и пытавшегося заставить работать ослабевшие ноги. — Теперь я могу надеяться, что моя сестрица выслушает меня, — Филипп усмехнулся, — и, больше того, будет более сговорчива. Есть два варианта развития событий. Первый, Валери, заключается в том, что ты прямо сейчас садишься в карету и показываешь мне путь к укрытию, где живет твой ненаглядный охотник за приданым. Мы едем туда, и я обещаю быть гуманным к нему. Он умрет быстро. При этом я отпущу дона Хуана на все четыре стороны. Валери покачала головой, но Филипп поднял руку и она в ужасе остановилась. — Второй вариант: я отпускаю тебя и твоего Родри. Вы можете делать все, что угодно. Даже пожениться. Вы никогда меня не увидите. Но и помощи от меня тоже не жди. Этот вариант тебе нравится больше? Валери кивнула. — Отлично. Но за это ты смотришь, как я медленно убиваю дона Хуана. Будучи человеком добрым, я позволю тебе уйти с финальной стадии и добью его в одиночестве. — Нет! — прошептала она, — прошу тебе, нет! Это была ее ошибка. Каждое ее слово причиняло дону Хуану нечеловеческую боль, он снова упал в траву и затих, когда Валери в ужасе замолчала. — Ты не можешь заставлять меня выбирать между ними! — через некоторое время произнесла она, смотря, как Хуан корчится в судорогах при каждом ее слове. — Я вижу, тебе нравится, — рассмеялся Филипп, — продолжим, сестрица? Только в этот вечер Катрин начала понимать, кто же такие ее кузены. Она в ужасе содрогалась при мысли, что этот человек, причиняющий страдания другому даже не коснувшись его рукой — ее кузен Филипп, который ей всегда нравился, который был для нее чуть ли не идеалом мужчины! А эта девушка, понимающая, что каждый звук, который она произносит, убивает ее друга — ее возлюбленная кузина, ставшая ей сестрой за совсем недолгий срок. Она забилась в самый угол кареты, и закрыла глаза, надеясь проснуться и оказаться в своей спальне, а не на вечерней дороге среди полей, где молодой высокий человек в черном издевательски смеялся над своей сестрой, предложив ей выбирать между ее возлюбленным и ее женихом. Валери жестами показала, что хочет ответить. Он убрал руку. — Хорошо, говори. Только быстро. Валери закрыла на секунду глаза. — Я хочу попрощаться с Хуаном, — сказала она, почувствовав, как из-под век хлынули слезы, — а тебе я этого никогда не прощу. И никогда не обращусь за помощью. Никогда. Он поднял руку и она замолчала. — Прощайся, — ответил он, пропустив мимо ушей все остальное, — у тебя две минуты. Валери подошла к Хуану, сжавшемуся в комок в высокой траве. Он спрятал лицо, закрыв голову руками, и не пошевелился, когда Валери подошла к нему. Боль, которую причинил ему Филипп, была ничем по сравнению с ее поступком. Боясь, что она увидит его слезы, даже если спишет их на физическую боль, он замер, ожидая, когда она уйдет. Она тронула его за плечо, провела рукой по волосам. Ее нежность была хуже, чем если бы она пнула его ногой. В этот момент он отчетливо понял, как сильно ненавидит ее. — Прости меня, пожалуйста, — прошептала она, и слезы хлынули по ее щекам, — прости меня! Хуан никак не отреагировал на ее слова, а Филипп сделал жест рукой, от которого Валери вскочила и бросилась к карете, увлекая за собой Сафи. — Ты не имеешь права так поступать! — крикнула Сафи, но тотчас замолчала, видя, как он сжимает пальцы в кулак. В полном молчании они сели в карету, совершенно обалдевший кучер хлестнул лошадей и помчал их прямо через поля в замок Шатори. Валери рыдала навзрыд, закрывая лицо руками. Сафи сжимала ее в объятьях, шепча слова утешения, хотя, конечно же, они были совершенно бесполезны. А Катрин подумала, что дон Родриго мог быть доволен. Филипп сделал всю работу за него. Он избавил его от соперничества с Хуаном, а заодно дал возможность творить все, что ему заблагорассудится. — Остановите! — вдруг закричала Валери, когда они отъехали на какоей-то расстояние, а ночь взяла свои права, сделав дорогу едва видимой, — мы возвращаемся! Я не могу этого допустить! Вскоре они вернулись на то место, где оставили Филиппа и дона Хуана. Но дорога была совершенно пуста. Валери упала на колени там, где трава была примята, где лежал еще недавно дон Хуан, и истерически разрыдалась. Катрин же не могла плакать. Она смотрела в ночь, пытаясь почувствовать что-нибудь, понять, что же произошло между Филиппом и доном Хуаном. Катрин вспоминала, как впервые увидела дона Хуана, как он стоял во дворе замка в свете солнца, а она смотрела на него из окна. Она не верила, не хотела верить в его смерть. Глава 12. Филипп Когда карета исчезла в сгущающейся тьме, Филипп подошел к дону Хуану и присел на корточки рядом с ним. Хуану удалось наконец-то выровнить дыхание и даже открыть глаза. Он удивился, что зрение не покинуло его, как ему казалось несколькими минутами ранее. — Теперь, когда вы видели настоящее отношение к себе нашей красотки, можно и поговорить, — Филипп протянул ему руку, и Хуан схватился за нее и сел, с трудом переводя дыхание, — я не хотел ни убивать вас, ни причинять вам боль, — Филипп встал на ноги и смотрел на него сверху вниз, — но надо было проучить Валери, да и заодно показать вам ее истинное лицо. — Я и до этого не сомневался, — Хуан вытер с лица остатки слез и кровь из прокушенной губы. — И все же так эффектнее. Валери помчалась к дону Родриго, и, поверьте, так будет лучше для всех. Они достойны друг друга. К сожалению, моя сестренка — обычная эгоистичная авантюристка, без всяких представлений о чести и совести. Как воспитана, такая и есть. Ей никогда не понять ваших жертв. — Зачем вы все это мне говорите? — спросил дон Хуан, поднимаясь. Он был абсолютно разбит, не столько физически, сколько морально, смерть казалась ему лучшим выходом, и милосердие Филиппа де Флуа безумно раздражало его. — Я хочу узнать, готовы ли вы все еще жениться на ней? — Филипп усмехнулся и пошел по дороге в сторону города, а дон Хуан последовал за ним, удивляясь, как все еще может ходить, хотя несколько минут назад ноги совсем не желали слушаться. — Думаю, что вряд ли у меня есть на это шанс, — усмехнулся он. Готов ли он жениться на ней? Быть ей верным и любящим мужем после того, как она ушла к дону Родригу, оставив его на мучительную смерть? А разве он ожидал чего-то другого? Валери сделала все именно так, как он и предполагал, и выбор ее был очевиден. Но одно дело знать, а совсем другое – слышать, как отъезжает карета, громыхая по камням дороги, а он остается лежать в траве. Можно ли такое простить? И есть ли смысл жить после такого разочарования? Собрав остатки гордости и сил, он заставил себя подняться, сделать первый шаг, второй, а потом идти следом за Филиппом и слушать то, что тот говорил ему. — На данный момент вы ближе к алтарю, чем когда-либо были. Поэтому я и спрашиваю. Но для вас будет лучше, если вы откажетесь, — Филипп остановился и позволил ему себя нагнать. Дон Хуан шел медленно и с трудом вникал в суть того, что тот говорил. Он не готов был обсуждать Валери, ему надо было сначала разобратьсея в себе. — К чему весь этот спектакль, дон Филиппе? – спросил Хуан. Филипп усмехнулся. — Да, честно говоря, было интересно, как далеко она зайдет. Моя сестрица – занятная девочка. Ход ее мыслей непредсказуем, но ею очень легко манипулировать, если знать как. И…, — он помолчал, — у каждого человека должна быть иллюзия выбора… Хуан отвернулся, чувствуя себе героем чужой пьесы. — У меня есть одно письмо... – продолжал Филипп, не обращая внимания на состояние спутника, — это письмо очень ждет дон Родриго. Я вам его отдам. И только вы сможете решить, передавать его Валери или нет. Теперь ваш ход, дон Хуан. — Что это за письмо? — спросил он. Филипп рассмеялся. — Я вот подумал... Если вы хотите быть честным с Валери, то обязаны отдать ей это письмо. Но если вы хотите ее счастья, то лучше оставить его себе. Так что решайте. Она свой выбор сделала. Теперь выбор за вами. Вынув из внутреннего кармана достаточно пухлый конверт, Филипп вручил его дону Хуану. — Что там? — Само письмо. Ну и некоторые документы к нему, которые удалось раздобыть. Очень интересные вещи, к слову. Тайны, интриги, деньги, женщины... вся жизнь дона Родриго Альмасана. — Я могу прочесть это сам? — спросил дон Хуан, разглядывая коневерт. — Конечно! — ответил Филипп, — теперь все это — ваше. И что делать с письмом — теперь ваша забота. Но я бы на вашем месте сначала ознакомился с содержимым коневерта, прежде, чем вы решите, что с ним делать: сжечь или отдать Валери. Дон Хуан помолчал, вертя конверт в руках. Потом поднял глаза на Филиппа. — Я прошу вас закончить начатое, дон Филиппе. Очень прошу. Филипп поднял брови. — Вы обещали меня убить. Почему вы остановились? Филипп внимательно посмотрел на него. — Я не убийца, дон Хуан, — сказал он, — и я не понимаю вас. Наверно я не такой хороший человек, но я не понимаю, как можно простить такое. Как можно…, — он замолчал, — ну да ладно. Не стоит она смерти, поверьте мне. — Позвольте мне решать, стоит или нет, — дон Хуан сжал губы, — я вполне усвоил ваш урок. И не вижу никакого другого выхода. — Вы отказываетесь жениться на моей сестре? Сделайте выбор, прошу вас, дон Хуан, у меня нет времени заниматься этим более. — Нет времени? — Мы больше не увидимся с вами. Поэтому я должен завершить все дела со своей сестрицей. Она доставила мне массу неудобств. Ее безумные поступки должны быть пресечены, и вы тот человек, кому я могу доверить ее. Более того, если вы, увидев ее истинное лицо, не откажетесь от нее, я буду спокоен за ее будущее. — А если я откажусь? – спросил дон Хуан. — Тогда у меня есть другие кандидаты. Решайтесь же. Да или нет. В помощь вам я дал конверт. Но даже если вы оставите конверт себе, а не отдадите Валери, она уже вряд ли пожелает стать женой дона Родриго. Слишком высокую цену она заплатила за это. Как я понимаю, весы еще до сегодняшнего дня качнулись в вашу сторону. Я только немного подтолкну ее. Даже самая большая любовь не выдержит проверку ежедневным общением с доном Родриго, тут вы были абсолютно правы, — он усмехнулся и двинулся дальше, — и я честно скажу, что признаю вас правым и раскаиваюсь, что увез ее из Испании. Было совсем темно, когда они вошли в ворота города Тура. Пройдя по мощеным улицам, они оказались около небольшой гостиницы, куда Филипп и пригласил войти дона Хуана. Они поднялись в его комнату на второй этаж, где уже ждал накрытый стол и несколько бутылок красного вина. Хуан машинально следовал за Филиппом, прибывая в странном состоянии, когда ему казалось, что все происходящее происходит как бы не с ним, а он наблюдает за всеми, в том числе и за собой, со стороны, и не может до конца понять собственных мыслей. Уверенный тон Филиппа выбивал его из колеи, то, что казалось Филиппу пустяком, для Хуана еще недавно было смыслом жизни, но теперь тоже казалось простым и несущественным.