Прощание было полно драматизма. Филипп ушел в дом, чтобы не видеть этого. Воспользовавшись его отсутствием, Валери передала дону Хуану письмо для дона Родриго. Сам дон Хуан ее нисколько не заботил, она все время говорила о разлуке с возлюбленным, от чего дон Хуан впал в полное отчаяние. Письмо ее он сжег при первой же возможности, даже не прочитав, и, тем более, не стал передавать его дону Родриго. А потом, пережив несколько самых страшных недель в своей жизни, когда Валери была далеко и не было никакой надежды обрести ее вновь, он случайно встретился с доном Родриго, который, перемежая свою речь оскорблениями и насмешками, сообщил ему, что он знает, куда Филипп увез Валери, и что не намерен упускать ее, а собирается поехать следом и жениться на ней, даже если сами черти ада будут против. Это был хороший предлог отправиться следом за Валери во Францию. Дон Хуан больше не думал. Он сел на коня и направился в замок Шатори. Глава 24. Жена Жак явился со слугами, которые положили Хуана на носилки и понесли в дом. Жак был в дурном расположении духа, но приказал отнести его в спальню Валери, после чего отправился в конюшню, оседлал коня и надолго покинул замок Шатори. Катрин и Валери пошли следом за носилками. — Валери, — сказала Катрин на прощание, когда слуги внесли носилки в спальню Валери, и переложили спящего Хуана на кровать, — пожалуйста, будь к нему добрее. Валери склонила голову на бок и вскинула брови: — Такое заступничество? — она улыбнулась, наблюдая, как Сафи принялась раздевать его, — я постараюсь быть хорошей женой. Как бы сложно это ни было, — она вздохнула и отвернулась к зеркалу, перед которым вынула из волос шпильки и тряхнула головой, отпуская на волю длинные пряди, которые полностью покрыли ее золотистой волной ниже талии. Катрин кинула последний взгляд на дона Хуана и вышла вслед за слугами. У нее было ощущение, что она оставляет его в логове врага, а не в спальне молодой жены. Дверь за ней закрылась, и она услышала, как повернулся замок, а потом слова Валери: — Сафи, принеси воды, надо как-то обмыть его… — Да уж, Вали, придумала ты, — ответила Сафи и зазвенела посудой, — надумала замуж выходить среди ночи, да еще и за мессира Хуана. — Больше никто не предложил, — Катрин услышала, как Валери усмехнулась, — а он очень настаивал. Рисковал жизнью… Знаешь, я даже рада, что все сложилось именно так… Я бы ни за что не сделала этого, если бы у меня было время подумать. А ведь это правильный поступок, Сафи! И Филипп очень хотел этого. — Ну, так он бы таскался за тобой по всему свету, пока ты бы все равно не вышла за него! Его можно было либо убить, либо согласиться. Сами подмухлевали. Мы сами усилили его чувство. — Но я же не думала, что встречу Родри… Хотела, чтобы Хуан любил меня вечно. Вот и получилось… вечно. Как всегда с этими твоими уловками! — Тут уж не сваливай на меня, Вали, это была полностью твоя идея! — Да, моя. Ладно, Сафи. Иди спать. Я тоже лягу. Все-таки сегодня моя брачная ночь. — Ага. Утром готовь простыни! – Сафи засмеялась, послышался звук разбитого стекла и снова смех. Валери явно пыталась попасть в свою названую сестру чем-то хрупким. Катрин тоже засмеялась и пошла к себе. Ей было грустно. Жорж де Безье никогда не женится на ней среди ночи в маленькой часовне. И никогда не станет защищать ее с оружием в руках. Валери на самом деле легла спать. Сначала она хотела устроиться на софе, но потом легла рядом с Хуаном, который спал сном младенца. Она смотрела в его лицо, на закрытые глаза, опушенные длинными ресницами, плотно сжатые губы, красиво очертанные брови, прямую линию носа. Волосы, которые Сафи тоже протерла водой, завились тонкими кольцами у него на лбу. Она села в постели. Слишком много всего случилось за последние несколько часов. Валери была опустошена и сама нуждалась в утешении, только утешать ее было некому. Ей очень хотелось, чтобы кто-то посто обнял ее, погладил по голове и сказал, что все будет хорошо. Хуан спал, а перед своими сестрами, Катрин и Сафи, она должна была держать лицо. Она не могла признаться даже Сафи, насколько испугалась за Хуана. Впервые за много лет она молилась всем богам сразу, наблюдая за дуэлью. Она бы вмешалась, если бы могла что-то изменить. Но было очевидно, что оба мужчины не позволят ей вмешиваться. В этот день она ненавидела дона Родриго так же, как когда-то любила. Желая предотвратить дуэль, она бросилась к нему, придумала историю с новым лекарством, лечащим боли в колене. Дон Родриго несколько лет назад упал с лошади и повредил колено, и с тех пор оно сильно болело в дождь. Валери не успела ничего приготовить, взяла всю шкатулку и поехала в охотничий домик. Зная его любопытство, Валери показывала дону Родриго, как готовятся мази, как сделать обезболивающее лекарство. Дон Родриго искренне заинтересовался ее препаратами, и они начали смешивать порошок, который снимает боль. Оставалось только в последний момент подменить препарат на цианид, который лежал у нее в кармане, или всыпать цианид в свой бокал и за спиной врага поменять кубки. Все пошло не так в тот момент, когда препарат был почти готов. Дон Родриго в какой-то момент притянул Валери к себе и стал целовать ее шею, а она молча терпела его поцелуи, боясь выдать себя. Как странно. Ей всегда нравились его поцелуи, но в этот вечер она с трудом сдерживала отвращение. В момент, когда он увлек ее в спальню, раздался стук в дверь, она вцепилась в дона Родриго и попыталась уговорить его не открывать. К горлу подступила паника, и она боялась разрыдаться прямо при нем. — Это твой щенок, — дон Родриго поднялся, заправил рубашку в штаны и вышел, — я только отправлю его к мамочке и вернусь, — донеслись до нее его слова. Валери закрыла глаза. Что же ей делать? Она откинулась на подушки, и лежала, глотая слезы страха. Она не может этого допустить. Как отговорить Хуана от дуэли, которая по сути для него самоубийство? Какие найти слова, чтобы он понял ее? Память заботливо подбросила наставления Майрут. Мужчины должны сами решать свои проблемы. Женщине их не понять. Дух соперничества для них часто важнее даже самой любви. И если дело доходит до драки, женщине нужно отойти в сторону. Она не должна вмешиваться, что бы ни произошло. Валери вернулась в настоящее. Она снова легла рядом с мужем. С мужем? Звучало очень странно. Теперь он ее муж. До скончания века. Пока смерть не разлучит их. Разлучит ли? Она провела рукой по его щеке. Казалось, он откликнулся на ласку, повернул голову немного к ней. Она замерла. Обида переполняла ее сердце. Она как-то оправдывала свой поступок перед Катрин и Сафи, но теперь, оставшись наедине с собой, вынуждена была признать, что сделала этот шаг обдуманно. Она хотела быть его женой. И стала. Только вот ее муж, которому она поклялась в преданности и верности на века, на самом деле был уверен, что она насыпала в кубок ему яд. И вряд ли он захочет быть ей преданным и верным. Любит ли он ее? Или убив соперника и получив ее, как законную добычу, он успокоится и уйдет? Она зарылась лицом в подушку. Соперничества больше нет, он победил. Насколько хватит его любви и терпения? Они поедут в Мадрид, он представит ее, как свою жену, ткнет ею в нос всем, кто остался с носом, и… И? Чем была их мимолетная страсть на грани истерики, когда соединовшись на миг, они тут же провалились в сон, испытав нечто среднее между болью и экстазом… Когда он нуждался в успокоении после сражения, а она чувствовала невероятное облегчение от того, что дон Родриго остался за дверью гнить на земле, а Хуан стоит рядом, живой. Растеявшись, она впервые не знала, как себя с ним вести. Он завоевал ее по праву. Только Валери не умела быть добычей. Ей было мало их близости, закончившейся так скоро. Тогда это был просто выход эмоций. Но ей хотелось большего. Подобного она не испылатывала ни с одним мужчиной. Ей хотелось медленно изучать его тело, наслаждаться каждым мигом. Она подняла голову и посмотрела на спящего мужа. Коснулась его рукой, провела ею по линии плеча. Красивый. Это для дона Родриго она насыпала столько снотворного. На всякий случай. Теперь Хуан будет долго и глубоко спать. А она будет ходить по комнате и думать, что же ей делать дальше. Майрут права, женщины любят победителей. Она может и не любила Хуана, но стала его женой. Она отдалась ему по первому же его знаку тогда, когда тело его соперника еще не успело остыть. Валери села на кровати. Теперь они связаны навеки. Но если раньше она была уверена в его любви, то теперь не могла бы сказать, что он чувствует к ней. Любит ли он ее? Она сама по собственной глупости оттоклнула его. Ей никогда не забыть, как он смотрел на нее, поднося к губам кубок с ядом. В глазах его была самая настоящая ненависть. Она никому не скажет об этом, даже Сафи. Сначала она должна узнать все о нем. Майрут научила ее распознавать все градации чувств. Майрут научила ее дергать за нити. Валери встала с кровати, прошлась по комнате и подошла к окну, стала смотреть в ночь. Она должна потянуть за эту чертову нитку. Иначе жизнь ее станет невыносима. Глава 25. Сон и явь Сон, приснившийся Хуану в эту ночь, был страшным и каким-то ненастоящим. Сны не бывают такими яркими. Он был в церкви, вокруг горели свечи, священник бормотал молитвы, а рядом стояла Валери в подвенечном платье и с кубком красного вина в руке. Вино плескалось и сверкало, и он отчетливо видел яд на дне бокала. Вот вино перелилось через край, и алые капли попали на белое платье Валери. Она попыталась стереть их, но пятно только разросталось, и он вдруг увидел, что в груди ее зияет свежая рана, похожая на ту, которой он наградил дона Родриго. Валери испуганно смотрела на сочащуюся кровь, лицо ее закрыла накидка, а волосы из светлых стали черными. Хуан в испуге развернул ее к себе, и тут перед ним вместо ее молодого лица предстало лицо страшной старухи. — Пей! – прошелестела старуха, поднося кубок с ядом к его губам. Он резко оттолкнул старуху, и яд потек из кубка, как кровь, заливая все вокруг. — Валери! – закричал он, но тут проснулся, и сел в постели. Яркое солнце заливало комнату, где он лежал на широкой кровати. Занавески цвета спелой травы были раздвинуты, и солнце било ему в глаза. Он закрыл лицо руками. Руки дрожали, а сон не желал уходить из головы. Раненая рука сильно саднила, он опустил ее и снова откинулся на подушки. Вчера он заснул в домике дона Родриго, а сегодня проснулся в комнате Валери. Наверняка она боялась воспаления и приказала принести его к себе… Все же в кубке ее был не яд, который снился ему даже во сне. Она его невеста, но не смерть. Скоро он поведет ее к алтарю, ведь время работает против нее. Он заулыбался. У Валери нет выхода. Она станет его женой, доньей Валерией Мадино. Сон тревожил его, все время врываясь в реальность яркими картинками. Он отлично помнил и лицо священника, и то, как Валери молитвенно сложила руки, и на пальце ее блестнули драгоценниые камни. Тут он заметил кольцо на своем мизинце и окончательно запутался. Это было кольцо Валери, она очень любила его. Потом логика пришла на помощь, и он решил, что она подарила ему любимое колечко в благодарность за дона Родриго. Хотя он не был уверен, что она была благодарна ему. Тут дверь открылась и вошла Валери. Солнечный свет стал ярче, Хуан мог поручиться за это. На ней было что-то светлое, и Хуан просто смотрел на нее, не замечая больше ничего вокруг. Он был рад видеть ее. Камень упал с его души, когда он понял, что жив, и что Валери не имела намерения его отравить. — Добрый день, — она подошла поближе и положила руку ему на лоб, он вздрогнул как от удара, и по всему телу разлилась теплая волна, — прекрасно, жара даже нет. Похоже, новое лекарство Сафи себя оправдало. Валери смотрела на него с подозрением. Вся ее фигура говорила о том, что она не очень рада видеть его. — К чему снится церковь, Вали? – спросил он, чтобы нарушить затянувшееся молчание. Она подняла глаза. — А что тебе снилось? — Как будто мы с тобой венчаемся, а потом этот чертов кубок я видел. И вокруг была кровь. Она пожала плечами. — Ну, крови вчера было достаточно. — А церковь к чему? Там было темно, и ты в белом покрывале. — Не знаю, — она снова смотрела на него из-под ресниц, — я спрошу у Сафи. Она лучше разбирается в снах. Расскажи мне поточнее. Она села в кресло около кровати и отвернулась, смотря в окно. Слишком тихая и какая-то другая, Валери сложила руки на коленях. Такой Хуан ее еще не видел. — Что ты мне вчера дала? Я заснул сразу? Валери кинула на него взгляд. Не самый добрый. Губы ее дрогнули. Некоторое время она молчала, потом ответила. — Я рада была узнать твое мнение о себе, — голос ее дронул, — это было новое изобретение Сафи. Обезболивающее. Но у него оказался снотворный эффект. Я не знала, как быстро наступает сон. Он помолчал. Валери явно была обижена, и он понимал, что она имеет право обижаться. — Я заснул достаточно быстро, как я понимаю, — сказал он. — Когда? — Мы сидели на диване в домике. А проснулся уже тут. После этого ужасного сна. Валери быстро вскинула на него глаза. — В домике? Ты…, — она подбирала слова, — ты не помнишь, как сюда попал?