Десяток попыток оказались неудачными – либо ядро рвало сетку, либо сетка рвалась в воздухе, не долетев до стен форта. Но около тридцати диковинных снарядов достигли-таки цели. Заслышав стрельбу, фрадштадтские корабли двинулись было в гавань, но, поскольку всё наше действо заняло не более часа, быстро успокоились и вернулись на свои места. Спустя пару часов из крепости вышел парламентер. Отправленный к нему навстречу Игнат вернулся буквально через пять минут: – Говорит, что предложение интересное, – едва сдерживая улыбку, Лукьянов пригладил усы, – но им нужно подумать. А чтобы подумать, им нужно вволю покурить, да не десяти человекам, а всем. А их, мол, в форте пятьсот человек. Вот. И еще сказал, что они не верят в сказки о Князе Холоде. – Они водят нас за нос! – воскликнул майор Зимин. – Их не может быть больше двух с половиной сотен! Да и сдаваться они не собираются, просто выманивают у нас табак! – А я вот привык верить людям, – невозмутимо ответил я. – Игнат, скажи, что вечером привезут табак, а утром мы ждем сдачи форта. У них будет целая ночь на раздумья. – Что вы делаете, ваше сиятельство? – Петровский в отчаянии схватился за голову. – Еду в штаб обсуждать с вами план штурма, – я пожал плечами и направился в сторону города. В это же самое время с верхней палубы восьмидесятичетырехпушечного линейного корабля «Морская богиня» в прихваченный при похищении Бодрова бинокль за таридийской активностью на берегу внимательно наблюдал капитан Олстон. До чего же удобная штука этот бинокль! Даже удивительно, что до его создания додумались таридийцы, а не подданные короля Георга. С другой стороны, это недобрый знак для Короны – не дело, когда континентальные страны хотя бы в каких-то областях начинают опережать техническое развитие Островов. Джон снова вышел сухим из воды. Операцию по похищению таридийского военачальника признали успешной, а ее провал в завершающей фазе списали на непрофессиональные действия союзников. Попытку же изловить чрезвычайно удачливого князя посредством засады в имении Курцевича производили сотрудники иноземного отдела улорийского направления, самонадеянно отодвинувшие Олстона в сторону. Так что теперь они сами и расхлебывают последствия своей оглушительной неудачи. А Михаил Бодров оказался не только удачлив, но и хитер, умел и смел. Он не только обвел вокруг пальца охотившихся на него, но и врага своего показательно покарал и представил дело так, будто всё произошло с благословения улорийского короля! Говорят, Янош поначалу был в жуткой ярости, но потом сообразил, что для поддержания своей репутации на должном уровне ему нужно всего-навсего многозначительно молчать. То есть по факту выходило, что «друзья» фрадштадтцы выставили короля шутом гороховым, а враг Бодров позаботился о нем! Улорийцы и так уже давненько тяготятся своими союзническими отношениями с Островами, а благодаря таким вот бездарным действиям коллег Олстона в стране стала поднимать голову партия дружбы с Таридией. Был во всей этой истории еще один положительный момент – Джона утвердили координатором направления. Теперь ему не нужно было постоянно находиться на территории Таридии, направлять действия полевых агентов можно было откуда угодно. Но сейчас не требовалось и этого. Фрадштадтский флот одержал важную победу над криольскими оппонентами, и начальство сочло момент удачным для начала активного воздействия на зарвавшихся таридийцев. Не то чтобы капитан Олстон был согласен с такой постановкой вопроса, всё-таки ему было более привычно другое, но тут уж выбирать не приходилось. И вот он здесь, на борту «Морской богини», наблюдает за жалкими потугами Бодрова там, на берегу. Бедолага решил потягаться с фрадштадтским флотом! Безумец! Это не под силу даже настоящему Князю Холоду, не то что вымышленному. – Вот и поглядим, по каким-таким другим правилам ты собрался играть! – пробормотал Джон, убирая бинокль в футляр. Ничего экстраординарного в действиях таридийцев он не заметил. Вся их энергия в основном была направлена на защиту города и порта от повторной попытки захвата. Олстон не мог заявить наверняка, но, по его мнению и мнению окружающих его офицеров флота, повторной попытки и не будет. Как подтвердил опыт недавней высадки десанта, в прямом столкновении таридийцы превосходят фрадштадтцев – более умело бьются, зло, неуступчиво. Зачем же тогда напрасно лить кровь подданных Короны? Для контроля над Чистяково достаточно владеть его морским фортом, достроить и вооружить его как надо, и тогда ни одна шлюпка не выйдет из бухты без разрешения. Сейчас ожидается прибытие инженерной команды со строительными материалами, а также вооружения и постоянного гарнизона для захваченного форта. После завершения работ эскадра сможет уйти и переключиться на выполнение следующих задач. А таридийцы окажутся запертыми в чистяковской бухте. 18 В два часа ночи я отдал команду, и одетые в темно-серые маскхалаты штурмовики с изготовленными людьми Шепеля лестницами исчезли в ночи. Погода снова портилась, с моря дул сильный ветер, с затянутого тучами неба срывались то дождевые капли, то снежинки. Если продолжит холодать такими темпами, то к утру получим небольшой мороз при высокой влажности воздуха и осадки в виде снега. Капризная весна в этом году выдалась. В такую погоду хорошо сидеть дома, у натопленной печи, а не барахтаться в ледяной воде и не ползать по холодным камням. Но с силами природы не поспоришь, остается тешить себя мыслью, что нашим врагам нынешней ночью будет так же холодно и мокро, как нам. Томительно тянулись минуты ожидания, за моей спиной нервно переминался с ноги на ногу полковник Петровский. Здесь, у форта, основная нагрузка ложится на его полк. Зимин находится в порту, у солдат гарнизона не менее важная задача – если всё пойдет по плану, то сегодняшней ночью вражеские корабли из охотников превратятся в загоняемую дичь. Я взглянул на часы: два двадцать. Здесь чуть больше полукилометра до форта, даже с поправкой на темноту штурмовая рота уже должна быть за стеной! Но ворота до сих пор закрыты. Неужели фрадштадтцы раскусили мой трюк? Почему тогда так тихо? Штурмовики не те ребята, кто позволит бесшумно обезвредить себя. Что не так? – Есть! – торжествующе воскликнул Сашка Иванников, за что был награжден осуждающими взглядами и коллективным шиканьем. Поручик спохватился и продолжил уже шепотом: – Ворота! Надобности в пояснениях уже не было, все и так видели открывающиеся ворота форта, а спустя минуту трижды поднялась и опустилась заслонка на потайном фонаре – сигнал на продолжение действий получен! – Вперед! – скомандовал я и направился прямиком к захваченной противником крепости. Оказывать сопротивление было практически некому. Кое-где недолго звенела сталь, раздались два или три выстрела – и всё. Вражеские солдаты были живы, но находились в невменяемом состоянии. Зря они в открытую смеялись, принимая вечером приличную партию табака – я не поскупился, рассчитывая, что временный гарнизон форта поделится куревом с оставшимися на кораблях коллегами. Но нет, ни одного транспорта в направлении эскадры пока не наблюдалось. Жаль, очень жаль. Петровский с Зиминым до последнего не верили в успех затеи, считали всё это лишь опасной причудой, способной нанести вред их подчиненным. Но, зная пагубное пристрастие фрадштадтцев к курению, сложить два и два было не так уж сложно. К тому же справедливости ради стоит отметить, что не мне принадлежит авторство этой идеи – я всего лишь вновь воспользовался знанием земной истории. Во время Первой мировой войны англичане подобным образом наказали турок, так почему было не повторить? Табак смешали с маковой соломкой и отправили защитникам форта. Вряд ли изголодавшиеся по табаку фрадштадтцы стали бы копаться в полученной смеси, тем более что предыдущая партия их не разочаровала. Итак, форт достался нам благодаря хитрости, а не силе. Половина дела была сделана. Но только половина. В крепость потянулись подводы с новыми орудиями и боеприпасами, обратно они отправлялись груженные связанными фрадштадтцами. Однако собирать их оказалось делом слишком неблагодарным: спустя час удалось очистить не более двух третей форта. Время утекало сквозь пальцы, потому я приказал просто стаскивать жертв курения опиума в одно место да приставить охрану на всякий случай. В четыре часа утра пришла пора следующего акта этого спектакля. Мы из форта начали беспорядочную пальбу холостыми зарядами в сторону города. Оттуда отвечали тем же. Грохот канонады разбудил Чистяково – с высоты крепостных стен было хорошо видно, как загорается свет в окнах жителей города. Только в порту было темно, но на то имелись причины. Само собой разумеется, не осталась эта пальба незамеченной и на фрадштадтской эскадре. Корабли пришли в движение, и примерно через полчаса три линкора – «Король Яков», «Орхидея» и «Южный лев» – заняли позицию напротив предполагаемого поля боя. Это было не совсем то, чего я ожидал, но винить в обманутых ожиданиях я мог только себя. Наивно было предполагать, что сюда стянутся все шесть кораблей – чтобы атаковать пространство между городом и фортом, вполне хватает и трех. Три слитных залпа с одного борта трех линейных кораблей произвели сильное впечатление. Земля содрогнулась, когда в нее почти одновременно ударила сотня с лишним ядер. А уж от вида полетевших в разные стороны, словно сбитые кегли, наших артиллеристов, почему-то не успевших убежать с ложных позиций, у меня волосы на голове поднялись дыбом, а всё тело моментально покрылось холодным потом. – Черт! Черт! Черт! Почему не ушли? – Не могу знать! – проорал, пытаясь перекричать грохот орудий, полковник Петровский. – Какая-то накладка вышла! – Нужно ответить! – я спустился с обращенной к городу стены и помчался к артиллерийским позициям форта со стороны моря. – Господин генерал-майор! Ваше сиятельство! – Петровский бросился за мной вдогонку. – Еще не время, ваше сиятельство! Еще не время! – Да, да! Я помню! – слова полковника возымели действие. Я перешел на шаг и к изготовившимся к бою пушкарям прибыл уже слегка успокоившимся. Время для нашего хода еще не пришло, а сейчас островитян ожидал другой сюрприз. Я едва не забыл про него, так у меня чесались руки немедленно отомстить за гибель моих людей! Не так гладко всё шло, как задумывалось. Не успел я еще переварить свою ошибку в расчетах с количеством втянувшихся в бухту кораблей, как следом за ней последовала глупейшая гибель солдат. Можно сколько угодно кивать на нерасторопность младших командиров на местах, но это в первую очередь моя ошибка в расчетах! Нужно было не ждать, пока корабли повернутся к берегу бортами, а сразу улепетывать! Сказалась моя неопытность в морском деле – не предполагал, что залп последует так быстро. Ох, что же будет дальше? Хорошо еще, что Петровский оказался хладнокровнее меня. В этот миг с короткой песчаной береговой линии раздался залп четырех пушек нашей засадной батареи. С наступлением темноты эти орудия вручную выкатили на самый берег и замаскировали, а сейчас бомбардиры с дистанции менее ста метров прямо над водой всадили разрывные ядра в борт передового корабля. «Орхидея» и «Южный лев» дали еще один залп по пустому пространству между городом и фортом, на этот раз точно безрезультатный, а вот на «Короле Якове» замешкались. Если и не повредила наша батарея орудийную палубу, то какие-то разрушения произвела точно. Пока во вражеском лагере царили недоумение и растерянность, канониры успели перезарядить орудия и дать второй залп по той же самой цели. И всё, на этом миссия батареи заканчивалась. Теперь ее артиллеристы должны бросить орудия и со всех ног бежать в сторону порта. – Есть! – радостно воскликнул за моей спиной Игнат. И действительно – в просвете между облаками порохового дыма уже можно было заметить, как подвергшийся обстрелу линейный корабль дал крен на правый борт. Хорошо! Батарея выполнила свою задачу и весьма вовремя была покинута расчетом – примерно половина орудий пострадавшего борта дали ответный залп по берегу. Но это уже не имело значения. Я перевел бинокль на порт. Из-за груженной песком баржи прикрытия пристани медленно выползало длинное темное тело нашей плавучей батареи. Неуклюжую баржу тащили две сорокавесельные галеры. Сейчас наступал ответственный момент, фрадштадтцы тоже имеют глаза и слабоумием не страдают, а значит, нужно сделать так, чтобы им в ближайшее время было не до баржи с пушками. – Капитан Жичкин, начинайте! – скомандовал я временному главному артиллеристу форта. Град картечи от слитного залпа трех десятков орудий обрушился на палубы фрадштадтских кораблей. Считавшие, что им нечего опасаться стрельбы из контролируемого соратниками морского форта, островитяне никак не ожидали подобного поворота событий, оттого и столь внушительным оказался ущерб. Во время боя все офицеры, за исключением артиллерийских, находились на верхней палубе, вот и оказались экипажи боевых кораблей в одночасье без командования. Если кому-то и удалось уцелеть после первого залпа, то второй залп картечи довершил дело. После этого в ход пошли и цельнолитые ядра, и разрывные бомбы, и зажигательные брандскугели. Несмотря на полученные пробоины и заметно увеличивающийся крен набок, первый линкор попытался уйти с линии огня, но, едва начав поворот, угодил под огонь поравнявшейся с ним самодельной плавучей батареи. По всей видимости, получив уравновешивающее повреждение левого борта, судно выровнялось, но зато стало очень быстро погружаться в воду. Всё, одна боевая единица противника перестала существовать. А если поднатужимся, то в ближайшее время сможем списать со счетов еще две. Тем более что они так и продолжали болтаться прямо перед нами, не пытаясь уйти в сторону. Разрозненные выстрелы отдельных орудий расстреливаемых кораблей не причиняли форту каких-то заметных разрушений, а только лишь доказывали, что сопротивление экипажей не сломлено окончательно. Но то ли совершать спасительные маневры стало некому, то ли управление кораблями было потеряно в принципе – я не мог утверждать наверняка, но вроде бы на замыкающем строй судне штурвал был вырван с корнем. Однако не стоило обольщаться промежуточными итогами сражения, ведь в деле пока участвовала только половина вражеской эскадры. А тем временем фрадштадтский флагман – восьмидесятичетырехпушечный линейный корабль «Морская богиня» – и один из фрегатов уже спешили на помощь гибнущим товарищам. Поле боя было окутано клубами дыма. Врывавшийся в гавань ветер не сносил их прочь, а больше гонял по кругу. Усилившийся же снегопад словно старался прибить дым к воде и свести на нет все наши потуги поджечь вражеский флот. – Передай Жичкину, чтобы перенес огонь на вход в бухту! – проорал я посыльному, отправляя его к артиллеристам. – Обходит! Ваше сиятельство, обходит! – возбужденно закричал Петровский, указывая своей подзорной трубой в сторону центра гавани, где среди дымных облаков мелькнули паруса второго фрегата. – Игнатушка! – я схватил за локоть оказавшегося ближе всех ко мне Лукьянова. – Давай к Жичкину, живо! Вели одной батарее тот фрегат накрыть! Иначе он нам сейчас баржу потопит! С южной стороны раздались два залпа. Но почувствовать на себе их разрушительную силу в этот раз нам не довелось. Теперь уже островитяне понимали, с чем имеют дело, и приближаться к огрызающейся огнем крепости не спешили. Подойдя на дистанцию выстрела, линейный корабль и фрегат повернулись к нам правыми бортами и дали залп, но поскольку стрелять пришлось издалека, да еще по стоящему на холме форту, то большинство снарядов ушли в недолет. Но и нашим канонирам попадать в удаленные подвижные цели тоже было нелегко. Мы с полковником Петровским только и успевали чертыхаться, наблюдая за тем, как посылаемые нашими орудиями ядра вспенивают морские воды, то не долетев до вражеских судов, то перелетев через них. То же самое происходило и с рвущимся внутрь гавани кораблем. По нему большей частью стреляли зажигательными снарядами, чтобы иметь возможность корректировки по их светящимся траекториям, но толку не было: фрегат неумолимо приближался к нашей практически лишенной возможности маневрировать плавучей батарее. А она после уничтожения «Короля Якова» еще дальше выдвинулась от берега, чтобы иметь возможность атаковать «Орхидею». Если не успеют оттащить ее к пристани, быть беде! И это тоже мой просчет! Я был на сто процентов уверен, что, завладев фортом, мы уже не позволим ни одному вражескому кораблю проникнуть внутрь бухты. Чертовски плохая видимость – вот чего я не смог учесть, да и местным артиллеристам было еще далековато до мастерства белогорцев, ивангородцев и зеленодольцев. Я лихорадочно искал и не находил решение проблемы, нечем мне было ответить на этот ход противника. «В рукаве» у меня оставалась еще одна карта, но ее использование было всецело отдано на откуп младшим командирам, поскольку нельзя было заранее предугадать точное расположение кораблей противника и наличие удобного времени для атаки. Полсотни маленьких рыбацких суденышек и обычных лодок, груженных гранатами, смоляными факелами и бочками с горючей жидкостью, ждали своего часа к востоку от чистяковской гавани. Если подходящей возможности не будет, то они вообще должны остаться в своем укрытии за мысом – нет смысла пытаться приблизиться к противнику на веслах у него на виду. И связи нормальной нет! От световых и звуковых сигналов в такой ситуации нет никакого прока, а пока курьер доберется до порта, картина боя может многократно поменяться. Чувствую, что придется работы по изобретению телефона и радио брать под свою опеку. А сейчас оставалось надеяться только на предприимчивость командовавшего войсками на пристани майора Зимина. На минуту я перенес внимание на вход в гавань. Осознав бесперспективность обстрела с дальней дистанции, фрадштадтские корабли решили подойти ближе. При этом фрегат направился в сторону всё же загоревшегося «Южного льва», чтобы принять на борт отчалившие от него шлюпки. Тоже мне спасательная экспедиция, еще не факт, что ему самому удастся избежать участи «Южного льва». Так, что у нас в бухте? А в бухте солдаты при помощи канатов медленно подтягивали нашу вооруженную баржу к пристани. Слишком медленно, слишком. Придется принимать неравный бой, а баржа хоть и вооруженная, но к ближнему бою с военным кораблем совершенно неприспособленная. Была, конечно, еще слабая надежда на установленные на плавучей батарее орудия крупного калибра, но, вопреки расхожему мнению, потопить парусное судно было не так-то просто. В морском бою противники всегда больше полагались на причинение максимального ущерба экипажу и такелажу корабля, чтобы лишить его маневренности и боеспособности, нежели на критичный урон корпусу. Решающая же победа в основном достигалась посредством абордажа. Жаль, что у нас нет транспорта, с которого можно было бы взять этот проклятый фрегат на абордаж! Со стороны порта ударили наши пушки, но там преимущественно стояли старые орудия, и не было заметно, чтобы они нанесли какой-то урон фрадштадтцам. Артиллеристы плавучей батареи тоже не стали ждать, пока противник повернется к ним бортом, атаковали первыми, да еще неплохо так атаковали: два ядра из главного орудия, скрепленные цепью, переломили одну из мачт, а картечь из остальных пушек изрядно прошерстила верхнюю палубу фрегата. Ответные же выстрелы из установленных на носу каронад не причинили вреда нашим позициям. Сломанная мачта завалилась назад, паруса перепутались, фрегат сразу потерял ход. Но уцелевший рулевой положил штурвал вправо, канониры левого борта тут же воспользовались этим и дали залп. Баржа устояла, но половину орудий вместе с расчетами снесло в море. Если даже оставшиеся пушки выстрелят еще раз, это ничего не изменит, а вот второй залп фрегата точно прикончит нашу посудину. Сильный порыв ветра сдернул в сторону дымный занавес, и мы со стен форта увидели, как две галеры отделились от пристани и стремительно понеслись прямо к кораблю островитян. С баржи еще раз выстрелили две уцелевшие пушки. Матросов, пытавшихся распутать паруса, избавиться от заваленной мачты и восстановить хоть какую-то управляемость кораблем, снесло зарядами картечи. Но канониры нижних палуб были надежно защищены от железного дождя бортовой обшивкой, и ничто не помешало им дать второй залп. Плавучая батарея перестала существовать. Людей посекло и выбросило за борт картечью, а попадания тяжелых литых ядер раскололи корпус плоскодонной посудины надвое. В этот момент галеры достигли фрегата, и часть гребцов, побросав весла, принялась щедро забрасывать верхнюю палубу и совать через пушечные порты на нижнюю палубу гранаты и горящие факелы. От пристани на помощь экипажам галер бросилось несколько десятков наполненных людьми шлюпок. Уж не знаю: на абордаж ли решил брать врага Зимин или намеревался поджечь его, но в этот самый миг кто-то из наших солдат совершил решающий бросок – вдруг раздался мощный взрыв, из фрадштадтского корабля вырвался огненный столб, в воздух полетели обломки палубы и обшивки, части мачт и такелажа, тела людей. Одну галеру отбросило на десяток метров, но, к счастью, она удержалась на плаву. Второму гребному судну повезло меньше – обломки фрегата развалили ее борт и опрокинули. Над поверхностью воды виднелись головы плывущих к берегу людей, значит не весь экипаж погиб. Хотя если бойцов не подберут в ближайшие минуты другие лодки, то ледяная вода увеличит список наших потерь. Много потерь, много. Не так всё выглядело в моих расчетах. Но с этим я буду разбираться после. Сражение еще продолжается. Один фрегат взлетел на воздух, «Король Яков» потоплен, «Южный лев» горит, «Орхидея» серьезно повреждена и не может выйти из-под обстрела. В строю еще «Морская богиня» и второй фрегат. Он сейчас как раз отходит от «Южного льва», подобрав спасательные шлюпки. Флагман же наполовину разбитой эскадры подошел ближе, повернулся к форту правым бортом и дал залп. На этот раз десяток ядер ударили в стены крепости. Никаких повреждений не нанесли, но несколько неприятных мгновений от вздрогнувшего под ногами камня мы испытали. Следующий залп прошел с таким же эффектом, за исключением одного ядра, залетевшего в крепостной двор. Ответным огнем наши канониры снесли установленную на корме каронаду и разбили «воронье гнездо» на верхушке мачты. – Сменить снаряды на зажигательные, пусть тушат пожары! И пока пусть всё внимание сосредоточат на линкоре! – очередной приказ умчался от меня к капитану Жичкину с курьером.