Порт горел. Я проспал начало ночной битвы и прибыл слишком поздно! Пылали деревянные части причалов, пакгаузы и доки, пламя вырывалось из окон и из-под крыш нескольких административных зданий. Прижатые к берегу, беспомощно горели корабли южноморской эскадры. На полуостровной части бухты еще вяло отстреливались от прорвавшегося в гавань вражеского флота остатки бастиона, форт Южный лежал в развалинах. Такие же развалины дымились на восточной стороне – всё, что осталось от Данилова форта и двух батарей. Посреди бухты горел линейный корабль островитян, но это было всё, что удалось сделать адмиралу Лозанову. Высадка вражеского десанта шла полным ходом прямо через центральную пристань, и я решительно не знал, чем остановить это безобразие! Галер в порту не было, как не было и двух Белогорских полков – я сам отправил их на западную сторону полуострова, и я же приказал Алексею с основным войском отступить от побережья, чтобы дать возможность фрадштадтцам беспрепятственно высадиться к востоку от Южноморска! И именно мои приказы привели к катастрофе! Я практически сам сдал город! Я проиграл сражение и меня ждет великий позор! Что я скажу Федору? Как я буду смотреть в глаза его величеству и как оправдываться перед Глазковым? И еще есть самый главный вопрос: где Натали? – Натали! Натали! – закричал я, прекрасно понимая, что моей княгини здесь, в порту, быть не может. Однако совершенно неожиданно она отозвалась. – Миша! – Наташа! – Миша! – меня резко дернули за плечо, отчего я проснулся и резко занял сидячее положение. – Что? Что случилось? – Ты кричал во сне. – Что происходит? Сколько я спал? – я настороженно прислушивался к окружающей меня тишине. Какое счастье, что весь этот кошмар мне только приснился! – Ты всего пару часов поспал, – Наталья ласково провела рукой по моей щеке, – ворочался и что-то бормотал. А потом стал мое имя выкрикивать. – Прости! Такой кошмар приснился! – я невольно вздрогнул от звука одинокого выстрела пушки, донесшегося откуда-то со стороны порта. – Приснилось, что я потерял тебя. – О, Бодров! – тут меня наградили нежным поцелуем. – Я уже точно никуда от тебя не денусь! Прозвучало это как-то необычно, но стук в дверь не дал мне поразмыслить над этим. – Ты велел будить, если прибудет курьер. Я так надеялась, что этого не случится ночью, но не судьба. Так и знала, что не дадут тебе выспаться. За дверью меня ждали полностью собранный Игнат и курьер с полуострова. Не обращая внимания на несколько обескураженного моим внешним видом посланника, я торопливо сорвал сургуч с пакета. Да, я был прав! Не удержались фрадштадтцы от искушения завтра, когда таридийский флот покинет гавань, тихонько выйти из-за полуострова и отрезать его от береговых батарей. Для этого под покровом темноты линейный корабль и три фрегата островитян по большой дуге обошли полуостров и притаились у его западного побережья. То есть там, где их уже поджидал наш горячий прием – я так настойчиво изо дня в день выгонял флот из бухты не ради демонстрации высокого боевого духа, а именно ради завлечения сюда части фрадштадтской эскадры. К моменту, когда я прибыл на ближайший к месту события наблюдательный пост, дело было уже почти решено. Пользуясь малой осадкой и хорошим знанием местности, галеры прокрались вдоль прибрежных скал и стремительной дружной стаей набросились на мирно дремлющие на якорях вражеские корабли. Как и следовало ожидать, первыми жертвами пали меньшие по размеру фрегаты. Сейчас на них уже загружались новые команды. На линейном же корабле – семидесятичетырехпушечном «Тристане» – где-то в недрах второй и третьей пушечных палуб еще продолжалась рукопашная схватка. – Признаться, ваше сиятельство, я впечатлен, – раньше меня оказавшийся на месте адмирал на миг оторвался от наблюдения за процессом в подзорную трубу. – Ваши штурмовики работают просто превосходно. – Нет предела совершенству, Хуан Карлович, – вежливо ответил я, чрезвычайно удивленный отсутствием обычной для гордого сына рангорнского народа заносчивости. – Но эти ребята на сегодняшний день действительно лучшие в своем деле. – Думаю, что нам на флоте тоже нужно ввести эту вашу специальную подготовку, – адмирал слегка запнулся о непривычную фразу. – Буду рад оказать вам любую помощь после окончания этой кампании, господин адмирал. Скажите, этот самый Игнатьев, как считаете, он справится с заданием? – Капитан второго ранга Игнатьев – толковый и грамотный офицер, ответственный, но в то же время не лишенный толики здорового авантюризма. Как раз такой, как вам нужен для этого дела. Команды у него будут маловаты, впритык для управления судами, канониров вообще почти нет, но зато вы обещали дать хорошие абордажные команды. – О, за это не беспокойтесь! Канониров дайте по самому минимуму, на один залп верхней палубы, больше вряд ли понадобится, а абордажников я сам обеспечу – часть этих самых белогорцев и останется с вашими моряками. – Тогда я спокоен, – Лозанов оторвался от своей подзорной трубы и взглянул мне прямо в лицо: – А если бы Игнатьеву еще не пришлось в бою прикрываться чужим флагом, вообще был бы счастлив. Это против моих правил, князь! – Этот грех, адмирал, оставьте на моей совести, – я совершенно спокойно выдержал его испытующий взгляд, – сегодня будем играть по моим правилам. Смотри-ка, какой честный-благородный! Против его правил! А что не против этих правил? Выйти в море и сцепиться с врагом в неравном, но честном абордажном бою при соотношении один к четырем? Нет уж, увольте, будем бить фрадштадтцев всеми доступными методами. Пусть те, кто считает себя хозяевами жизни и авторами правил большой игры планетарного масштаба, сильно удивятся сегодня. И пусть привыкают к другим правилам и своей новой роли в этом мире – роли рядовых участников процесса, а не небожителей. Захваченные корабли с новыми экипажами смогли отправиться в море только в пятом часу утра. Много времени заняла транспортировка погибших и раненых с обеих сторон, а также погрузка группы Кипельникова со всем снаряжением. К утру похолодало, над водой поднялся туман, но всё же уходить пришлось в западную сторону, по максимуму пользуясь прикрытием полуострова от возможного визуального контакта с основной эскадрой фрадштадтцев. Кипельникова с девятью воздушными шарами предполагалось высадить на небольшом необитаемом острове и помочь в запуске летательных аппаратов. Как утверждал адмирал и другие опытные моряки, с этого острова ветер почти наверняка понесет шары как раз в сторону Южногорска. Что ж, в отсутствие другой движущей силы приходится полагаться на попутный ветер. Мы вернулись с полуострова в только начинающий просыпаться город. В мирное время припортовые кварталы в это время суток только успокаивались бы после бурной ночи, но нынче здесь в полной тишине мерно расхаживали военные патрули да спешили доставить свой нехитрый товар к солдатским кухням зеленщики, водоносы и молочники. Дальше, в ремесленных кварталах, уже вовсю царила суета. Хлопали открывающиеся ставни, скрипели двери и калитки, перекликались между собой домохозяйки, готовились к началу рабочего дня кормильцы семьи. А вот ближе к центру города картина была обратная – здесь еще было сонное царство, и цокот копыт наших лошадей эхом отражался от стен домов. Возвращаться в гостиницу не имело смысла, зато мы успели заехать в адмиралтейство и позавтракать в относительном комфорте. В семь утра я уехал в Данилов форт, а адмирал отправился на флагман южноморской эскадры – восьмидесятишестипушечный линкор «Святой Павел». Начиналось утро решающего дня. Сколько их уже было у меня в этом мире? И сколько еще будет? Я не знаю. Зато знаю точно – чтобы впредь их было поменьше, сегодня нужно не оплошать. На этот раз фрадштадтцы направили на подавление нашего восточного морского рубежа целых двенадцать линкоров, из которых четыре работали персонально по форту на Даниловом мысу. Оставшиеся на ходу два бомбардирских судна поддерживали их огнем, находясь позади основной батальной линии. До десяти утра шло повторение сценария предыдущих дней, после чего вторая батарея стала быстро терять огневую мощь, и спустя полчаса оттуда продолжали огрызаться всего лишь две пушки. В то же самое время первая батарея снизила интенсивность обстрела втрое. Всё это вкупе послужило для командующего островитянами сигналом к началу десантной операции. Шесть больших транспортных кораблей под прикрытием обстреливающих наши батареи линкоров подошли к берегу, и прибрежные воды покрылись десятками наполненных солдатами шлюпок. А через четверть часа первые фрадштадтцы ступили на таридийскую землю. Я дал команду поднять единственный оставшийся в Южноморске воздушный шар с наблюдателями. Кроме своей основной функции он сегодня служил и особым сигналом, приводящим в действие разрозненные части нашего военного механизма. В городе ударил набат. Все восемь готовых к бою военных кораблей южноморской эскадры вышли из гавани и устремились к той четверке вражеских линкоров, что атаковали Данилов форт. Вслед за ними покинула порт шестерка бомбардирских судов. Поскольку вторая часть флота островитян не спешила атаковать, ожидая, когда оставленный в засаде отряд зайдет таридийским морякам в спину, наши плавучие батареи, выстроившись в ряд, принялись планомерно обстреливать нерешительно держащиеся на почтительном расстоянии от места основных действий корабли противника. Два эскадрона драгунов атаковали высаживающиеся на берег фрадштадтские войска. Поначалу нашей доблестной кавалерии сопутствовал успех, и часть ударившихся в панику островитян удалось загнать в воду, но довольно быстро сказалось численное превосходство противника, и драгунам пришлось спешно отступать. Я перешел к другому краю смотровой площадки Данилова форта и обратил свой взор на юг. Долго обшаривать горизонт при помощи бинокля не понадобилось – воздушные шары Кипельникова шли к Южноморску. Правда, один из них как-то уж сильно высоко забрался, но это на мой непросвещенный взгляд, может, и нормально. Вслед за нашими «воздушными силами» со стороны моря приближались и идущие под фрадштадтскими флагами корабли из отряда Игнатьева. Пока всё хорошо, но нужно обязательно связать активную часть вражеского флота ближним боем. В это же самое время на капитанском мостике флагманского корабля фрадштадтского флота «Королева Виктория» адмирал Роберт Блейк нервно кусал губы, пристально оглядывая в подзорную трубу омывающие южную часть полуострова воды. Контр-адмирал Мингс, который командовал группой кораблей, посланной к западной части полуострова, чтобы отрезать вражеский флот от берега, испытывал терпение Блейка своей непостижимой для понимания нормального человека медлительностью. – Где черти носят проклятого Мингса? – в десятый раз за минуту озвучивал свой вопрос Блейк. – Самое время ударить в спину выжившему из ума рангорнскому ублюдку! Воистину, Спрэгг, говорю вам, любой из моих капитанов в состоянии лучше распорядиться флотом, чем этот де Лозано! Более бестолкового флотоводца просто сложно представить! – Наш друг из Тайной канцелярии утверждает, что в Южноморске всем руководит князь Бодров, – отозвался друг адмирала лорд Джордж Спрэгг. – И все эти дурацкие выходки флота – всего лишь часть его хитроумного плана. – Знаешь, Джордж, – адмирал неприязненно покосился на явно прислушивающегося к их разговору Олстона, – иногда противник заслуживает уважения. Я готов аплодировать находчивости этого таридийца, провернувшего в Чистяково трюк с табаком и опием, но здесь не тот случай! В море мы являемся полноправными хозяевами, и никакими фокусами Бодрову не удастся получить преимущество! – Вы зря ждете Мингса, адмирал! – влез в беседу агент Тайной канцелярии. – Мингс не придет! Мингса больше нет! – Прекратите молоть чепуху, Олстон! – раздраженно оборвал капитана лорд, в то время как Блейк наградил его полным презрения взглядом. – Что могло случиться с отрядом Мингса? – Не знаю, что могло случиться, но что-то случилось, – Джон Олстон был бледен, держал правую руку на перевязи и был вынужден вновь пользоваться подзорной трубой вместо потерянного в бою на борту «Севера» трофейного бинокля. – Просто верьте мне и не рассчитывайте больше на отряд Мингса, иначе потеряете драгоценное время. – Олстон! Прежние неудачи и ранение подорвали ваш боевой дух! Посмотрите туда! – командующий кивнул в сторону берега. – Высадка идет полным ходом, если не сегодня к концу дня, так завтра к обеду мы возьмем город! Таридийцы не устоят против двойного удара с моря и суши. И будь даже этот Бодров трижды гением, ему не найти достойных аргументов для противостояния всей мощи Фрадштадта! – Знаете, господа, – неожиданно спокойно ответил Джон, – я не буду с вами спорить. Просто дам вам бесплатный совет: перейдите на другое судно. Потому что это сражение завершится жестоким абордажем вашего флагмана. И Бодров сам придет за вами и за мной. – Совсем чокнулся, – констатировал адмирал, с брезгливой жалостью глядя вслед покинувшему мостик Олстону. – Знаешь, Роберт, мне уже не терпится посмотреть на этого туземного князька, – усмехнулся Джордж Спрэгг, – способного производить такое впечатление на бравых служащих нашей Тайной канцелярии! – Терпение, мой друг, терпение. Но где же этот чертов Мингс? В этот момент на палубе располагавшегося неподалеку линкора «Ньюри» разорвалось ядро, выпущенное с одного из бомбардирских судов таридийцев. Даже с такого расстояния были слышны ругательства и крики раненых – проклятые сухопутные крысы делают большие успехи в артиллерийском деле. – Господин адмирал! – на мостик поднялся капитан «Королевы Виктории» Генри Тернер. – На «Серебряном ветре» горят паруса, на «Леопарде» ядром большого калибра пробита палуба, и «Ньюри» теперь досталось. Не пора ли проучить таридийцев? – Воздушные шары с юга! – раздался сверху крик наблюдателя. – Что еще за фокусы? – Блейк направил подзорную трубу в сторону моря. – Они что, будут корректировать огонь бомбардирских судов по нам? – пожал плечами лорд Спрэгг. – Ерунда какая-то, баловство! – Мингс идет с юга! – чертыхнулся адмирал. – Какого черта его туда понесло? – Может, преследовал таридийцев, перевозивших вот эти игрушки? – подал идею Спрэгг, беззаботно махнув рукой на воздушные шары. – Вечером спросим! – отрезал адмирал, снова перенося внимание на разворачивающийся у Данилова форта морской бой. – Знаешь, Роберт, этот полоумный Лозано всерьез намерен пойти на абордаж! Неужели не понимает, что попадет в тиски? – Не всё так просто, Джордж, не всё так просто, – адмирал Блейк пристально вглядывался в происходящее у выхода из гавани, но ветер сейчас был слаб, и плотные клубы порохового дыма почти целиком укрыли и готовящиеся сцепиться корабли, и береговые батареи. Однако одну важную деталь командующий флотом Короны разглядеть успел. – Брандеры! Из гавани выходят малые суда, они запустили брандеры! – Ну, вице-адмирал Спайк опытный офицер, он знает, как действовать, – пожал плечами Спрэгг, тоже пытаясь разглядеть хоть что-то в дымном облаке. – Сейчас Лозано свяжет боем крайние корабли нашей линии, – адмирал досадливо сплюнул себе под ноги, – а остальные суда окажутся сильно ограничены в маневре, потому что у них за спинами до сих пор толкутся транспорты с десантом! Брандеры весьма не вовремя для нас! – А не проскочить ли нам под шумок в гавань? – Нет, Джордж, сначала нужно разделаться с таридийским флотом! Тернер, сигнал к атаке, мы атакуем вражескую эскадру! Мингс не выполнил свою задачу, но таридийцы сейчас увязнут в бою и сами подставят нам спину! Заиграли горнисты, взлетели по вантам на реи матросы, спешно вывешивались сигнальные флаги, канониры занимали свои места у орудий, абордажные команды готовились к схватке – одним словом, до сих пор не принимавшую участия в деле часть фрадштадтской эскадры охватило радостное предвкушение решающей битвы. Три фрегата получили задачу прогнать с поля боя или уничтожить бомбардирские суда, а семь линейных кораблей решительно направились к месту начавшегося абордажного боя. Для отряда контр-адмирала Мингса были вывешены флаги, предписывающие поддержать атаку основных сил флота. Я нервно кусал губы от бессилия на смотровой площадке Данилова форта. Сегодня ветер очень медленно сносил клубы порохового дыма в сторону побережья, а артиллерия с обеих сторон работала не в пример интенсивнее предыдущих дней, так что я практически был лишен возможности видеть происходящее под самым носом. Даже не всегда можно было разглядеть висящий на привязи над самым фортом воздушный шар с наблюдателями. Слава богу, что Шепель приспособил систему из двух блоков, соединенных веревкой, благодаря чему можно было достаточно быстро поднимать и опускать прицепленные к ней записки. Но видимость с шара тоже была не лучшей, так что оставалось надеяться только на удачу и четкое выполнение всеми подразделениями поставленных задач. Еще бы быть уверенным, что эти задачи поставлены правильно… Вскоре за южноморской эскадрой из порта выскользнули два десятка брандеров с командами добровольцев на борту. Будет замечательно, если хотя бы пятая часть из них выполнит свое предназначение. Как только высадка десанта вошла в активную фазу, команды первой и второй батарей получили приказ работать в полную силу, и сейчас находящиеся против них линкоры островитян испытывали на себе всю ярость огня новых таридийских орудий.