От острого чувства раскаяния хотелось выть, и Бен инстинктивно закрыл лицо руками в попытке спрятаться от собственной совести. Внезапно он дернулся и, схватив телефон, набрал номер Мии. Ему было необходимо её прощение, прежде чем он улетит домой завтра с утра. Ведь за свои грязные домыслы не перед кем просить прощения, в отличие от содеянного. Ему хотелось объясниться с ней. Не хотелось расставаться вот так. Но с каждым долгим гудком его надежда таяла, и когда в трубке послышалась запись автоответчика, сбросил звонок. Прежнее негодование вновь поднялось в нём, заглушив на какое-то мгновение муки совести. Ему опять захотелось что-нибудь разрушить. Но тут дала о себе знать ноющая боль в левой руке, которая была аккуратно забинтована. Он отделался лишь ушибом сустава, но могло быть и хуже, а ему всё-таки «заправщиком» управлять. Он еще несколько минут гипнотизировал взглядом телефон, а затем поднялся и, включив свет, принялся собирать вещи. *** Ночью он никак не мог заснуть, ворочаясь с бока на бок, периодически проверяя телефон. Но — ничего. Мия не ответила и, скорее всего, уже не ответит. Её молчание можно было бы списать на позднее время, но Бен был уверен, что она не отвечает специально. Он пытался припомнить, как вести себя в подобных ситуациях при ссоре с девушкой, но ничего, кроме того, чтобы «дать ей время», не приходило на ум. Было понятно, что после произошедшего, все мизерные шансы на то, что между ними могло что-то быть, рассыпались в прах. Она всегда будет видеть в нём Рика, что бы он не делал. А он, несмотря на все чувства к ней, не может дать ей этого. Он — личность, и, если для того, чтобы быть с любимой женщиной необходимо стать тенью брата, увы, он не готов платить эту цену. Он не готов быть дешевым аналогом, чтобы вновь ощутить её губы на своих. Наверное это к лучшему. Лучше знать, что она представляла его брата, чем жить во лжи и неведении, думая, что она любит его, Бена. Так что, лучше так. К тому же он знал, что рано или поздно эти мысли все равно посетили бы его: настоящие ли её чувства, или это попытка заменить любимого столь похожим на него человеком? Всё к лучшему. Пусть и больно сейчас. Все точки над i расставлены. Он признался в своих чувствах и понял, что между ними ничего не будет. Ясность. А не какие-то туманные мечты и надежды. Можно было сказать, что Бен смирился с произошедшим. Их устоявшийся мир рухнул, и ничего теперь не будет как прежде, но теперь он хотя бы не должен будет притворяться, что видит в ней лишь дорогую сестренку. Кто знает, может с годами, когда всё устаканится, и раны заживут, он действительно сможет относиться к Мие так. Но это туманное будущее, которое может и не наступить. Важно лишь то, что есть сейчас. Единственное, чего ему было жаль, так это то, что его признание и следующие за ним вопросы ранили её, причинив дополнительные страдания. Он, как никто другой, хотел этого меньше всего. Он хотел оградить её от боли, но в итоге причинил боль сам. Это он хотел сказать ей. Попросить прощения. Сон никак не шел, и он поднялся с постели и направился в ванную. Мужчина придирчиво оглядел своё лицо, а затем потянулся к одноразовому лезвию, которое приготовил со вечера. Он нанес гель на кожу и принялся водить бритвой. Его движения были автоматическими, еще бы, за годы учёбы на курсах офицеров и службы он никогда не пропускал бритье. Ну, кроме недели плена, конечно. Его рука непроизвольно дернулась, и он порезался. Бен бездумно посмотрел на две капли крови, которые, оказавшись на сферической поверхности раковины, поползли вниз, оставляя после себя алый след, превращаясь в параллельные линии. Он промыл лезвие, смыв их, а когда вновь поднял глаза к зеркалу, увидел в отражении позади себя Рика. Он выронил бритву с испуганным: «Господи!» и повернулся, но Рик никуда не исчез, а всё также стоял, непринужденно облокотившись плечом о стену. — Не угадал. Это я, — хмыкнул брат и, выпрямившись, засунул руки в карманы брюк. — Тебя нет, — выдавил из себя вмиг побледневший Бен. — Ты умер. — А разве, чтобы жить я должен иметь физическое тело? — он посмотрел на его шею, поморщившись, а затем вытащил платок из нагрудного кармана, протягивая ему. — У тебя кровь. Бен принял платок помертвевшей рукой. Очевидно, он сошел с ума, раз мертвый брат мерещится ему в ванной за бритьём. — Что такое, Бенни? — он вновь облокотился о стену, но теперь уже спиной. — С каких это пор тебе не приятно проводить время с родным братом? Бен тяжело сглотнул и отвел взгляд. — О, я понял. С момента, когда ты узнал, что я трахаю малышку Мию, — он помолчал, а затем добавил. — Но почему ты ничего не сделал по этому поводу? Ты даже отказался поговорить со мной об этом, я ведь не умею твои мысли читать. — Ты знал о моих чувствах к ней, — обиженно произнес Бен. — Ты понял тогда. — Может и понял, но многое я могу себе выдумать, — он пожал плечами. — Ты просто злишься, что она выбрала меня, а не тебя, признай это. Не получив никакого ответа Рик продолжил: — Но кто ж тебе мешал тоже сделать хоть что-то. Уж точно не я. Ты завидуешь мне, потому что я был смелее и наглее тебя, ты всегда хотел быть на моём месте… — Неправда, — горячо ответил Бен. — Я боготворил тебя… — О, черта с два! — перебил его мертвец. — Боготвори ты меня, ты не переспал бы с ней сразу же после моей смерти. Небось, только этого и ждал! — Неправда! — Чтобы получить её себе, убитую горем и жаждущую утешения. Что говорить, чтобы трахнуть её, ты выбрал шикарный момент! — Заткнись! — крикнул Бен, подскочив на постели. Часто дыша, он осмотрелся по сторонам, вглядываясь в силуэты, подсвеченные экраном работающего телевизора. Сердце в груди отплясывало чечетку, отдаваясь шумом в ушах. Упав обратно на кровать, он закрыл лицо руками, пытаясь успокоиться и восстановить дыхание. Произошедшее оказалось очередным диким сном. Но он был таким реальным! Прямо, как тогда в самолёте. А после он узнал, что Рик погиб в тот самый час, что приснился ему. Бен резко поднялся с кровати и ворвался в ванную. Но, как и ожидалось, никого там не было. Подготовленное к утреннему бритью лезвие ожидало его у раковины, там, где он его оставил. В сердцах Бен швырнул его в мусорное ведро и, не глядя в зеркало, покинул ванную. Машинально он проверил время: было начало четвертого утра. В аэропорту ему надо быть в восемь, и у него оставалось еще минимум два часа на сон, но о каком сне теперь могла идти речь? Приснившееся не отпускало его. Особенно последние слова покойного. Он не желал своему брату смерти. И уж тем более не использовал скорбь по нему, чтобы провести ночь с Мией. Он вообще не планировал с ней спать. Совершенно не думал, что зайдет так далеко. «Но надеялся», — произнес из глубины внутренний голос. — «И хотел». Да, он хотел её. Близость проведенных вместе дней возымела свой эффект, и, лежа здесь на этой кровати один, он мастурбировал на ролики эротического платного канала, представляя себя и Мией. И, конечно, он надеялся, что между ними вспыхнет искра, и она посмотрит на него, как смотрела на Рика. Но это не значит, что он желал тому смерти. «А что тогда с кольцом?», — не унимался голос. — «Почему не рассказал о кольце? Чтобы она поняла, как на самом деле серьёзно Рик относился к их отношениям. Вместо этого лишь спокойно выслушивал её негодование из-за возможных измен, не пытаясь опровергнуть». — Признайся, ты просто хотел выйти белым и пушистым на моём фоне, вот и всё. Бен вздрогнул и медленно повернул голову на голос. На соседней кровати сидел Рик. Он тяжело сглотнул. — Чтобы она наконец увидела, какое сокровище было всё это время рядом с ней, а она не замечала, — продолжал тот. — Я не сказал ей, — прошептал Бен, — потому что хотел уберечь от очередного потрясения. — Ты врешь себе. Но я ведь знаю тебя так же, как и себя. — Значит ты не знаешь меня. Не пытайся выставить меня виноватым в чём-то. Ты умер. — Я и не пытаюсь, — пожал плечами мужчина. — Ты и сам неплохо справляешься. Бен ущипнул себя со всей силы, чтобы проснуться, но лишь почувствовал неприятную боль. Он мельком посмотрел на то место, которое щипал, а затем снова на соседнюю кровать, но там уже никого не было. *** 7 ноября, 9:15, Атланта Спустя шесть часов Бен сидел в зале ожидания около своего выхода на посадку, медленно вертя свой мобильный в руках. Полчаса назад он позвонил Мие еще раз в надежде на разговор, но она не взяла трубку, поэтому он оставил короткое голосовое сообщение, надеясь, что оно сможет передать все, что он чувствует. Он понимал, что мог быть и настойчивее, как например его брат, который скорее всего не дал бы ей дышать, пока не добился бы своего, но Бен знал, что насильно мил не будешь, и не стоит принуждать Мию к разговору, которого она не хочет. А он, как никто другой, уважает чужие чувства и личное пространство. Но несмотря на снизошедшее на него вчера смирение, он всё равно покидал этот город с тяжелым сердцем. Он оставляет её здесь совершенно одну, самостоятельно справляться со всём навалившимся, включая его признание, что явно повергло её в шок. Он снова запрыгнул на уже знакомую карусель самобичевания, но с другой стороны она сама хотела чтобы он ушел, а её игнорирование звонков показывало, что она не желает видеть его и разговаривать с ним. Оставалось надеяться, что Мия найдет в себе силы совладать с болью, что причинил ей брат и, к сожалению, он сам. Объявили начало посадки, и Бен медленно поднялся, всё еще держа телефон в руке. Надежда, что Мия перезвонит, не отпускала его. Но Мия в этот момент была в пустой квартире Рика и глядела в окно гостиной. Она пришла сюда с самого утра, чтобы попрощаться со стенами, «помнящими её счастливое дыхание». Она ходила по комнатам, словно неприкаянная душа, воскрешая в памяти совместные моменты, как хорошие, так и плохие. Но мысли всё равно возвращали её к Бену и к тому, что произошло между ними, сколько бы она ни отгоняла их. Когда самолет с Беном уже выезжал на взлетную полосу, в дверь позвонили. Пришедшим оказался арендодатель. Он сухо выразил ей соболезнования, а затем пошел осматривать помещение на предмет изъянов. И Мия мысленно поблагодарила высшие силы, что грабители не сломали стены или пол в поисках тайников. — Что ж, все в полном порядке, — произнес он спустя некоторое время, возвращаясь в гостиную. — Вы должны лишь отдать мне все комплекты ключей. Мия неторопливо вытащила отдельную связку новых ключей, что получила после смены замков, кроме того, что остался у Бена. Но она не беспокоилась на этот счет. Вряд ли Бен придет сюда после вчерашнего. Максимум — она напишет ему сообщение, когда найдет в себе силы. А арендодатель в любом случае будет менять замки еще раз, а если нет, оставшийся у Бена ключ точно не будет угрозой. Мужчина проверил каждый ключ, вставив их в замочную скважину, открывая и запирая дверь, а затем произнес: —Отлично. Думаю, мы здесь закончили. Она лишь кивнула и на ватных ногах покинула апартаменты. Слез не было, хоть она и чувствовала, что оставляет там частичку себя. Бросив последний взгляд на входную дверь, она зашла в лифт. Глава двадцать восьмая 7 ноября, 10:43, Атланта Мия шла по оживленной улице, не разбирая дороги. Просто двигалась вперед, глядя лишь перед собой, не обращая внимания ни на что. Покинув здание, где Рик снимал квартиру при жизни, она не воспользовалась своим автомобилем, а пошла пешком, куда глаза глядят. Она шла и вспоминала прошлое, особенно последние недели перед аварией, проведенные вместе. Как она часто ловила на себе его задумчивый взгляд, и на её вопросы, о чём он думает, он лишь отрицательно качал головой и слабо улыбался, а после подходил к ней за поцелуем. В последний их совместный вечер у них был секс. Один из самых горячих, что случался у них. Она стояла у кухонного стола и делала им обоим сэндвичи с ветчиной и сыром. Вдруг она ощутила его могучие руки на своей талии, заставившие её вздрогнуть от неожиданности, и горячее дыхание на макушке. Она не слышала его шагов. Он словно вырос из пола. Она повернула голову и улыбнулась ему. Рик прижался к ней бедрами, и она ощутила задом его восставшую плоть. Она замерла с застывшим немым «О» на губах, и в тот самый миг он наклонился и поцеловал её. Страстно и с жадностью, мгновенно разжигая в ней огонь желания. Его руки шарили по её телу, забравшись под футболку и лифчик. Оставив её искусанные губы, он принялся покрывать поцелуями скулы и шею, прикусывать мочку уха, заставляя её тело дрожать от предвкушения. Когда его ладонь оказалась в её трусиках, те уже были насквозь мокрыми. Резким движением он развернул её к себе и вновь впился в губы, пытаясь стянуть с неё домашние спортивные штаны вместе с бельем. Он скинул со стола доску с сэндвичами, а ветчина и сыр отъехали на противоположную сторону, чудом не упав, и усадил её на край. Мия схватилась за его широкие плечи, боясь упасть, а он тем временем полностью лишил её одежды. Рик вошел в неё одним резким движением, даже грубым, но после задвигался плавно, уткнувшись в основание шеи, крепко прижимая к себе своими ручищами, а она стонала от каждого толчка. В такой позе она быстро ощутила боль в пояснице и, отстранившись от него, легла на столешницу, наблюдая, как он полностью одетый, со слегка взлохмаченной прической входит в неё, держа за широко разведенные бедра. Только от самой этой картины она с легкостью могла кончить, не то, что от ощущений, которые он вызывал в ней своими действиями. Спустя несколько толчков в такой позе она взорвалась. А после, когда она пришла в себя, они продолжили заниматься этим, только в этот раз он поднял её на руки и продолжил брать уже на весу, и Мия кончила второй раз, запачкав ему брюки. Но в отличие от неё, ему так и не удалось финишировать. Они просто прекратили в момент, когда ей уже начало натирать, и Мия не знала огорчаться этому или радоваться. Ведь этот спонтанный и определенно жаркий секс был без предохранения, а ей не хотелось вновь принимать аварийную контрацепцию и трястись до следующих месячных. Но такое происходило уже не первый раз, что поселило в ней мысль о том, что, возможно, близость с ней не доставляет ему достаточного удовольствия. Она отправилась в душ, а он остался на кухне, убирать бардак, устроенный ими во время этой спонтанной страсти. В воспоминания о их последней близости ворвались неприятные мысли о произошедшем между ней и Беном, перекрывая их, заставив девушку сжаться, а ее руки затрястись. Тот факт, что она переспала с Беном на их с Риком ложе, просто убивал. Мия чувствовала себя так, словно оскорбила его память. А признание Бена перевернуло её мир и окончательно лишило твёрдой почвы, подвесив словно в невесомости. Мия не знала, как жить в новой действительности, более того, она не хотела её принимать. Не хотела принимать тот факт, что всё это время Бен любил её далеко не как сестру. Не хотела принимать тот факт, что между ними была близость. Ведь эта близость отняла у неё брата, точнее иллюзию, что у неё есть брат. Теперь, зная всю правду, она предпочла бы жить с этой иллюзией, ведь на ней держался её хрупкий мир, а теперь она не знала, как дальше быть и вести себя с ним. Как разговаривать, хотя бы начать разговор, как смотреть на него, при этом не трясясь в приступе паники. Девушка понимала, что ничего в её жизни уже не будет, как прежде, а впереди была пугающая неизвестность, где у неё не было никого, кто поддержал бы её и дал бы сил и добрый совет. У неё нет семьи. Нет тех людей, к которым она может прийти сейчас, в минуту отчаяния, и поделиться своими переживаниями. Эйлин — единственная, кого она считала семьей. Но её, благороднейшую из людей, вырастившую Мию и относившуюся к ней, как к родной, если не хватит удар, то точно оттолкнет её откровенность. Эйлин не поймёт. Господи, да она сама ничего не понимала! Не понимала, как оказалась центром любовного треугольника между братьями в приемной семье. Семья — это люди, к которым ты спокойно можешь прийти за утешением. Которым ты можешь, не боясь, поведать свои страхи. А это значит, что у неё больше нет семьи. И эта иллюзия рассыпалась в прах. Вопрос только, когда конкретно? Когда она поцеловала Рика в своё восемнадцатилетие или когда переспала с его братом, который оказывается давно любил её? Так или иначе она сама виновата в этом. Судьба послала ей прекрасную семью, которая вырастила её. А она всё испортила. Но с другой стороны, разве виновата она в своих чувствах к Рику? Она искренне любила его и, как обыкновенная смертная, хотела быть рядом с любимым. Неужели она многого хотела? А Бен… Мия поджала губы. Бен. Что же она чувствует к нему? Сейчас и тогда, до того, как его тайна раскрылась. Она видела в нём Рика? Да, это вполне логичное объяснение. А то, что он был рядом и так относился к ней, теперь она знает причину, всё это привело к тому, к чему привело. Но сердце девушки не соглашалось с её размышлениями. Не совсем соглашалось. Может быть внезапная утрата и скорбь стали причиной, по которой она обратила на Бена внимание, как на мужчину, заставляя её сравнивать его с покойным. Но то, что она чувствовала, находясь рядом с ним, в его объятьях, никак не связано с Риком. Они ведь разные. С Риком она чувствовала себя, как Белль из диснеевского мультика. Окруженная роскошью и любовью ласкового Зверя, который в любой момент мог показать истинную сущность и одним взглядом заставить смотрящих на неё мужчин бледнеть. Тот, кто грозился оторвать головы её одноклассникам, проболтайся те о её унижении вне стен их дома. И она знала, что Рик тогда подразумевал каждое произнесенное им слово. С Беном же она чувствовала себя… на своём месте. Чувствовала себя в безопасности, но не как с Риком, то было другое чувство. Словно… Словно она вернулась домой. Она чувствовала себя целой. Самой собой. А с Риком приходилось всегда подстраиваться. Подстраиваться и жертвовать. Подстраиваться под его окружение и график. Привычки. Надевать маску серьезности и достоинства, стоя на высоченных каблуках в не самом удобном, но, несомненно, роскошном платье, на корпоративных вечерах, взвешивая каждое слово, прежде чем его произнести. Жертвовать учебой в престижном учебном заведении, ради того, чтобы быть рядом. Жертвовать своим временем и общением с однокурсниками. Размышляя об этом всём, она сама того не замечая, сбавила шаг, пока не остановилась посреди улицы. Торопящиеся прохожие быстро обходили её, задевая плечами и бросая злые, полные недоумения взгляды. Но Мие было всё равно. Внутри неё на несколько секунд наступил мир. Словно искра света, озарившая на мгновение кромешную тьму, дала ей на миг уверенность, что всё будет хорошо. Что мрачные времена пройдут, как затмение, и в жизнь вновь вернется свет и счастье. Но это был лишь короткий миг. Потому что скорбь и тяжелое чувство стыда и вины вновь накрыли её. Ведь Рик всё еще мертв, она всё еще сожалеет о произошедшем с Беном. И всё еще не знает, как быть с ним дальше. Единственное, что она знала, что она не готова к отношениям. Вообще ни к каким, даже не будь Бен братом Рика. Ей нужно время, чтобы отойти от всего этого, разобраться окончательно в себе самой. Она не может дать Бену то, что он хочет. И с её стороны будет нечестно и очень жестоко просить его подождать. Бедный. Он так долго скрывал свои чувства. Наверное, страшно страдал, когда понял, что она с Риком. Не наверное, а точно. Его слова отлично передали его боль: «…теперь говоришь, что это было в пьяном угаре, раня меня в самое сердце…» «…в тот момент ты думала, что я — это он? Ответь!» Его голос в её голове заставил её болезненно зажмуриться. Кто-то сильно толкнул её плечом, и она чуть не потеряла равновесие. Мия огляделась по сторонам, пытаясь понять, где она. Потерянная, она ушла довольно далеко от дома, оставив свою машину на парковке. Телефон Мии зазвонил, отчего всё внутри девушки подпрыгнуло. Сердце ускорило ритм, желудок сжался, а по телу прошлись противные мурашки. Дрожащей рукой она вытащила телефон из сумки. Но, когда она увидела имя звонившего, паническая атака отступила, оставляя неприятный след в виде вспотевших ладоней и мокрой спины. Эдриан Прайс. Только его ей сейчас недоставало. Мия не стала церемониться и сразу перевела его звонок на голосовую почту. Пусть скажет всё, что ему надо, а потом, когда у неё будет желание и силы, она послушает. Спустя несколько минут она проверила телефон, тот оповещал её, что у неё есть два непрослушанных голосовых сообщения. Она боялась слушать первое. Боялась того, что Бен может сказать ей. Или, наоборот, не сказать ничего. Он звонил ей вчера и сегодня, но она не взяла трубку. Вчера страшно мутило: сначала похмелье, а после побочные эффекты экстренной контрацепции. А еще она боялась. Честно, боялась. Боялась услышать его голос и слова, что он может произнести. Она ведь совсем не знала, что говорить и, что думать. Всё произошло слишком внезапно. Это признание. Да и вообще всё, что произошло между ними за последние два дня, как лавина, которая смела привычную действительность, накрыв с головой. И вот теперь она, словно спасшийся в горах альпинист или лыжник, выбравшись наружу, созерцает разрушение, не представляя с чего начать. Любая мысль о необходимости встречи вызывала панику. Но и оставлять всё вот так тоже было нельзя. И эта мысль причиняла страдания, ощущаемые физически в виде трясущихся рук и ускоренного сердцебиения. Опять неумолимая жизнь заставляет её действовать, когда ей просто необходим отдых. Отдых от всего и вся. Отдых от тяжелых губительных мыслей. Её душе это было необходимо. Но жизнь безжалостно продолжает нести её бешенным течением, заставляя плыть через силу. Конечно, можно было подождать, когда всё устаканится и эмоции утихнут. Только, когда это наступит и наступит ли? Мия протяжно выдохнула. Она не знала, что делать. Ощущения советовали спрятаться, и пусть всё идет само собой без её вмешательства. Дать судьбе править, бездействуя. Она и так правит, не обращая внимания на её копошение. Что бы Мия не предприняла в своей жизни, все равно всё катится в бездну. Судьба забрала у неё Рика, несмотря на её любовь к нему. Она забрала у него жизнь, не считаясь с его планами. С их общими планами. А совесть, наоборот, призывала её к действиям. Ко встрече, которой Мия боялась. Нужно закрыть этот вопрос перед отъездом Бена. Но проблема в том, что она понятия не имела, что сказать и как начать этот разговор.