— Не может быть! Восьмилетнему ребенку в нашей школе? — Да, Стивен, в нашей школе нашлось немало желающих развлечься с безродной девчонкой. Но у меня в арсенале было несколько магических приемов и хорошая практика уличных драк, что позволило справляться с ними какое-то время. — Почему ты не рассказала мне? — искренне огорчился Стивен. — Я бы их по стенке размазал. — Я пожаловалась Вику на его друзей, а он рассмеялся и сказал: «Да они просто дразнят тебя. Никто не посмеет и пальцем прикоснуться, зная, чья ты сестра». Когда же я спросила, что такое «друидская любовь», которой мне предлагают заняться, то услышала в ответ, что только распущенные девчонки интересуются такими вещами, и спрашивать о них у своих братьев это уже настоящая наглость. Так ответил мой любимый старший брат, с которым мы прошли все круги ада в банде. Я представила, что тогда скажет второй брат, относившейся ко мне, словно к сказочной принцессе, и не стала ничего ему рассказывать. — Зачем тогда, вообще, нужны братья, Лаки, если перед ними надо только улыбаться? — расстроено спросил Стивен. — Это я сейчас понимаю, а в то время посчитала иначе, и решила, что сама защищу себя, ведь давая книгу, учитель пообещал, что научит, как добиться всего, чего хочешь. И освоив приемы манипуляции и обольщения, я почувствовала свою силу. — В постели, Лаки? — ехидно спросил Викрам. — Вот ты и призналась. — Это для тебя все крутится вокруг постели, а для настоящего обольстителя главная цель — добиться желаемого, которое часто не имеет никакого отношения к сексу. Но тебе этого не понять. Короче, к семнадцати годам я сдала экзамен, получила красный капюшон и начала подумывать об учебе в других магических школах. Даже подала в Совет прошение на разрешение обучаться у мафаров или знахарей, но один день перевернул всю мою жизнь. Меня вызвал учитель и сказал: «Хочу показать тебе, как люди становятся заложниками своих страстей и марионетками в чужих руках». Так мы оказались «У Фаины» в комнате для подглядывания. Учитель потом просил у меня прощения. Как человек старой закалки, он ожидал, что мы увидим обычную оргию, но там оказался фирменный «вишневый пирог» с «золотым дождем», «шоколадным градом» и «снежком». А затем начались «вертушки» и «игрушки», хорошо, что еще не дошло до «зверушек». Учитель пытался увести меня оттуда, но я сказала, что он сам всегда учил доводить все до конца, и поэтому, мы обязательно его дождемся. Тогда он налил виски, чтобы немного успокоить меня, а я переживала больше за него. — Если все было настолько плохо, тогда почему ты так долго созерцала? — с издевкой спросил Викрам. — Мы с Фицджеральдом ушли бы оттуда и через четверть часа, если бы я не пообещал сделать всю съемку. — Мне захотелось узнать победителя игры, затеянной «сладкими» девочками, — в тон ему ответила Лаки. — Прости Стивен, но ты выдохся первым. Викрам же решил добавить в «Парадизе», и мы с учителем последовали за ним, в другую тайную комнату. В «Парадизе» было намного скучней — один Викрам и три девушки. Мадам все удивлялась, почему ее постоянный клиент был таким неприхотливым в тот вечер, обычно он весьма изобретательно выбирал развлечения в ее заведении. Что же ты молчишь, Вик? Спроси, зачем я подсматривала за братцами. Впрочем, ты такой умный, что и сам знаешь. — Ты все выдумала! Я не забыл бы такое! — Конечно, не забыл бы, если бы не напивался зельями, сваренными из ядовитых грибов. Не веришь — пойди, спроси у моего учителя. Ты знаешь его имя. Стивен побледнел от ее слов. Оказывается, то, что он считал бредовыми видениями, вызываемыми «энергетическими» напитками Вика, происходило наяву. — Учитель спросил: «Что теперь будешь делать со своими братьями, Лаки? Им же опасно даже руку подать, чтобы не подцепить какую-нибудь заразу». И услышал мой ответ: «Их надо спасать». «Свинья везде найдет грязь, — возразил он, — ты их не остановишь». «Надо хоть попытаться», — сказала я. И тогда был придуман план действий. Так в Дублине появилась Лорен Лаутензак и ее странные спутники, а в Дармунде — группа нового гасителя с прозвищем «Барби». — Лаки, вы — гаситель? Но разве у нас есть девушки-гасители? — недоверчиво переспросил Килпатрик. — Есть, не сомневайся, — ответил за нее Келли. — Одна-единственная и неповторимая. Мы вместе проходили испытания, только я не прошел, а Лаки поступила в отряд подготовки и была в нем самой лучшей. А Ригана Даффа больше удивило другое имя, и он восторженно воскликнул: — Так вы — знаменитая Герцогиня? — Примерно догадываюсь, в чем заключается моя знаменитость, — иронично улыбнулась девушка. — Мальчики, если мы случайно столкнемся в Дублине, то сделайте вид, что не знаете меня. Вам ни к чему иметь сомнительное знакомство с Герцогиней. — Очень даже к чему, — возразил Риган. — Мне бабушка рассказала, как на приеме у миссис Смолл один пожилой господин неожиданно упал на пол, и все только беспомощно смотрели друг на друга. А некая скандальная особа быстро подбежала к нему и изо всей силы ударила кулаком в грудь. Как потом объяснил врач, именно удар снял спазм сердечной мышцы и спас жизнь мужчине. Как хорошо, что она тогда пошла на прием, подумала Лаки. Ведь тем пожилым мужчиной оказался Патрик Макбрайд. Но сейчас было не до Герцогини. — Давайте не отвлекаться от темы: «Благородная сестра спасает погрязших в разврате братьев», — подал голос Викрам и шутовски поклонился. — Честь и хвала тебе, Лаки. Даже не знаю, как отблагодарить тебя за то, что теперь ношусь по всему миру и заигрываю со смертью. — Мне твоя благодарность до одного места. Я делала то, что считала нужным для людей, которые были мне дороги. Хотя меня и предупреждали, что я совершаю большую ошибку. «Они никогда не простят, если узнают, что ты видела их позор, — сказал учитель. — А случись подобная ситуация с тобой, они первые бросят в тебя камень». Лаки тяжело вздохнула и бесстрастным тоном закончила свою исповедь: — Викрам, я попросила господина Галларда снять с тебя клятву быть моим братом. Он пообещал сделать это сразу, как только ты обратишься к нему с подобной просьбой. Для него будет достаточно одного твоего слова, но ты не отказывай себе в удовольствии рассказать главе клана, какая дрянная девчонка его правнучка. Можешь идти прямо сейчас, он примет тебя в любое время. Таким же бесцветным голосом девушка предложила и второму брату: — Стивен, ты можешь сделать то же самое. Прежней Лаки больше нет. Она перестала жить по двойному стандарту, и теперь вряд ли подойдет тебе в роли сестры. — Для меня любая Лаки — моя сестра, — тихо возразил Стивен. — А ты, Вик, сходи к господину Галларду и добавь к своей просьбе еще одну — снять клятву быть моим братом. И не отказывай себе в удовольствии рассказать ему, как я поступил со своей женой Стасей. Викрам ничего не ответил, лишь обжег злым взглядом, и вышел из комнаты. — Думаю, изучение трактата на этом закончилось, — все так же отстраненно произнесла Лаки. — Я не хочу постоянно объяснять, откуда у меня столь разносторонние знания, и напряженно думать, о чем прилично или неприлично говорить с вами. Но так как я пообещала провести семь уроков, то не могу отказаться от них сама. Вы же никаких обещаний не давали, поэтому каждому достаточно сказать примерно так: «Я, Олиф Килпатрик, отказываюсь учиться у преподавателя Бойер». Называть причину или нет, это уже как вы захотите. Парни явно не ожидали такого поворота событий и растерянно переглянулись, а затем бесспорно признавая его лидерство, уставились на Килпатрика, ожидая, что он предпримет, чтобы и самим поступить так же. Тот без долгих размышлений встал и громким четким голосом произнес: — Я, Олиф Килпатрик, прошу вас, Лаки Бойер, продолжить изучение трактата «Друидская любовь». Если мои товарищи откажутся от занятий, то я попрошу заниматься со мной индивидуально. И дополнительный комментарий: если бы все преподаватели были похожими на вас, то я бы уже давно имел красный капюшон. А затем сделал то, что сам от себя не ожидал — подошел к Лаки, взял ее руку и поцеловал тыльную сторону ладони. — Нормально! — возмутился Грэди. — Килпатрик, ты всегда норовишь отхватить самое лучшее! Он вскочил с места и прокричал: — Я — Грэди Фицджеральд, полностью поддерживаю все слова Килпатрика, вплоть до красного капюшона, — потом бросился к девушке, схватил ее вторую руку и тоже поцеловал. Все засмеялись, напряжение сразу спало. Лаки посмотрела на руки, сжатые в крепких ладонях парней, и выдала одно из своих пророчеств, которые всегда сбываются: — Не знаю, каким образом, но к сентябрю вы оба получите по красному капюшону. Сама удивляюсь тому, что говорю, но так оно и будет. — Все, парни, кто первый поцеловал, тому и капюшоны! — продолжал шутить Грэди. — А вам лучше отказаться от занятий, чтобы мы с Килпатриком обучались индивидуально, — последнее слово он прошептал так интимно, что засмеялась даже Лаки. — Обломится вам, ребята! Я — Эйлин Келли, прошу Лаки Бойер заниматься со мной, а дальше все по тексту Килпатрика. Четверо оставшихся учеников поспешно выкрикнули свои имена и попросили обучать их, тоже ссылаясь на речь капитана команды, так красиво определившего их общее отношение к очаровательному преподавателю. Последним, кто сказал подобные слова, стал ее брат, что поразило Лаки до глубины души. — Я, Стивен Маклафлин, прошу Лаки Бойер научить меня, как надо любить, чтобы стать счастливым, а дальше все по тексту Килпатрика, — уже традиционно добавил он, улыбаясь. — Хорошо, тогда продолжим наш урок. Но сначала я спрошу, кто будет отмечать Бельтайн по-взрослому? *** Викрам медленно брел по длинному коридору. На душе было гадко, а в горле першило от горечи потери. У него больше нет семьи. Как бы ни хорохорился он перед сестрой, но все же не ожидал, что она исполнит свою угрозу. Прошло почти два месяца после их последнего разговора, а Лаки ничего не рассказала Стивену. Вик решил, что она поняла свою неправоту, и терпеливо ожидал, когда сестра попросит у него прощения. А он охотно простит, потому что уже не сердится на нее. Но сегодня Лаки просто взбесила его, когда цинично процитировала описание мужского возбуждения, убеждая своих учеников, что это демонстрация некого шифра, который они могут использовать при выполнении миссии. Все, с него хватит, такое бесстыдство он уже не может терпеть. Прямо сейчас он пойдет к главе клана и попросит снять с него все клятвы в отношении Лаки, да и Стивена тоже. Как будто, не ясно, почему он так поддакивает ей. Теперь, когда она окончательно потеряла совесть, Стивен надеется, что они станут любовниками. Вик подошел к специальному лифту, который доставлял прямо в резиденцию главы клана, находившуюся в самой высокой башне Дармунда. Нажал кнопку вызова и назвал свое имя. Дверь лифта открылась, и механический голос разрешил ему войти. Лаки не обманула, глава клана действительно был готов его принять. Через несколько минут секретарь провел его в кабинет господина Галларда. Тот был в комнате не один, а в компании с Бирном Макбрайдом. Уютно устроившись в глубоких креслах перед большим монитором, они недовольно посмотрели на визитера, отвлекшего их от очень интересного занятия. Сухим монотонным голосом Вик изложил свою просьбу, стараясь не отводить глаз от суровых лиц. — Меня предупредили о твоем желании разорвать семейные узы, и я могу незамедлительно удовлетворить его, — холодно произнес глава клана. — Снятие клятвы не занимает много времени. Это же не принятие, когда надо все хорошо обдумать и взвесить, прежде чем решится на такой шаг. — А разве снятие клятвы менее важный шаг, чем ее принятие? — искренне удивился Вик. — Его не надо тщательно обдумывать? — Нет. Если человек хочет снять клятву, значит, он уже предал тех, кому ее давал, и нет смысла его переубеждать. Тебе надо только громко произнести: «Я, Викрам Ольсен, предал свою сестру Лаки и своего брата Стивена, и теперь ничего им не должен». В силу имеющейся у меня власти, я рассеку все нити, связующие вас, и через мгновение ты станешь свободным, как птица. И так же быстро, как она, вылетишь из Дармунда. Тебя здесь терпели только из-за Лаки. Давай, не тяни, у нас есть более важное дело, чем твое. — Я не предавал их! — голос Вика сорвался на отчаянный крик. — Они сами отказались от меня! Это они предатели! — Сейчас здесь стоишь ты, а не они, — жестко возразил Галлард. — И не они просят снять клятвы, а ты. — Любопытно, а когда предала тебя Лаки? — зловеще спокойным голосом поинтересовался Макбрайд. — Когда в восемь лет стояла на коленях на безлюдном пляже и просила: «Не убивайте моего брата»? Или может когда в этом кабинете умоляла: «Помогите вырвать братьев из адского круга, они не протянут в нем и года»? Она и гасителем стала только для того, чтобы выбрать вас в хранители, и теперь в каждой схватке рискует жизнью, имея за спиной пару недоучек. Да после того, что было в борделе, мне было противно смотреть на ваши рожи. А Лаки хоть раз, хоть одним намеком дала тебе понять, что ты — отвратительная скотина, не достойная дышать с ней одним воздухом? Галл, пожалуйста, не мешкай. Сними с него все клятвы, чтобы я смог убить его, как грязного мафара, проникшего в Дармунд. — Хорошо, Бирн, но сначала он все-таки расскажет, что произошло между ними, а заодно, объяснит, кто такая Стася, которую Стивен называет своей женой. И не вздумай врать, Ольсен. Не заставляй применять к тебе особые методы дознания, — сурово пригрозил Галлард. — Мои методы тебе точно не понравятся, — недобро усмехнулся Макбрайд. — Для таких, как ты у меня есть целая серия любимых ударов. Поверь, тот, что нанесла тебе Лаки слабее в десять раз. Она в очередной раз пожалела братца. Вик даже не удивился, откуда они узнали, что произошло на уроке. Ему было не до этого. — Я все расскажу, и не потому, что боюсь ваших методов, господин Бирн. Я даже надеюсь, что вы примените свои знаменитые удары. Не представляю, что больше не услышу слов Лаки: «Все будет хорошо, брат. Я тебя люблю», и не почувствую братскую поддержку Стивена, всегда готового прикрыть меня собой. Зачем мне такая жизнь? Вы окажете мне услугу, господин Бирн. — Ну, раз мы пришли к соглашению, устраивающему всех, то теперь можно и горло промочить, — по-деловому предложил глава клана. — Господин Бирн, налейте-ка всем виски. — Да, конечно, — охотно согласился Макбрайд, доставая из бара в форме огромного глобуса бутылку с виски и стаканы. — Приговоренным перед казнью всегда предлагают выпить, чтобы скрасить последний момент. Вик рассказал о Стасе и о той роковой ночи, ничего не утаивая и не оправдывая себя. Наоборот, он специально сгущал краски и подробно описывал, как избивал Стивена, нанося ему удары в самое уязвимое для мужчины место, и утверждал, что только вмешательство сестры спасло тому жизнь. Но Вик не стал пересказывать весь разговор с Лаки, и особенно ее слова, сказанные перед тем, как она выгнала его из комнаты. А ведь, именно, они мешали ему относиться к ней по-прежнему. Выслушав этот весьма неприятный рассказ, два старых друга молчаливо переглянулись. Они поняли, что Ольсен утаил от них что-то очень важное для себя, а значит, важное и для них, и это надо было непременно выяснить. Бирн легко вскочил на ноги и подошел к Вику. Тот тоже поднялся, понимая, что час расправы настал, и собрал все свое мужество, чтобы с честью выдержать все удары и дождаться последнего, который оборвет его жизнь. Дождаться, стиснув зубы и сжав кулаки, чтобы не начать умолять остановиться и пощадить его. О силе ударов Макбрайда ходили легенды. Вик с отчаянной безысходностью уже попрощался со своей не безоблачно счастливой, но такой прекрасной и слишком короткой жизнью. Макбрайд сурово посмотрел на парня и один за другим нанес несколько ударов. Тот согнулся вдвое и прикусил губу до крови, чтобы не закричать от боли. Не дав ему отдышаться, Бирн ударил в пах, презрительно процедив сквозь зубы: «Это тебе привет от Стивена». Вик упал на пол, в глазах потемнело, из разбитых губ вырвался непроизвольный стон. Он уже не мог ничего контролировать — ни мысли, ни чувства.