Я услышала хруст приближающихся шагов, и голос Джека позади меня произнес: – Вот-вот начнется гроза, мы должны попасть внутрь… Я не слышала, что еще он сказал. Что-то дернуло меня за руку изнутри мавзолея с такой силой, что я ударилась головой о железные ворота. Из глаз посыпались искры, в ушах зазвенело металлическое эхо, а в следующий миг я услышала мужской голос, низкий и хриплый. Он громко кричал у меня в голове. Предатели заслуживают смерти и того, чтобы гнить в аду. – Мелли? Мелли! – Голос Джека был полон отчаяния. Он цеплялся за ворота, пытаясь их открыть. – Джейн, помоги мне! Рука Джейн сжала мою. Мои колени ударились о бетонную ступеньку перед воротами, рука онемела, в голове зазвенело. Зловоние тлена ударило мне в ноздри, а по мавзолею разнесся тяжелый топот сапог кого-то, спешившего ко мне. Я в ужасе закрыла глаза и приготовилась к худшему. А затем то, что тянуло меня за руку, внезапно отпустило ее, и я полетела обратно в объятия Джека. Услышав тревожный скрип петель, я подняла глаза: ворота мавзолея медленно открывались. Призрак британского солдата в ярко-красном мундире медленно растворился в темной бездне, оставив после себя запах пороха и безошибочное чувство отчаяния. Глава 19 Мы все четверо уставились на открытые ворота, ведущие внутрь мавзолея и как будто приветствовавшие нас. А ведь всего несколько минут назад они захлопнулись намертво прямо у нас перед носом, а кто-то внутри пытался выдернуть мою руку из сустава. Я посмотрела на Джека, Джейн и Энтони. Сомнения всех троих по поводу целесообразности входа внутрь были очевидны. Радуясь, что мы все на одной волне, я отступила назад, желая поскорее уйти. Но как только моя нога ступила на траву, молния расколола небо. Свинцовые тучи над нами разверзлись, обрушив на нас и могилы потоки ледяной воды. Дождь с силой хлестал по нам, и капли рикошетом отскакивали от кирпичей мавзолея. Я почувствовала, как Джейн подтолкнула меня в спину. – Иди дальше, – сказала она, следуя за мной внутрь, и поманила за собой обоих мужчин. – Давайте немного подождем внутри. То, что только что случилось, отняло много энергии, и ему на подзарядку потребуется время. Она была права, но это не остановило во мне поднявший голову гнев. Не потому, что мне хотелось поскорее сделать отсюда ноги и уже возвращаться в нашей машине домой, а Джейн была готова вновь заняться работой. Я злилась, потому что она сказала это первой и не колеблясь, сделала то, чего никто из нас не хотел. Что еще хуже, из нас четверых Джейн меньше всех рисковала в этой игре. Она приехала с нами лишь затем, чтобы помочь мне. Странно, но осознание этого факта было бессильно смягчить необоснованную обиду, проникшую в меня, словно жук-древоточец, планирующий долгое пребывание в половицах столовой. Внутри температура была на добрых десять, а то и больше градусов ниже – как я надеялась, из-за кирпичных стен. Мы все включили фонарики в телефонах. Я вздрогнула, и вода брызнула с моих волос на экран. – Иди сюда, – сказал Джек, притягивая меня к себе. Он тоже промок, но излучал внутреннее тепло. Эх, вот бы найти способ продавать это тепло другим, вроде меня, которые большую часть календарного года вечно мерзли до самых костей. Это могло бы стать еще одним источником дохода. – Ух ты! Мне нравилось слушать рокот его голоса в его груди, когда он говорил, поэтому я обратила внимание на это слово лишь тогда, когда Энтони сказал: – Вы серьезно? Я уверен, это что-то значит, но понятия не имею, что именно. Я отстранилась от Джека, чтобы увидеть, о чем он говорит. Избегая смотреть на сами склепы, я изучала кирпичи в нижней половине трех стен под нишами. По ширине каждой стены проходила полоса шириной в два кирпича, причем каждый кирпич внутри такой полосы нес на себе орнамент в виде завитков, который, похоже, не повторялся. – Действительно похоже на иероглифы, – сказала я, присев на корточки перед одним из склепов. Я провела рукой по кирпичу передо мной, нащупывая пальцами линии. – Но это не иероглифы. – Откуда вы это знаете? – спросил Энтони. – Помнится, в восьмом классе я посмотрела фильм о Клеопатре и решила изучить иероглифы. Я не эксперт, отнюдь нет, но я знаю достаточно, чтобы понять, что это не так. Никто ничего не сказал. Поэтому я обернулась и обнаружила, что все смотрят на меня, включая Джека, который силился сдержать улыбку. – Эй, я была одиноким ребенком. Тогда не было никакого Фейсбука, чтобы тратить время зря, и мы искали другие способы развлечься. – Естественно, – сказал Джек, расплывшись в широкой улыбке. – Я просто не могу поверить, что не знал этого о тебе. Я фыркнула и повернулась, чтобы посмотреть на кирпичи. – Ты еще многого обо мне не знаешь. – Тогда мне не терпится узнать. Энтони откашлялся. – Я бы посоветовал вам снять комнату, но спальни в данном доме довольно пыльные. Я покосилась на Джека, затем направила фонарик на кирпичи. – Где копал Марк? – спросила Джейн у Энтони. Тот направил луч света в сторону склепа в центральной стене со сломанным углом на крышке. – Судя по табличке, это Элиза. По какой-то причине – это всего лишь мое предположение, поскольку она похоронена посередине – Марк начал копать здесь после того, как поиски с помощью металлоискателя ничего не дали. – Почему же он остановился? – спросила я и вздрогнула, прочтя на мемориальной доске слова ЭЛИЗАБЕТ ГРОВНЕР и даты под этим именем, увековечившие ее короткую жизнь. – Та же самая крышка склепа, которая соскользнула и чуть не упала мне на ногу, шлепнулась и у ног Марка. Он отделался лишь легким испугом. Вот почему позже он пытался ее сломать, но люди из бюро охраны памятников ему не позволили. – Энтони нахмурился. – В последний раз я был здесь потому, что Марку требовалась помощь, чтобы открыть гроб. Он решил, что если крышка вновь ляжет на место, у него не будет второго шанса. – Вы что-то нашли? Он бросил на меня странный взгляд. – Не то, что мы ожидали. Когда мы вернулись, крышка склепа была снова на месте. Единственное, что заставило меня поверить в рассказ Марка о ее повторном падении, – это то, что угол был отломан, а обломок все еще валялся на земле. Он указал на плитку в узком бордюре вокруг земляного пола перед склепом. – Хорошо видно, где она упала. В этом месте от плитки почти ничего не осталось. – По его лицу расплылась странная улыбка. – Вы даже не представляете, как же это здорово – не пытаться объяснить необъяснимое. Мы все четверо молча рассматривали странные отметины. Шорох наших пальцев, касавшихся кирпичей, сливался со звуками дождя, падающего на землю снаружи, и редкими щелчками телефонных камер. Я на пару секунд села на корточки, пытаясь уловить случайную мысль, и наклонила голову вправо, влево и снова вправо. – Если хочешь, могу подержать тебя за ноги, чтобы ты рассмотрела их вверх ногами, – предложил Джек. Я одарила его колючим взглядом, снова посмотрела на полоску кирпичей. – Это напоминает мне детскую головоломку. Ту, где внутри коробки с одним недостающим местом нужно передвигать пластиковые квадратики, чтобы получился рисунок, помнишь? Джек кивнул, и его губы растянулись в медленной улыбке. – Да, когда я был ребенком, я получал их в подарочных пакетах на день рождения. – Я их помню, – сказал Энтони. – И вы правы. Судя по тому, что линии края не совпадают ни с одним из соседних кирпичей, похоже, что каждый кирпич стоит не на своем месте. – Он почесал затылок. – Интересно, может, они остались от какой-то другой стройки, поэтому не имело значения, в каком порядке их положили. – Или же их специально положили именно так. – Джек наклонился ближе и потер пальцами шероховатую полоску раствора между двумя кирпичами. – Учитывая, что это было построено задолго до изобретения фотоаппаратов, единственный способ выяснить закономерность – если, конечно, таковая имеется – это вынуть все кирпичи и сложить их вместе. – Вы получили ответ от Стива Дунгана, вашего друга-архитектора? Вдруг он сможет пролить свет на это? – спросила я. – Я позвоню ему, как только мы вернемся домой. – Энтони вытащил телефон. – А пока пусть каждый выберет себе часть стены и сделает снимки отдельных кирпичей. Потом можно будет их увеличить и распечатать и сложить все вместе, как фрагменты пазла, и посмотреть, подходят ли они друг к другу. Я услышала в его голосе волнение, что в последние месяцы случалось нечасто. Даже травма, полученная им в результате того, что некая неизвестная сущность вышвырнула его в ворота мавзолея, того стоила. – Хорошая идея, – сказала Джейн. – Я займусь вот этой стеной, – она указала на стену слева. – Джек, ты той, что в центре, а вы, Энтони, той, что напротив моей. – А я? – обиженно спросила я, чувствуя себя обделенной. Мне тотчас вспомнились уроки физкультуры, когда мои одноклассники выбирали товарищей по команде для игры в волейбол. – Ты останешься снаружи. Будешь внимательно следить за любым падением температуры или необычным ветром, короче, следить за всем тем, что может сигнализировать о возвращении нашего гостя. Твои способности намного сильнее моих. Отчасти польщенная, но слегка пристыженная тем, что слишком поспешно сужу о людях, я улыбнулась ей. – Хороший план. А поскольку дождь перестал, я буду стоять снаружи, прямо у порога. На тот случай, если двери вновь заклинит. Не хотелось бы, чтобы мы все четверо оказались в ловушке внутри. Все тут же посмотрели на меня. – Разумно, – сказал Джек, не отрывая взгляда от ворот, пока я не оказалась на другой стороне. Чтобы сохранить как можно больше тепла, я скрестила на груди руки. Холод мавзолея, казалось, проникал в мои кости, не желая отпускать меня. Отчасти я была даже рада, так как это держало меня в напряжении, ибо я не могла избавиться от ощущения, что кто-то – или что-то – наблюдает за мной. – Я замерзла, – крикнула я. – Мне нужно двигаться. Обещаю, что далеко не уйду. Не дожидаясь, когда Джек велит мне быть осторожной, я бросилась бегом по периметру кладбища. Я очень надеялась, что мои новые умные часы считают мои шаги и я не напрасно потрачу усилия. Добежав до дуба, я перешла на шаг. С печальных ветвей дерева теперь стекали слезы дождя, и я почувствовала, как температура упала. Но мне не было страшно. В воздухе ощущалась мягкость, некое замедление, как будто я нырнула в море, но мое тело зависло в воздухе. Запах смерти и гнили исчез, сменившись запахом дождя и мокрой травы. Но я была не одна. В этом не было никаких сомнений. Мое внимание привлекло движение – легкое смещение тени, вот только над головой не светило солнце. Я увидела ее не сразу – зеленое платье сливалось с зарослями на другой стороне кладбищенской ограды. И пока я смотрела, ее силуэт постепенно стал менее прозрачным, а лицо и одежда – лучше различимыми. Мое внимание вновь привлекла брошь на лифе ее платья: драгоценные камни в хвосте и в глазах павлина сверкали, несмотря на отсутствие солнечного света. Мне хотелось подойти ближе, чтобы рассмотреть лучше, но я боялась, что она исчезнет. Я же была без очков и не могла рассмотреть ее во всех деталях. И примерно в сотый раз прокляла собственную закомплексованность. Я вспомнила, как впервые увидела ее на лестнице в моем доме на Трэдд-стрит, вспомнила, как мне тогда показалось, будто она хотела, чтобы я заметила ее брошь. И еще – что с этой брошью было что-то не так. Возможно, дело в металле, который не был похож на золото. Я прищурилась, чтобы рассмотреть получше, но тотчас отступила на шаг назад, поняв, что ее ноги не касались земли, а болтались на уровне верха забора. И когда я подняла глаза, то увидела на ее шее веревку, другой конец которой был привязан к толстой ветви. Ее взгляд был прикован к моему лицу. Ее губы не двигались, но слово «Ложь» хлестнуло меня, как будто его выкрикнули, вспугнув при этом с высокого участка травы двух черных ворон, которые охотились на червей. Резко взмахнув крыльями, вороны улетели, а я услышала, как Джек, Энтони и Джейн вышли из мавзолея. – Ты это слышала? – спросила я, глядя на пустое дерево. Джейн кивнула, подтверждая, что мне ничего не примерещилось. – Что именно? – спросил Джек, подходя к нам. Он притянул меня к себе и поцеловал в висок.