– Ребекка понимает важность семьи, Мелли. Что бы ты ни думала. Мы только что говорили об этом. – Неужели? – переспросила я, поворачиваясь к кузине. – Итак, о нашем незавершенном разговоре… – Я осеклась, заметив, что по ее бледным щекам катятся крупные слезы. Она взяла с колен небольшую чайную салфетку и промокнула глаза. – Извини, – сказала она. – Я пришла сюда за советом твоей матери… у нее гораздо больше житейского опыта, чем у моей собственной матери, поэтому я первым делом обратилась к ней. В свое время моя мать была всемирно известной оперной дивой, но я не могла представить, чтобы любая из проблем Ребекки нуждалась в ее житейском совете. Я постаралась не закатить глаза. Мой взгляд скользнул к старинным дрезденским настольным часам на боковом столике возле шезлонга. Через час меня ожидал показ дома, но мне все еще нужно было поговорить с мамой. – Может, я смогу помочь, – предложила я, пытаясь ускорить процесс. – Почему бы тебе не рассказать Мелли то, что ты только что рассказала мне? – мягко предложила мама. Охваченная внезапной тревогой, я выпрямилась. – Тебе снились другие сны о Джеке или Ноле? Ребекка покачала головой. – Нет. Никаких. Я… как будто заблокирована. Я села еще прямее, вспомнив, что я чувствовала, когда это дважды случилось со мной. И причины, почему. – Продолжай, – подсказала мама. – Вы уверены, что стоит продолжить? Начнем с того, что Мелли недолюбливает Марка. – Это правда. А кто вообще его любит? – мама ласково улыбнулась, как бы вытаскивая из своих слов ядовитое жало. – Кроме того, Мелли свойственно чувство такта. Я права, дорогая? – Разумеется. – И мы здесь все свои, – продолжила мама. – И мы все согласны, что родная кровь важнее всего, верно? Я подождала, когда Ребекка кивнет, и лишь тогда кивнула тоже. – Марк изменяет мне, – сказала Ребекка сдавленным голосом, так тихо, что мне пришлось напрячься, чтобы ее услышать. Я при всем желании не смогла изобразить удивление по поводу этого признания. Во всех своих делах Марк был мошенником и лжецом. Так что с какой стати ему быть верным в браке? Тем не менее я ощутила сострадание к Ребекке, вспомнив, как мне самой было худо год назад, когда я думала, что у Джека и Джейн роман. – Ты уверена? – спросила я. Она кивнула. – Последнее время он вел себя… странно. Его стало не узнать. Знаю, эти съемки отнимают у него массу времени и сил, а Харви Бекнер умеет отравить жизнь всем вокруг. И все же… – Она снова вытерла глаза. – На прошлой неделе Марк заснул на диване, и его телефон упал на пол. Когда я вошла в комнату, он зазвонил, и я подняла его, чтобы посмотреть, вдруг это что-то важное и нужно разбудить Марка. Это была… – Она вздрогнула. – Это была фотография женщины. Брюнетки, – с отвращением сказала она, очевидно, забыв, что находится в комнате с двумя брюнетками. – На ней почти не было блузки – и уж точно никакого бюстгальтера, – и она говорила, что ей не терпится увидеть Марка снова, потому что последний раз был таким потрясающим… – Ребекка подавила рыдания, прижав к губам скомканную салфетку. – Меня как будто… вываляли в грязи. – Бедняжка, – сказала мама, вставая, чтобы подлить Ребекке чаю. – Я ничего не сказала, желая сначала убедиться. В общем, я провела небольшое расследование и выяснила, что она – студентка колледжа… учится на психолога или что-то в этом роде. И что они встречаются уже несколько месяцев. Месяцев! – Ты собираешься уйти от него? – спросила я. Ее плечи поникли, она разрыдалась и покачала головой. – Я… не могу. – Но почему… – я запнулась, вспомнив, что она говорила о блокировке снов. Я отлично помнила, когда это случилось со мной. – Ты… беременна? Ребекка сердито посмотрела на меня покрасневшими глазами. – А почему это тебя так удивляет? У Марка по этой части все в порядке. Я проглотила желчь, стоявшую у меня в горле. – Ничуть не сомневаюсь. Но это вовсе не значит, что ты должна оставаться в браке с ним. Если у тебя есть поддержка, ты можешь вырастить ребенка самостоятельно. По ее лицу полился новый поток слез. – Но я люблю его! Я никогда не буду любить другого мужчину так же сильно, как люблю его. – Ребекка поникла так сильно, что буквально сложилась пополам, жалкая, словно котенок под дождем. Чувствуя свое поражение, я откинулась на спинку кресла. Я бы солгала, скажи я, что не намерена воспользоваться ситуацией, чтобы убедить ее поделиться со мной листком бумаги, на который мы с Джеком так отчаянно хотели взглянуть. Но вид душевных мук Ребекки вынудил меня отказаться от этой идеи. Одна только мысль о том, чтобы жить без Джека, сводила меня с ума. Это было просто немыслимо! Я понимала ее боль и не могла воспользоваться ситуацией, как бы ни хотела. Даже если Марк это заслужил. – Мне очень жаль, Ребекка. Но, как сказала мама, мы семья. Мы твоя опора. Мы поможем тебе пройти через это, независимо от того, решишь ты остаться с Марком или нет. Мама села на подлокотник кресла Ребекки и притянула ее к себе. – Мелли права. Мы всегда поддержим тебя. Телефон в сумочке Ребекки пискнул, возвестив о том, что пришло текстовое сообщение. Она медленно отодвинулась от матери и потянулась за ним. Пару секунд она смотрела на экран, моргнув только один раз, причем очень, очень медленно. Я было подумала, что она вновь расплачется, но нет: выражение ее лица сменилось недоверием, затем гневом и наконец яростью. Не отвечая, она бросила телефон в сумочку. – Это Марк. Сказал, что сегодня вечером не будет дома к ужину. У него деловая встреча, и он велел не ждать его. Она сидела неподвижно, глубоко дыша. Постепенно на ее лицо вернулось нейтральное выражение. Мы с матерью наблюдали за ней, не зная, что нам делать. – С тобой все в порядке? – спросила мама. Ребекка покачала головой. В ее покрасневших глазах вспыхнул новый решительный блеск. – Нет. Но я сейчас успокоюсь. – Она снова полезла в сумочку, вытащила сложенный квадратом листок бумаги и прижала его к груди. – Я положила это в сумочку сразу после того, как увидела тебя во «Фрэнсис Марион», не особо надеясь, что смогу это сделать. Но Марк не оставил мне выбора. – Выждав театральную паузу, она встала и протянула мне листок. – Кстати, если вы не в курсе, Марк уже обшарил весь ваш дом в поисках вашего рисунка, пока он якобы помогал Харви. Не волнуйся, это копия. Я вижу, ты уже беспокоишься о том, как объяснить Софи, почему его сложили. Мне очень хотелось сказать ей, что она ошибается. Вместо этого я быстро развернула лист: он выглядел как страница, идентичная той, которую мы с Джеком нашли в бумагах из обувной коробки. – Спасибо, – сказала я. – Но разве Марк не рассердится? Ребекка перекинула ремешок сумочки через плечо. – Он ведь не узнает? Да, возможно, я люблю его больше, чем он того заслуживает, и сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть его, но это не значит, что я не могу слегка отомстить ему за то, что он со мной сделал. И с нашим ребенком. – Она положила руку на пока еще плоский живот и обняла маму. – Спасибо вам обеим. А пока мне срочно требуется спа-день, и я направляюсь прямиком в спа-салон. Все расходы я оплачу с кредитной карточки Марка. А потом я придумаю, как вернуть его… после того, как найду способ его наказать. Мы попрощались, и она ушла, сказав, что ее не нужно провожать до двери. На этот раз я не закатила за ее спиной глаза, хотя она и напомнила мне Скарлетт О’Хара после ухода Ретта Батлера. Впервые с тех пор, как я познакомилась с Ребеккой, она продемонстрировала, что у нее гораздо больше ума и житейской мудрости, чем у куклы Барби, на которую она так походила. – Что ж, – сказала мама, – это многое проясняет. – Она указала на листок в моей руке. – Как ты думаешь, это поможет? Я пожала плечами. – Понятия не имею. Я сравню его с тем листом, который есть у нас. Вдруг в этом и правда содержится что-то важное. – Я посмотрела на страницу, на странные линии и завитки, напоминавшие кирпичи мавзолея, но они слегка отличались. Мне придется поставить их рядом, чтобы знать наверняка. Я осторожно сложила бумагу и положила в сумочку. – Я пришла обсудить расписание на субботу вечером. Я попрошу Нолу привести близнецов и собак в дом Амелии и напомню ей, чтобы у Джей-Джея был его любимый кухонный венчик. В прошлый раз она забыла его, и Амелия дала ему свой, из своей кухни, но он, видимо, видит разницу. В любом случае, ты будешь здесь готовить закуски, но я надеялась, что ты сумеешь заглянуть ко мне до ужина, чтобы помочь с последними приготовлениями, раз Джека не будет. Мама села, взяла со столика блокнот и поправила на носу очки для чтения. – Конечно, дорогая. Я уверена, что твой отец справится с любыми опоздавшими гостями, так что я могу уйти. И я прослежу, чтобы миссис Хулихан испекла имбирное печенье только для Джека – они могут поднять ему настроение, а имбирь не повредит. Ты в курсе, что она прислала нам подарочный пакетик печенья? Она просто душка. Я посмотрела на мать. Интересно, она нарочно мучает меня? Но нет, она что-то записывала в своем блокноте. Мой телефон пискнул: пришло текстовое сообщение. Я взглянула, чтобы увидеть, от кого оно. – Это Нола, – предположила я. – Им нельзя пользоваться телефонами в школе, но иногда она пишет мне, что ей нужно купить в магазине или для домашнего задания. Ей нравится быть во всеоружии. – Звучит знакомо, – сказала мама, снова склонившись над блокнотом. – Итак, поскольку вы в числе тех, кто принимает у себя гостей, вам нужно будет выставить подходящие сервировочные тарелки для устричного рагу и ветчины на косточке. Я заеду к вам домой позже и подсчитаю количество тарелок, но я бы советовала тебе взять прекрасный старинный фарфор Имари, оставшийся от Вандерхорстов. Все это золото будет прекрасно смотреться на фоне рождественских украшений, к тому же я знаю, что там огромное количество сервировочных тарелок. Мой телефон пискнул снова. Я потянулась за ним, чтобы убедиться, что сообщение пришло от Нолы. Но когда я вытаскивала его, он зацепился за ремешок сумки. Та опрокинулась, а ее содержимое рассыпалось по полу. Мама поднялась, чтобы помочь, но я выставила вперед руку, останавливая ее. – Тебе лучше не прикасаться к тому, на что ты можешь остро отреагировать, – предупредила я. – Что это? – Она указала на ножку кресла, на котором только что сидела Ребекка. Я узнала перстень с печаткой, который нашел Греко. Я принесла его, чтобы показать Софи, когда встречусь с ней за обедом, и думала, что он надежно хранится в кармане моей сумочки. Я не собиралась рассказывать матери, где мы нашли его, и не хотела показывать. – Не трогай, – велела я. – Он был в столбике кровати, как ты и подозревала. Его нашел Греко. Проигнорировав мое предупреждение, она шагнула к нему и, прежде чем я успела помешать ей, протянула к нему руку. – Мама! – Я не почувствовала исходящей от него угрозы, Мелли. Оно, можно сказать, умоляло меня найти его. Думаю, мне можно безбоязненно прикоснуться к нему. – Она наклонилась, чтобы поднять кольцо, и крепко сжала его в ладони. Я ждала, что она вот-вот закричит, заговорит потусторонним голосом или ее лицо исказит гримаса. Но мать лишь безмятежно закрыла глаза, а ее лицо смягчилось. Она склонила голову набок, как будто прислушиваясь к голосу, который могла слышать только она. Но тут ее свободная рука потянулась к шее. Она как будто потянула за что-то, чего я не могла видеть, и закашлялась. – Мама! – я схватила ее за руку и потянула за пальцы, чтобы она отпустила кольцо, но они, словно стальные, не желали выпускать свою находку. Я уже было позвала на помощь Джейн, но в следующий миг мама перестала кашлять, и ее дыхание вновь пришло в норму. Ее глазные яблоки двигались под веками, как у человека, которому снится яркий сон, но она больше не была взбудоражена. Она оставалась в таком состоянии целую минуту. Затем ее рука расслабилась, и кольцо с легким стуком упало на ковер. Она открыла глаза, как будто хотела понять, где находится, и откинулась на спинку шезлонга. Я быстро шагнула к ней и взяла ее за руку. Та оказалась на удивление теплой. – Мама? С тобой все в порядке? – Да, честное слово. Просто сам процесс утомляет, и чем старше я становлюсь, тем больше. – Она ободряюще улыбнулась мне. – Но со мной все в порядке. Клянусь. Я наклонилась, чтобы поднять с пола кольцо, и надела его на палец, чтобы не потерять.